Он не ангел - Линда Ховард

— Вот решил узнать, не хочешь ли ты пойти куда-нибудь пообедать. Но вижу, не хочешь, — с легкой насмешкой в голосе констатировал он.

Зевнув, Энди снова уселась на софу и, подтянув к себе ноги, подсунула их под подушки. Пижамные штаны и футболка не оставляли сомнений в ее намерениях.

— Скорее всего нет, — подтвердила она, хмуро глядя на Саймона. — Я еще даже не завтракала. Спасибо за приглашение. Так чего тебе?

Саймон пожал плечом:

— Сводить тебя пообедать. Больше ничего. Ну да, как же, так она и поверила.

— Ведь ты, наверное, просто так и вздохнуть не можешь, у тебя во всем скрытый умысел.

— Главное — выжить. — Он поднял голову и принюхался. — Кофе свежий?

— Более-менее. — Энди бросила взгляд на часы: оказывается, она продремала дольше, чем полагала. — Час назад варила, значит, еще не совсем остыл. — Еще чашечка не помешала бы и ей самой. Поэтому она встала и отправилась на кухню. — Тебе какой? — крикнула она оставшемуся в гостиной Саймону, открывая буфет и доставая оттуда еще одну чашку.

— Черный, — прямо за ее спиной раздался его голос, и Энди, вздрогнув от неожиданности, чуть не выронила чашку, но Саймон, предупреждая неприятность, схватил ее за руку. Энди тут же высвободила руку и, сняв кувшин с подогрева, налила им обоим кофе.

— Все-таки старайся оповещать звуком о своем передвижении, — резко проговорила она.

— Могу свистеть.

— Все, что угодно, только не подкрадывайся незаметно. — Она была взволнована больше, чем ей хотелось бы показать ему. Этот момент ей живо напомнил, как Саймон внезапно возник у нее за спиной на балконе пентхауса и прямо там же занялся с ней сексом, даже не повернув к себе лицом для поцелуя. Тогда он ясно дал ей понять, что она для него не более чем задница. А уж она, дурища, к тому времени, испытав благодаря ему неземное наслаждение, размечталась, что он возьмет ее с собой. Унижение от его отказа Энди до сих пор вспоминала с отвращением.

Она поставила чашку и, чтобы успокоиться, сделала медленный вдох.

— Думаю, тебе лучше уйти, — расхрабрилась она. — Я хочу, чтобы ты ушел.

— Потому что я тебя вчера поцеловал? — Саймон внимательно на нее посмотрел.

— Потому что ты — это ты, а я — это я. Я знаю, что представляла собой раньше, но после аварии я живу одна… — Черт! Он же в курсе. Все это время он фиксировал каждый ее шаг. — И, почувствовав, каково это, считаю, что одиночество — самое оптимальное для меня состояние. Я всегда неправильно веду себя с мужчинами. Печально, но факт.

— Я не прошу тебя ни о чем глобальном. Тебе же нужно поесть? Так пойдем куда-нибудь пообедать. Или позавтракать. Можно пойти в блинную, — мягко уговаривал ее Саймон, и если бы Энди не ждала от него в любой момент подвоха, то, возможно, ему и удалось бы усыпить ее бдительность, создать у нее ложное впечатление безопасности. Насколько опасно идти с ним в блинную? Дело в том, что почувствовать себя с этим человеком в безопасности просто невозможно, он сам по себе опасность, и причина тому в сложившихся между ними отношениях.

Энди отрицательно покачала головой:

— Я никуда с тобой не пойду.

— Если пойдешь, обещаю ответить на любой твой вопрос.

Энди замерла. Но в следующую минуту ужасно разозлилась на себя, поддавшись было соблазнительному, как ей показалось, предложению, на что и рассчитывал Саймон. Умом она понимала, что ей следует держаться от него подальше, но возможность узнать что-то о нем манила ее. Саймон с интересом, с блеском в глазах наблюдал за Энди. Уголки рта его насмешливо изгибались. Он выглядел чрезвычайно привлекательно, когда ослаблял бдительность и с его лица сходило обычное бесстрастное выражение. Его обаяние почти победило Энди. И все-таки она отказывалась сдаваться.

— Я не желаю ничего о тебе знать.

— Не желаешь знать, к примеру, как у меня появилась татуировка на заднице.

— У тебя нет татуировки на заднице! — рявкнула Энди, гневно сверкая на него глазами. Она видела его зад, но никакой татуировки там не было, не слепая же она в самом деле. Она бы непременно ее заметила.

Саймон начал расстегивать ремень на джинсах.

— Не надо! — заволновалась Энди. — Не надо…

Его тонкие пальцы сжали язычок молнии и потянули его вниз.

Энди забыла, о чем говорила до этого.

Саймон повернулся к ней спиной, зацепил большими пальцами пояс джинсов и приспустил их. На крепкие округлости его ягодиц упали полы рубашки. Он поддержал их рукой, и Энди справа в самом верху увидела некий абстрактный рисунок, какой-то странный, вьющийся лабиринт. Пальцы Энди судорожно дернулись от внезапного порыва прикоснуться — не к татуировке, ей вновь захотелось ощутить округлость его мышц и прохладу его кожи.

Она сжала руки в кулаки и постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно.

— Странный рисунок. Что он означает?

Саймон натянул джинсы, заправил в них рубашку и, застегивая молнию, повернулся к Энди. Его лицо было весело.

— Расскажу за обедом.

— Черт тебя подери! — сердито бросила Энди и, круто развернувшись, пошла в спальню собираться.

Через десять минут она вышла. Все сборы заключались в том, что она почистила зубы, причесалась, а пижаму с футболкой сменила на джинсы и кофточку, на которой расстегнутой оставалась только верхняя пуговица: она запретила себе всякие откровенные вырезы — шрам на груди служил вечным напоминанием о том, что жизнь ее навсегда изменилась. И никакой косметики на лице — поражать она никого не собиралась. Надев шлепанцы, Энди взглянула на свои ненакрашенные ногти на ногах и фыркнула. Сейчас она была полной противоположностью той Дреа, которую Рафаэль когда-то отдал попользоваться убийце, и если ему, Саймону, это не по вкусу, она его не держит, пусть катится отсюда на все четыре стороны.

При виде ее у Саймона на лице появилась искренняя улыбка.

— Ты чертовски хороша, — сказал он.

Комплимент оказался настолько неожиданным, так не соответствовал ее недавним размышлениям, что Энди остановилась, открыв от изумления рот.

— Я… э-э… спасибо. Но… ты что, слепой?

— Вроде бы нет, — серьезно ответил Саймон, словно ее вопрос не был риторическим. Он протянул руку и дотронулся до ее волос: — Жаль немного, что нет кудряшек, но цвет мне нравится. Ты теперь не такая яркая, не такая хрупкая. И это хорошо. А твои губы по-прежнему… а впрочем, не важно.

— Что не важно?

Он играл с ней, как с рыбкой, попавшейся на крючок. Энди это сознавала, но какая разница? И все-таки что там с ее губами? Спрашивать ей об этом его не следовало, потому что ответ скорее всего ожидался с сексуальным подтекстом, а эту тему она затрагивать не хотела. И все же… что там с ее губами?