Рай-отдел - Юрий Павлович Валин

В универмаге было по обычаю этих до-дефицитных смен малолюдно и спокойно, Игорь выбрал носки, как живой заплатил в кассу шестьдесят четыре копейки, продавщица с отсутствующим взглядом наколола чек на штырь-стилет и вручила сверток из благородной серой бумаги.

Носки Игорь переодел во дворе — колодец Дома-на-Набережной, был тих, светилось на серым квадратом дворовых стен голубое небо, прохаживался у дверей подъезда невзрачный молодой человек в штатском — керста он, конечно, не видел. И правильно: керсты в смысле госбезопасности никакой опасности не представляют.

И вот что теперь? Как найти человека, которого нет?

Заношенные носки-ветераны отправились в урну, а Игорь подошел к молодому человеку:

— Товарищ, а как пройти в хозуправление?

— С какой целью интересуетесь? — насторожился «штатский», тщетно пытаясь срисовать портрет чересчур любознательного прохожего.

— По поводу очистки кровли. Резкое похолодание и снег на выходные обещают, — сказал Игорь.

— Уже⁈ — ужаснулся служивый, которому предстояло провести немало часов, прогуливаясь по малоприятному двору. — Тьфу ты, черт, октябрь же только. Вон туда вам…

Игорь пошел к указанному корпусу, оглянулся. Товарищ в штатском двинулся к подъезду, где, несомненно, имелись опытные старшие товарищи со служебным телефоном, но почти сразу мысль охранника забуксовала и бедняга затоптался на месте — все, исчез из памяти посетитель. Осталось легкое недоумение, но сейчас сгладится.

Корпус Игорь почему-то решил обходить с дальней стороны, вышел к задам Театра эстрады и почти сразу заметил Ворону. Девушка сидела на потертом расшатанном стуле, смотрела на реку сквозь запертую решетку арочных ворот и курила.

Чуть заметное движение — нет-нет, не оборачиваемся, курим. Рукава платья закатаны, руки красные. Ну, да, как же иначе, тоже стирка-глажка…

Игорь кашлянул:

— Добрый день.

— Добрый. За кепкой?

Так и не обернулась. Только тонкая шея стала напряженнее, четкая линия «каре» не шелохнулась — словно черная бронза, а не волосы.

— Бейсболку тоже могу забрать, если вообще не нужна, — хозинспектор смотрел на оголенный локоть. — Но немного по иному поводу. По консультативному вопросу. Вы ведь стиркой занимаетесь?

— И что? — спросила с вызовом, но локоть убрала.

— Да у нас с этим вопросом проблемы.

Обернулась с изумлением:

— Прачка нужна, сударь⁈

Глаза у нее были куда больше и выразительнее чем помнилось. Злые, черные, тусклые, как тот же крашеный чугун. Но до чего же огромные…

— Нет, прачка не нужна, — сдержанно заверил хозинспектор. — С ручной стиркой мы и сами вполне справляемся. Но хотелось бы усовершенствовать процесс. Думаем машинку поставить, но как оказалось, довольно хлопотное дело. Вот, думаю, зайду, узнаю, как вы с этим вопросом справляетесь.

Мертвым и полумертвым людям врать бессмысленно. Ворона все знает и все понимает. И что не все сказал — прекрасно чувствует. Но люди, даже засмертные, все равно люди, они соблюдают приличия. Пусть и не всегда.

— Да так и справляюсь, — слегка усмехнулась бледными с синевой губами. — Когда Дом стоит, не сложно. В театре костюмерная, при ней стиральный автомат и гладильная.

— В смысле, промышленный большой агрегат? — через силу спросил Игорь.

Легко поднялась, распахнула дверь:

— Здесь.

Игорь, спиной чувствуя, как она идет следом, спустился по широким полуподвальным ступенькам. Механическое гудение, вешалки на колесиках, эластичный вал большого гладильного станка… Голоса в коридоре, запах чистого, выглаженного белья. Вот это, в пластиковой корзине, определенно ее: сверху безупречно сложенная кружевная рубашка. Естественно, черная.

Спросила, брезгливо кривя губы:

— Что?

— Да ничего, — хрипло признался Игорь. — Абсолютно ничего. Вы мне даже не очень нравитесь. Но тянет безумно.

— Странно, правда? Мертвые мерзавцы не отличаются от живых, — она злобно улыбалась, губы меняли цвет, наливаясь темным, пиявочным цветом.

Вцепились в друг друга одновременно. Игорь осознал, что она не так высока ростом, как казалось, лучше посадить на гладильный стол. Алчно укусила, поцеловала прямо в губы. Худая, почти твердая под платьем… Желание накатывало просто немыслимое. Под подолом платья ничего: ни белья, ни чулок, лишь гладкие длинные ноги — чересчур тонкие, хотя и с отчетливо выточенными мускулами — словно бронзовая статуэтка на столе — балерина? Пасторальная, заблудшая, голодная нимфа-пастушка? Парящий ангел смерти? Узкие ступни стряхнули башмаки на высоких каблуках — истертый лак, не завязанные шнурки. Ждала, хотела, не ждала. Упал с плеча ремень автомата. Безумству мертвых несем мы стоны…

Из коридора кто-то вошел.

— Вон! — девушка-Ворона с яростью швырнула в дверь пустую корзину — пластик разлетелся от удара. Там ойкнули, бахнула дверь…

— Запри! — приказала, сдергивая через голову платье.

Игорь ударил дверь рукой — послушно щелкнул замком.

Она вовсе не по-вороньи сидела на столе: узкая и гладкая, почти безгрудая. Неестественно, до отторжения идеально-изящная. Привычная грациозная поза — модель скульптора? Антикварная безделушка на барском письменном столе, в богатом кабинете, под зеленым абажуром? Нет никаких абажуров, опять подвал, зарешеченная тускловатая лампа под потолком…

— Не стойте как мерзавец!

Жажда не живых. Хочется стереть с себя все. Жить!

…Потом на ступенях лестницы, потом в «командировочной» пустующей, пыльной квартире. Выбили пыль с кровати, протерли антикварный секретер и африканский, в грубой инкрустации, столик. Соитие пьянило как водка при жизни. Кружились головы, влипали в друг друга тела, кровоточили от изжиращих поцелуев губы. Оба хрипели блаженством, истовым жаром почти живого секса…

Оторвались и прекратили, когда стало понятно — предел. Больше даже мертвым не выдержать. Это снова было на лестнице. Игорь пошел вниз по широким ступеням, пошатываясь и задевая стволом автомата о перила. Застегнулся уже внизу. Стволы нужно беречь, вдруг еще когда-нибудь пригодятся… Да нет, какое там. Больше такого не случится.

Слегка опомнился уже на Серафимовича — гуляющий по площади ветер охладил мозг и остальное. Игорь машинально остановился, пропуская автобус, пересек проезжую часть.

Сел-упал уже на мосту, спину подпирали чугунные, сглаженные до бесформенности бесчисленными слоями краски,