Под куполом - Стивен Кинг

Что хуже, у мальчика оказалась вторая группа с отрицательным резусом, именно такой крови не было среди их небольших запасов. Но была кровь первой группы — универсальный донор — и они ввели Рори четыре единицы, таким образом, в запасе осталось всего девять. Тратить кровь на мальчика, вероятно, было все равно, что вылить ее в канализацию, но никто из них этого не произнес. Пока кровь поступала в тело, Гаскелл послал Джинни вниз, в кладовую, размером не большей чем шкафчик, которая служила госпитальной библиотекой. Она вернулась с истрепанным томом «Нейрохирургия. Короткое описание». Гаскелл оперировал, заглядывая в раскрытую книгу, ее страницы, чтобы не перелистывались, прижали отоскопом. Расти думал, что никогда ему не забыть визг пилы, запах пиленой кости в теплом воздухе и густой сгусток крови, который появился, когда Гаскелл убрал выпиленную черепную пластинку.

Несколько минут Расти все еще лелеял в себе надежду. Когда сквозь трепанационное отверстия мозг был освобожден от давления гематомы, жизненные показатели Рори стабилизировались или, по крайней мере, попробовали это сделать. Но тогда, когда Гаскелл старался выяснить, сможет ли он достать фрагмент пули, все вновь покатилось кувырком, и очень быстро.

Расти подумал о родителях, которые ждут и надеются без надежды. А теперь, вместо того чтобы вывезти Рори из операционной на каталке налево по коридору, в отделение интенсивной терапии, куда можно было бы позволить украдкой заглянуть его родным, выходило так, что его надо везти направо, в морг.

— Если бы это была ординарная ситуация, я бы поддерживал его жизненно важные функции и спросил бы родителей, не согласятся ли они на донорство органов, — сказал Гаскелл. — Однако же, конечно, при ординарной ситуации он к нам и не попал бы. А если бы даже попал, я бы не стал его оперировать, заглядывая… в чертов справочник «Тойота для чайников»[162]. — Он ухватил отоскоп и бросил его через операционную. Ударившись об стену, тот отбил кусочек зеленого кафеля и упал наземь.

— А вы не прикажете вколоть ему адреналин? — спросила Джинни спокойно, невозмутимо и сосредоточено… хотя на вид была крайне изможденной, изнуренной до такого состояния, что вот-вот сама упадет бездыханная.

— Разве я не ясно сказал? Я не желаю продолжать мальчику агонию. — Гаскелл потянулся к красной кнопке, которой выключалась система искусственного дыхания. Какой-то шутник, наверное, Твич, приклеил там маленькую наклейку с надписью «НАЕЛСЯ!» — Или у вас есть другие мысли, Расти?

Расти взвесил, и медленно покачал головой. Тест на рефлекс Бабинского[163] был положительным, что означало обширное повреждение мозга, но основная причина состояла в том, что уже не было никаких шансов. По правде, их с самого начала не было.

Гаскелл щелкнул выключателем. Рори Динсмор самостоятельно сделал один тяжкий вздох, казалось, что сделает еще и второй, но нет, мальчик затих.

— Я сделал это… — Гаскелл взглянул на большие настенные часы. — В семнадцать пятнадцать. Джинни, запишете время в свидетельство о смерти?

— Да, доктор.

Гаскелл сорвал с себя маску, и Расти отметил про себя, что губы у старика совсем синие.

— Давайте пойдем отсюда, — сказал он. — Эта жара меня убьет.

Однако не в жаре было дело, а в его сердце. Он упал, не преодолев и половины коридора, когда шел сообщить Алдену и Шелли Динсморам печальную новость. Теперь уже Расти вколол ему адреналин, но пользы от этого не было. Не помог и непрямой массаж сердца. И дефибрилляция тоже.

Время смерти — семнадцать сорок девять. Рон Гаскелл пережил своего последнего пациента ровно на тридцать четыре минуты. Расти сидел на полу, опершись спиной об стену. Джинни сама все сообщила родителям Рори; Расти, сидя на полу с заслоненным ладонями лицом, услышал преисполненные сожаления и отчаяния причитания матери. В почти пустой больнице звук разносился хорошо. Она рыдала так отчаянно, что, казалось, не перестанет никогда.

9

Барби подумал, что вдова шефа наверняка когда-то была чрезвычайно красивой женщиной. Даже сейчас, с черными кругами под глазами и небрежно одетая (синие джинсы и, он был в этом уверен, пижамная рубашка), Бренда Перкинс оставалась поражающе привлекательной. Он подумал, что, вероятно, умные люди редко теряют внешнюю привлекательность — то есть если они ее когда-то имели, — и заметил в ее глазах ясный блеск интеллекта. И еще чего-то. Хотя она и находилась в скорби, это не убило в ней любопытства. И сейчас объектом ее любопытства был именно он.

Она взглянула мимо него на машину Джулии, которая сдавала задом по подъездной аллее, и махнула ей рукой.

— Куда это вы едете?

Джулия вылезла из окна, сказав:

— Мне надо убедиться, что газета выходит! И еще надо заскочить в «Розу-Шиповник», сообщить плохую новость Энсону Вилеру — сегодня он на сэндвичах! Не волнуйтесь, Брен, Барби вполне безопасен!

И прежде чем Бренда успела что-то ответить или высказать несогласие, Джулия уже была на Морин-Стрит и уехала прочь, целенаправленная женщина. Барби хотелось бы сейчас быть рядом с ней, хотелось, чтобы единственной его целью оставалось приготовление сорока сэндвичей с ветчиной и сыром и сорока с тунцом.

Проводя взглядом Джулию, Бренда вновь вперилась в него. Их разделяли сетчатые двери. Барби чувствовал себя кем-то, кто пришел наниматься на временную работу.

— Так вы, правда? — спросила Бренда.

— Извиняюсь, мэм?

— Безопасный?

Барби поколебался. Два дня тому назад он ответил бы «да», конечно, это так, но сегодня он уже чувствовал себя скорее солдатом в Фаллудже, чем поваром в Честер Милле. Наконец ответил, что он благопристойный, вызвав у нее улыбку.

— Хорошо, я самая это решу, — произнесла она. — Хотя сейчас мое суждение может быть не совсем корректным. Я испытала тяжелую утрату.

— Я знаю, мэм. Мне очень жаль.

— Благодарю. Похороны будет завтра. Из того убогого похоронного салона Бови, который каким-то чудом еще сводит концы с концами, хотя едва ли не все в Честер Милле пользуются услугами Кросмена в Касл Роке. Люди прозвали это заведение Погребальным сараем Бови. Стюарт просто идиот, а его брат Ферналд еще хуже, но сейчас только они доступны нам. Мне, — она вздохнула, словно женщина, которую ожидает какая-то огромная работа.

«А так оно и есть, — подумал Барби. — Смерть любимого человека может обернуться чем-то, но работа обязательно входит в это что-то».

Она удивила его, приотворив двери и присоединившись к нему на веранде.

— Идем за мной в обход, мистер Барбара. Может, я приглашу вас потом вовнутрь, но не раньше, чем буду уверенна в вас. Обычно я принимаю на веру слова Джулии, но сейчас непростое время.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});