Сулла бы одобрил - Юрий Никитин

чтоб даже солнце вставало по закону, ночь приходила и уходила в предписанное ей время, и вообще все мы жили в мире, где все определено, а кто что-то не понял, тому подскажут астрологи, ясновидящие и бабкованги.

Улицы освещены хорошо, у нас хватает нефти и газа. Кроме фонарей, вовсю полыхают и витрины магазинов, вывески, гирлянды лампочек по краям крыш, только небо черное, даже звезд не видно.

Рафаэлла помалкивает, все еще переживает, я попытался что-то ощутить в своей квантовой душе, но нет ни сожаления, ни радости, ничего, словно я в тысячный раз вышел на улицу выбросить мусорный мешок в контейнер.

Автомобиль, сверяясь с навигатором, свернул на нужную улицу и неслышно покатил вдоль высоких заборов из кованого металла, у всех прутья толстые и высокие, а камеры смотрят как вдоль улицы, так и в дворы перед зданиями.

– Хороший район? – спросил я. – А домики, домики… Как будто все воры в законе. Хотя вон в том с башенками академик, доктор наук, получил высокий гонорар за какое-то открытие в химии. А жена, выросшая в бедности, настояла, чтобы купили домик в престижном районе…

– Обо всех на этой улице знаешь? – спросила она.

– Ну что ты, – ответил я, хотя, конечно, знаю не только обо всех на этой улице, но и по всей Москве, а чуточку сосредоточиться, как инет выдаст информацию о каждом человеке в городах мира и даже в поселках, куда дотянулись нити всемирной сети.

Автомобиль все снижает скорость, словно подкрадывающийся к добыче кот, Рафаэлла сказала нервно:

– Такие улицы просматриваются вдоль и поперек!

– Уже отключили, – ответил я. – Сейчас весь район обесточен.

– Ага, – сказала она с заметным облегчением. – Значит, мы не одни!.. Нас подстраховывают?.. Уф, отлегло. Кстати, у многих теперь аккумуляторы!

– Их заглушили, – сказал я. – Останови вон у ясеня.

– Спросить что-то хочешь? – поинтересовалась она. – Сказал бы просто, у дерева!

– Горожанка, – буркнул я. – А в сортах коньяка разбираешься. Учти, в доме трое из охраны. Профи. Раньше были в спецвойсках. Жаль парней, но здесь как в той песне, где каждый выбирает для себя дорогу, дьяволу служить или закону…

Улица перестала проплывать мимо, я распахнул дверцу, сказал тихо:

– Извини, сейчас ты не леди.

Она буркнула:

– Я была ледей три секунды, когда ты мне стул отодвинул!

Я чуть прошел вдоль забора, она явно ждет, что полезу через все эти железные пики остриями кверху, но замок на двери тихонько щелкнул, дверка чуть приоткрылась.

Она вскинула брови, я быстро пошел по вымощенной дорогим камнем дорожке к дому.

– Думаю, – сказал я, – охрана нас уже заметила. Когда подойдем к ступенькам, возьмут на прицел.

– Что будешь делать?

– Стараться опередить, – сообщил я. – Они пароль не спросят. Стреляй на поражение.

Она то и дело старалась выдвинуться вперед, я знаками велел держаться за спиной. Если и получу пулю, то пройдет навылет, голография и не заметит повреждения, я же не воздушный шарик, не схлопнусь, но то, что намешал внутри в безуспешной попытке создать полноценные внутренние органы, остановит пулю любого калибра.

– Кто строил этот дом? – прошептала она. – Цыгане?

– У богатых из низов, – шепнул я, – цыганский вкус. Я бы никому не разрешал открывать счет в банке выше миллиона, пока не сдаст экзамен по искусству.

Она затихла, что-то услышала, я еще раньше уловил едва слышные шаги, словно человек ступает в толстых шерстяных носках.

Пистолет в руках Рафаэллы поднялся на уровень ее глаз, я приложил палец к губам, быстро шагнул вперед и присел у мраморного столика с роскошной вазой с живыми цветами.

Охранник появился с пистолетом в обеих руках, такой же собранный, как и Рафаэлла, словно их обучал один и тот же инструктор, смотрит вдоль коридора, не замечая меня.

– Ку-ку, – сказал я.

Он резко повернулся ко мне, едва слышно хлопнул выстрел. Он дернулся, все еще пытался прицелиться в меня. Второй выстрел, я сказал тихо:

– Готов…

Она быстро подбежала ко мне, глаза расширены, пистолет все еще нацелен на рухнувшего на пол. Охранник с трудом повернулся лицом вверх, молодой крепкий парень в хорошо сшитом костюме, синий галстук, платочек уголком в кармане, в глазах пелена смерти.

Под ним быстро расплывается темная лужа крови, обе пули поразили в левую сторону груди.

Быстро бледнеющие губы прошептали:

– Кто…

– Твои бывшие друзья, – ответил я. – Зря ты покинул наши ряды.

Его взгляд застыл, Рафаэлла на всякий случай пинком выбила пистолет из его руки.

– Ты чего фанфаронил?.. Ладно, уже поняла.

Я молча кивнул в сторону лестницы. По ней, судя по топоту, сбегают двое мужчин, я даже определил, что у обоих в руках автоматы, а пистолеты остались в кобурах.

Она прижалась к стене, пистолет в вытянутых руках, но на этот раз я выстрелил дважды первым.

Оба рухнули, Рафаэлла запоздало нажала на спуск, подбежала, все еще целясь в головы, но у каждого во лбу по темной дыре.

Она оглянулась, покачала головой.

– Слишком знакомый почерк… В спальне кто-то есть?

– Только сам хозяин, – сообщил я. – Не отставай.

Она взбежала следом, ковер на ступеньках лестницы глушит цокот ее каблучков, вся почти такая же неслышная, как и скользящая по стене рядом ее тень.

На втором этаже сразу большая дверь, а дальше еще одна, отделанная серебром и золотом, словно спальня у Ивана Грозного или Бориса Годунова.

Рафаэлла нервно поглядывает то на дверь спальни, то на меня, дышит часто, словно после долгого бега с препятствиями.

Я подмигнул ей.

– Гранату бы, да?

Она торопливо кивнула. Я подошел к двери, добротная и массивная, ух ты, внутри стальной лист, запросто выдержит удары пуль из автомата и полицейского револьвера, что же делать… ага, рядом стена – перегородка из простого гипсокартона.

Строители не схалтурили, стены как стены, это же не внешние, внутренние никто не делает из железобетона.

Она непонимающе смотрела, как я отошел от двери на шаг в сторону, поднял пистолет дулом в стену.

Ее губы шевельнулись, но сказать она ничего не успела, я выстрелил дважды, быстро шагнул к двери и пинком распахнул обе половинки.

Она вбежала следом, в двух шагах на полу перед дверью дергается в предсмертных судорогах крупный мужчина в длинных семейных трусах и с автоматом в руке.

Она прицелилась ему в голову, бросила быстрый взгляд на роскошную кровать с балдахином из красного шелка. Там с подушек поднимается голая грузная женщина с распущенными волосами, лицо обрюзгшее, сразу заговорила громко и властно:

– Кто бы вас ни прислал, я дам больше…

Я выстрелил, ее отбросило обратно на подушки, в середине лба