РЯВанш! - Дмитрий Никитин

       

           Капитан 1-го ранга Владимир Александрович Белли держал флаг на эсминце "Капитан Белли", который был назван в честь его предка, соратника Ушакова. Когда адмирал Колчак, улетая на гидроплане, приказал кораблям передовой русской эскадры немедленно идти на помощь устаревшим дредноутам, четыре новейших эсминца балтийской постройки капитана Белли оказались в самом авангарде, оторвавшись и от линейных крейсеров-"измаилов", и от легких крейсеров-"светлан". Дивизион Белли даже опередил два других минных дивизиона, рванувших вместе с ним на север. Эти дивизионы, которыми командовали капитаны Вилькицкий и Климов 2-й, состояли из черноморских эсминцев, почти однотипных, но всё же более тяжелых и чуть менее быстроходных, чем балтийские "новики".

           Установив радиосвязь с "Адмиралом Грейгом" капитана Дарагана, Белли получил предупреждение о выдвинутых японцами на юг дозорных кораблях и обогнул их с востока по широкой дуге, чтобы уже в сумерках обнаружить на северо-западе на фоне вечерней зари идущий встречным курсом японский флот. Белли маневрировал, наблюдая за происходящим перед ним сражением линейных сил. Очевидно, положение русских линкоров было крайне тяжелым. Не дожидаясь подхода дивизионов Вилькицкого и Климова, а также шести эсминцев, отосланных Дараганом, Белли передал на свои корабли сигнал к атаке. Эсминцы дивизиона были оснащены 21-дюймовыми торпедами с большой дальностью хода. Оказавшись в 30 - 35 кабельтовых от четко различаемой японской кильватерной колонны и, по видимому, оставаясь незамеченными для противника, "Капитан Белли", "Капитан Конон Зотов", Капитан Кроун", "Капитан Керн" выпустили двенадцать торпед, половину боезапаса - по три с каждого корабля.

           Владимир Белли замер на мостике с хронометром в руке. Время хода торпед до японцев истекло. Взрывов не последовало, хотя торпеды явно прорезали строй японской боевой линии и были замечены - вражеские дредноуты выполнили противоторпедный маневр. Белли распорядился продолжать сближение. По дивизиону был отдан приказ подготовиться к новому залпу оставшимися торпедами, их выставляли на большую скорость на меньшей дистанции. Впереди были замечены контратакующие вражеские эсминцы - пять трехтрубных кораблей. В море вспыхнул короткий жаркий бой, быстроходные корабли разворачивались на полной скорости, ведя беглый огонь всеми орудиями, расходились борт о борт на встречных курсах, поливая друг друга пулеметными очередями. Вскоре к схватке присоединились два подоспевших дивизиона черноморских эсминцев. Оценив полученное русскими численное превосходство, японцы повернули назад. Следом за ними шла на вражеский флот армада русских эсминцев

           В глаза ударил прожекторный луч, скользнул далее по волнам, выхватывая из темноты один за другим силуэты русских кораблей. Японские дредноуты расцветились вспышками выстрелов противоминной артиллерии. Несколько снарядов просвистело над мачтами, упали позади в воду, взбивая фонтаны. В ответ открыли огонь и пушки эсминцев, посылая 102-мм снаряды в надстройки вражеских гигантов. Те уже били из орудий главного калибра. Ну, хоть своим линкорам помогли, всё внимание японцев сосредоточилось теперь на русских легких кораблях. Даже при падении на значительном расстоянии 14-дюймовые японские снаряды сильно встряхивали легкие корабли, потоки воды рушились сверху на палубы, грозя, при попадании в трубы, залить топки. Головной "Капитан Белли" получил попадания, к счастью, снарядом не крупного, а среднего калибра. Он разорвался на мостике, убив осколками рулевого. Белли сам встал к штурвалу. Пора было поворачивать, иначе эсминцы просто расстреляют. "Белли", "Конон Зотов", "Керн" и "Кроун" сделали, развернувшись, второму и последний торпедный залп, отправив в сторону противника дюжину стальных "рыбок". Следом отстрелялись "Корфу", "Занте", "Цериго" и "Левкас", тоже выпустив по три торпеды каждый. Японцы, видимо, успели пристреляться к дистанции, на которой разворачивались эсминцы. У "Левкаса" срезало грот-мачту, от удара при близком разрыве вышли из строя кормовые орудия, "Корфу" горел, его кают-компания была вскрыта прямым попаданием. Но еще двенадцать тяжелых 21-дюймовых торпед понеслись под водой расходящимся всё шире смертоносным фронтом.

       

           Одну из идущих на линкоры торпед перехватил собственным корпусом эсминец "Токицукадзе". Столб пламени, пара и воды взметнулся между второй и третьей трубами. Эсминец остановился и стал медленно переламываться пополам, задирая нос и корму, его средней части уже не было видно. Остальные не обращали на гибнущий "Токицукадзе" внимания, отрабатывая поворот от стремительных торпед, полосующих море между кораблей линиями своих следов. Низкие эсминцы уворачивались от громад тяжелых линкоров, грозящих перерубить их своими форштевнями. Вокруг продолжали вставать всплески от огня русских линкоров. Один снаряд упал перелетом так удачно, что потопил торпеду, идущую прямо на "Хьюга". Казалось, что и на этот раз большие корабли избежали попаданий, когда вдруг рвануло у "Фусо".

           Этот спущенный на воду шесть лет назад линкор стал первым полноценным дредноутом Японии, а его вооружение считалось тогда сильнейшим в мире. Он унаследовал свое имя от первого большого корабля Японии - броненосного фрегата "Фусо". Броненосец никак не проявил себя за время своей долгой карьеры. Единственным примечательным событием в ней оказалось потопление в результате случайного тарана своим же крейсером. Видимо часть невезения перешла вместе с именем от старого фрегата к новому "Фусо". Сегодня в него чаще других попадали русские снаряды, а повреждения оказывались самыми тяжелыми. Тем не менее "Фусо" до конца вел бой, добившись к моменту начала торпедных атак нескольких результативных попаданий в русский "Севатополь". Потом "Фусо" переключился на огонь по эсминцам. Стрельба велась фактически наугад, так как русские пускали торпеды издалека, скрытые темнотой. Оставалось надеяться, что и вражеские торпеды были пущены с такой большой дистанции неприцельно, а потому не представляют серьезной угрозы. Увы! Удача в очередной раз отвернулась от "Фусо". Сильное сотрясение при попадании ощутили на всем корабле. Торпеда разворотила борт сразу позади 4-й орудийной башни. От взрыва сдетонировал артиллерийский погреб противоминных орудий, в заваленные обломками отсеках и на верхней палубе вновь вспыхнул сильнейший пожар. Через пробоину забортная вода быстро затапливала правое машинное отделение. "Фусо" потерял ход. Полувыбитая, валящаяся с ног от усталости команда последними усилиями боролась за спасение линкора. Корабль вышел из линии, пропуская вперед другие дредноуты, на мачте взвились сигнальные флажки: "Прошу время на исправление повреждений!"

           На "Севастополе" яркую вспышку на "Фусо" оценили как собственное попадание, с чем адмирал Колчак тут же горячо поздравил капитана Владиславлева. Однако затем мощный взрыв и пожар были замечены и на следующем японском линкоре. Это заставило Колчака изменить мнение. "Ямасиро" должен был обстреливать "Гангут", ныне оказался уже практически небоеспособен и не мог бы причинить противнику таких повреждений. Следовательно, враг вел бой с кем-то еще. Подтверждение этому служили и повернутые на другой борт башни японцев, и светящие на восток лучи прожекторов. К сожалению, русский командующий не имел возможность установить связь с так вовремя подоспевшей подмогой по радио, все антенны на "Севастополе" и других линкорах были сорваны осколками. Однако воспользоваться изменившимся положением следовало, как можно быстрее. На корме оказавшемся снова головным "Ямасиро" пылал пожар, идущие следом дредноуты высвечивались на фоне ярко горящего "Фусо". "Севастополь" открыл беглый огонь по освещенным пламенем цели. Следом, позади, зарокотали орудия "Николая I", сразу добившись и накрытия, и попаданий.

           Во время третьей атаки русских эсминцев "Ямасиро" получил в надстройки несколько 4-дюймовых снарядов. Первая дошедшая торпеда ударила в носовую часть, но не взорвалась, наверное, из-за дефекта взрывателя, а осталась плавать у борта, сносимая назад. Затем произошел взрыв против 5-й башни. Как и на "Фусо", на "Ямасиро" взрыв торпеды вызвал сильный пожар, охвативший всю корму - загорелись бочки с бензином, предназначенные для размещенных на линкоре аэропланов. Был отдан приказ о затоплении боевых погребов кормовых башен, разлившийся по палубам горящий бензин грозил стечь в склады боеприпасов. Повреждения корпуса оказались не столь значительными. Замедлив ход сразу после подрыва, "Ямасиро" затем вновь набрал скорость, продолжая идти во главе японской колонны - теперь только из трех линкоров. Державший флаг на "Ямасиро" младший флагман 1-го флота контр-адмирал Хансаку Ёсиока распорядился поднять сигнал: "Готов выполнять любую боевую задачу! "