Переинкарнация (СИ) - Сергеева Александра Александровна

Он ловко ушёл с линии огня, и мокрая тряпка беспрепятственно вылетела в коридор, смачно чавкнув о каменный пол.

– Убирайся! – задохнувшись от чрезмерных усилий, потребовала Клор.

И, наконец-то, отпустила мою ногу. Лезть под кровать в присутствии сына я постеснялась. Быстренько взгромоздилась на ноги и потопала к двери поцеловать ребёнка. Тот послушно нагнул башку, подставляя лоб.

– Странная какая-то свадьба получается, – укоризненно пробубнил Вейтел, целуя меня в макушку.

Моё новое тело было значительно краше предпоследнего Ксейкиного – родители-то красавцы – но вот с ростом опять как-то не задалось. Как нарочно!

– Почему странная? – промямлила я, уткнувшись носом в его грудь и оглаживая крутые плечи дитятки.

– Ты скандалишь. Тармени смылся, – изо всех сил пытался задавить ехидство Вейтел. – Вы, конечно, боги: у вас всё, не как у людей… 

– Пошёл отсюда! – вырвала меня Клор из сыновьих объятий. – И поторопи там девок. Невесту готовить надо.

– Сначала вымой её! – выпустил Лисёнок парфянскую стрелу и с гоготом вывалился в коридор.

– Скоро тридцать, а как был дубиной, так и остался, – ворчала Клор, вытряхивая меня из мокрой рубахи. – Весь в тебя! Хоть бы что-то путное от Варкара перенял.

– Он и перенял, – напомнила я, соскребая с лица прилипшие мокрые волосы. – Морда кирпича просит…

– Заткнись! – прошипела Клор и толкнула меня в сторону крохотной уютной ванной: – Шевелись! Сейчас горячей воды принесут…

И пошло-поехало. Мыли меня в восемь рук, истерзав уши дурацкими свадебными прибаутками. Потому что день такой: сегодня мы с Тармени должны узаконить наш брак в человечьем обличье. Нам-то оно на дух не сдалось, но событие столь эпохальное, что у всех мозги забекренило его увековечить.

То, что в Юди обретаются великие боги, было страшно жутким секретом целый месяц после нашего рождения. А потом понеслось! Массовое нашествие паломников с двух континентов и одного архипелага останавливали правительственными войсками. Но, поскольку их заготовили для употребления на западном материке, туда вскоре и отправили. Тогда за дело обороны взялись Хакар-гар с Гра-арой. Теоретически-то оно верно, что нартии людей не едят. Но практически встречу нос к носу со старой стервозной Гра-арой – что гостеприимна, как пчёлы в улье – не всякие нервы сдюжат.

Бесперспективность сотворения из нас кумиров осознали года через три. А на пятый почти оставили богов в покое. Нескольких южных хавтанов с их архистратулами мы с Тармени приняли, как только позволил речевой аппарат. Показывать правительственным делегациям пускающих пузыри младенцев как-то несолидно.

Зато парочка северных князьков-приятелей заваливалась к нам, как к себе домой, таская в подарок всякую дребезжащую младенческую чепуху. Пока я впервые не смогла достаточно внятно обосновать, почему они такие долдоны. Раутмаровых танагратов тоже пришлось допустить до тела после его нижайших просьб и парочки скандалов, что закатила Кэм. Но их дальнейшее паломничество мы общими усилиями предотвратили.

Короче, у нас с Тармени было вполне себе нормальное детство в Юди. Я вовсю балбесничала и неделями пропадала вместе с сыном в племени Хакар-гара. Тарменюша с головой погрузился во вторую попытку изучить местных разумных на примере самых адекватных представителей: моих опекунов.

Нартии его по-прежнему терпеть не могли: шипели прямо в лицо, пакостили при всяком удобном случае и не звали в гости. Зато Шарли с Кэм периодически наседали на иновселенца, пытаясь приспособить его к народному хозяйству хоть каким-то полезным боком. Неприспособляемый бог упирался, как умел, и бегал от деятельных алчных тёток, как муха от свёрнутой газеты.

Старенький, но вполне ещё бодренький Вотум при поддержке супруга Клор встал на сторону затюканного бога. Анедр на правах старожила Юди соорудил для божественного мальчонки несколько уютных гнёздышек подальше от мест гнездования людей. Там Тарменюля и пропадал, искарябав каракулями горы бумаги. Обо мне он, казалось, начисто забыл, войдя в исследовательский раж.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но это лишь на первый взгляд. Взрослому – уже несколько тысяч лет – самцу было невмоготу любоваться на малолетнюю подругу и ничего с ней не делать. Любимый не жаловался и не пенял мне на то, что я втравила его в эту дурь. Но его настроение так и лезло в глаза при каждой встрече, говняя моё собственное до последней капли терпения. Потому я и бегала от него в горы, терпя язвительные насмешки сына, мамочки-свекрови и прочих всяких.

Благо, хоть наши родители ушли с головой в колонизацию западного материка, а то ж до мордобоя могло дойти. Мы видели их раз в год, а то и реже. По Джен я дико скучала, а вот по её рефлекторному родительскому менторству ничуть. Из всех бывших коллег по Ордену лишь Салли – танагрия аэт Варкар – не вызывала у меня раздражения. Обалдеть, но факт: Варкар любил нашу сдержанную гладиаторшу со самозабвения. И в целом они здорово походили друг на друга: на диво удачная пара.

Салли частенько наезжала в Юди со своими отпрысками, но относилась ко мне без того потребительского зуда, что не давал покоя Шарли с Кэм. Варкара за шестнадцать лет я видела всего несколько раз: ему и без меня хватало приключений. Друзьями мы остались только теоретически – на деле нам просто не было друг до друга никакого дела, что обоих вполне устраивало.

Моё новое детство – не считая нескольких досадных мелочей – мне очень понравилось. И пролетело оно… Нет, просвистело пулей. С Лисёнком мы сроднились – не разлей вода. Собственно, львиную долю времени мой дядя-сын посвящал своей соплюшке-мамочке. Занятный опыт, экзотический и где-то ненормальный, но мы не путались: кто из нас кто. Все эти годы нашей компанией были в основном Эби с Арнэром – эти звероящеры вымахали до неприличия и даже снесли пару яиц.

Но их детёнышей растили Хакар-гар с Гра-арой – старики мигом просекли, что этих малышей их родители-мутанты не способны воспринимать адекватно. Оно и понятно: гусь свинье не товарищ. Народили племени двух новичков на смену – и то хлеб. Харлат у них в племени числился лучшим инструктором по высшему пилотажу – тоже на пользу. А в остальном ребята так и остались нартиям чужими. Так что четыре мутанта – богиня, её сын да пара виверн – и составили собственное семейство, вполне довольное собой.

Но я всё отчётливей ощущала: грядёт нечто, к чему готовишься, как к визиту в стоматологическое кресло. Не то, чтобы я этого боялась: с моей биографией оставаться пугливой просто неприлично. Скорей досадовала, что оно всё назревает-назревает, да никак не лопнет. Может, потому и позволила себя втянуть в эту нелепую божественную комедию с бракосочетанием: всё-таки хороший повод собрать вместе всех, кто стал частью моей жизни. Ради такого события они рванут в Юди даже со смертного одра – никуда не денутся.

Они и не делись. Когда умытая и прилична упакованная, я скатилась вниз, в бывшей конюшне, что Клор превратила в шикарную столовую, меня встретил почти весь наш табор.

– Пресветлая, – моментально подскочил Раутмар и склонил голову.

Он так и не разучился принимать всерьёз мою божественную сущность.

Сарг, мой папашка Алесарчик, его закадычный дружок Мейхалт и Вотум с Сугардаром Бешеным последовали примеру монарха. Как ни смешно, они также продолжали упорствовать в идентификации моей сомнительной личности. То, что Шарли, Кэм, Джен и Салли не удосужились оторвать задницы от кресел, мужиков ничуть не смутило: Внимающим вечно всё можно. А Мерона и без того торчала у окна, что-то высматривая. Вот она на правах божьей матери как-то поуняла свой религиозный раж.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я демонстративно рванула к Раутмару и повисла у него на шее, изображая панибратскую щенячью радость:

– Девятнадцатый! Я так соскучилась! А где твой Двадцатый?

Раутмар Двадцатый – наследник и законченный обормот – за эти годы превратился в матёрого мужика, отца двух Кэмкиных внуков, фрондёра и яростного уклоненца от предназначенного ему судьбой. С моей подачи он начал внедрять в умы родителей мысль, что Раутмар Двадцать Первый вполне успеет вызреть в подлинного наследника ещё при жизни деда. Ибо всем своим недетским нутром пошёл в его государственное нутро: просто копия Девятнадцатого.