Клич Айсмарка - Стюарт Хилл

Тогда имперский офицер снова поднял меч, и наступление продолжилось. Копейщики опустили длинные копья, положив их на плечи впереди идущих, колонна ощетинилась иглами полированных наконечников. Командир имперцев запрокинул голову и громко крикнул, солдаты что-то гаркнули в ответ и бросились в атаку.

Фиррина в ответ тоже возвысила голос, перекрыв шум и грохот. Мальчики и девочки, расставленные вдоль оборонительных заграждений, ударили в барабаны, передавая ее приказ. Тараман-тар взревел, поднявшись на задние лапы, и его воины ответили своему командиру, обрушив на врага стену дикого звериного рыка. А потом Айсмарк сошелся с Полипонтом врукопашную.

На краткий миг ряды имперцев дрогнули, когда вражеские солдаты поняли, что против них, плечом к плечу с людьми, сражаются гигантские белые кошки. Но имперские командиры вскинули мечи и без колебаний повели отряды на врага. Имперцам и раньше приходилось сражаться с огромными хищниками, вооруженными клыками и когтями. Снежные барсы были для них всего лишь еще одним шансом набраться боевого опыта.

Дружинники сомкнули щиты, и равнину затопил нарастающий грохот схватки. Фиррина шагнула вперед, ее клинок затанцевал в воздухе, выписывая смертельные пируэты. Тар полосовал имперцев когтями, лучницы Элемнестры стреляли без промаха, а пехота под командованием Олемемнона тем временем кромсала вражескую фалангу топорами. Самые отчаянные смельчаки прорубались сквозь колючую стену копий, чтобы добраться до врага.

Около получаса Айсмарк держался, но и Полипонт не отступал. Однако имперцев было намного больше, и в конце концов им все-таки удалось оттеснить защитников Фростмарриса — сначала к первому оборонительному рву, затем на склон второй насыпи. Второй вал воины Айсмарка удерживали целый час, а потом им пришлось отступить и оттуда, хоть они и сражались за каждую пядь земли. Фиррина отчаянно кричала своим воинам, чтобы они держались, однако ничего не могла поделать: враг наступал, сея смерть.

Тогда девочка порывисто вцепилась в густой мех Тарамана, вскочила ему на плечи и, взмахнув мечом, издала воинственный клич рода Линденшильда Крепкая Рука:

— Кровь! Смерть! Пламя! — кричала она пронзительно и хищно, точно свирепый ястреб. — Кровь! Смерть! Пламя! Держите их, воины Айсмарка! Держите, гиполитанские воители! Держите их, барсы Ледового царства и белые вервольфы короля Гришмака! Кровь! Смерть! Пламя!

Ее чистый звонкий голосок вознесся над звоном мечей и доспехов, и в тот же миг солдаты Айсмарка сомкнули щиты и будто вросли в землю, не отступая больше ни на шаг. Вперед с диким рыком вырвались барсы-воины, обрушив на врага звериную ярость. От воя вервольфов кровь стыла в жилах, когда люди-волки бросались на острые копья, не жалея себя. Постепенно и едва заметно продвигаясь вперед, ряды начали выравниваться. Медленно, очень медленно солдаты Айсмарка и Гиполитании отвоевывали укрепления, юные барабанщики, обливаясь потом, не переставали храбро и неустанно отбивать дробь. Дюйм за дюймом знамена дружинников продвигались вперед, и солдаты орали во всю глотку: «Фиррин-тар, Фиррин-тар, Фиррин-тар!»

Земля под ногами стала скользкой от крови. Тех, кто оступался и падал, немедленно убивали, но защитники продолжали напирать, оттесняя бывалых воинов Красного легиона. Фиррина сидела на плечах тара, разя направо и налево, пока барс давил врага своими громадными лапами и полосовал когтями.

Еще через час союзники отвоевали первую линию укреплений. Враг по-прежнему атаковал, пытаясь прорвать оборону не тут, так там, но имперских солдат стало заметно меньше. В отдалении готовился вступить в бой Черный легион, однако пока не двигался с места, между тем гиполитанские лучницы вновь вышли на удобные позиции и принялись поливать противника дождем стрел. Враг нес чудовищные потери, но не сдавался, пока наконец имперский командир не дал сигнал к отступлению.

Лучники, баллисты и камнеметы продолжали стрелять им вслед, потом перенесли огонь на Черный легион, и стало ясно, что поле боя осталось за Айсмарком, и лишь ветер доносил издалека до защитников бравое пение имперских дудок.

Фиррина медленно сползла с шеи Тарамана и обняла барса. Ее переполняла радость и облегчение — враг уходил, битва окончена. Но когда юная королева огляделась по сторонам, взору ее предстало множество мертвых и умирающих воинов, и она не смогла сдержать слез.

— Мы больше не можем терять столько солдат, Тараман.

— И они тоже, дорогая. Они тоже… — устало ответил барс, вылизывая окровавленные лапы. — Уверяю тебя, больше они не будут бросаться в бой очертя голову. Если они хоть чем-то похожи на ледяных троллей, то надеялись сломить нас первым же натиском. А раз у них не вышло, теперь они проявят больше уважения. Отныне Беллорум будет вести себя более расчетливо и наверняка попытается применить против нас свой хваленый талант полководца.

— Что ж, тогда нам лучше приготовиться, Тараман.

Сципион Беллорум наблюдал за ходом сражения в подзорную трубу. Когда вражеские орудия, о которых так презрительно отозвался Марк Аврелий, разнесли пушечную батарею, он пришел в ярость. Ничего, сказал он себе, Красный легион заставит варваров сполна заплатить за это. Любуясь привычными зрелищем того, как катится на противника смертоносная лавина имперского легиона, полководец заметил среди вражеских солдат на первой линии укреплений юную королеву. Это весьма удивило Беллорума, но потом он вспомнил, что для варваров в этом нет ничего необычного — у них предводитель всегда сражается плечом к плечу с простыми воинами. Потом он увидел нечто еще более удивительное: те самые леопарды, о которых докладывали разведчики, и другие не менее странные существа, похожие на обезображенных медведей, как ни в чем не бывало стояли среди защитников. Неужели они тоже будут сражаться? Нет, не может быть. Если королева этих варваров думает, будто солдат Полипонта можно испугать каким-то зверьем, ее ждет крайне жестокое разочарование.

На глазах у Беллорума две армии сошлись в схватке, однако из-за расстояния шум боя донесся до него лишь долгое мгновение спустя. Но то, что он увидел, заставило его поверить: эти звери и впрямь умеют сражаться.

— Великолепно, — восхитился полководец. — Они станут отличным пополнением моей армии!

Следующие три часа он в нетерпении ждал, когда же его армия нанесет решающий удар и отшвырнет защитников к стенам города. Но этого так и не произошло. Беллорум уже собирался пустить в ход Черный легион, бесстрашную элиту своего войска, однако что-то его остановило. Полководец смотрел, как защитники Фростмарриса гонят его солдат прочь от укрепленных рубежей, и у него появилось странное предчувствие: если он отправит подкрепление, оно тоже не сможет сломить неприятеля. А такие огромные потери подорвут боевой дух его войска. Лучше пока отступить и подготовиться к завтрашней схватке. Беллорум не сомневался в том, что рано или поздно одержит победу, даже если для этого придется сейчас уступить варварам. И потому он, ничем не выдав своего разочарования, ровным голосом приказал вернуть войска в лагерь.

Беллоруму почти удалось убедить себя в том, что он прав. Почти, но не совсем — назойливый червячок сомнения не давал ему покоя, даже когда полководец спешился и приготовился встретить своих солдат с поля. На лицах офицеров, почтительно стоявших поодаль, он видел ту же тревогу. Раненых отнесли в походный лазарет, а уцелевшие выстроились перед суровым военачальником и замерли. Мертвую тишину нарушало лишь хриплое дыхание изможденных воинов.

— Солдаты империи, вы храбро сражались против решительного и, я бы даже сказал, отчаянного врага, — произнес Беллорум, и в голосе его звучали нотки участия, что бывало редко. — Но вас вели в бой плохие командиры, которым недостает боевого духа и умения. Командир Аврелий, шаг вперед.

В гробовом безмолвии, заполнившем весь мир, офицер сделал шаг и вытянулся по стойке «смирно».

— Объясните ваши действия.

Аврелий поднял на полководца глаза, и внезапный порыв ветра бросил ему в лицо аромат растоптанных полевых цветов.

Глубоко вздохнув, командир неожиданно для себя успокоился и отчеканил:

— Я проиграл бой с великолепными воинами и гигантскими леопардами.

— Больше вам нечего добавить? — спросил Беллорум. Когда он говорил так тихо и спокойно, это не предвещало ничего хорошего.

Аврелию уже приходилось быть свидетелем тому, как потерпевшие поражение командиры вынуждены были отвечать на вопросы Беллорума, и он по опыту знал: этот невозмутимый тон полководца означал смертный приговор. Аврелий понял, что ему больше нечего терять, поэтому сказал честно и открыто:

— Впервые в жизни я проиграл битву, но нисколько не стыжусь этого. Солдаты Айсмарка — достойные противники, раз сумели отразить натиск одного из наших сильнейших легионов. Я прекрасно знаю, что понесу наказание за провал, и хочу предупредить вас: если вы и дальше будете казнить опытных офицеров, то скоро некому станет вести людей в бой и выполнять ваши приказы.