Отныне и вовек - Джеймс Джонс

За его спиной Минерва захлопнула массивную дверь и опустила тяжелый засов.

— Мейлон, я, кажется, не знакома с вашим приятелем, — заметила миссис Кипфер.

— Раньше вы меня иначе принимали, — с упреком сказал Старк. — Что это за порядки такие, чтобы на порог не пускать? Можно подумать, у вас тут подпольный притон, а не лучший бордель в Гонолулу.

— Не стоит грубить из-за пустячного недоразумения, — ледяным тоном сказала миссис Кипфер. — Вы же знаете, я это слово терпеть не могу. А если вы намерены так себя вести и дальше, я, право же, буду вынуждена попросить вас уйти.

Старк набычился и молчал.

— По-моему, вам следует передо мной извиниться, — сказала миссис Кипфер. — Как вы думаете?

— Наверно, следует, — недовольно согласился Старк. — Извините.

— Вы меня до сих пор не познакомили с вашим приятелем.

Старк вежливо представил их друг другу, согнувшись в шутовском поклоне. Он вел себя как вздорный мальчишка, а не как рассерженный взрослый мужчина.

— Очень рада, — оставив без внимания поклон Старка, миссис Кипфер улыбнулась Пруиту. — Знакомство с новыми людьми вашей роты для меня всегда удовольствие.

— Очень приятно познакомиться, — неловкой скороговоркой пробормотал Пруит, недоумевая, где же женщины. От изысканных манер миссис Кипфер ему было не по себе, и он, вдруг вспомнил слова дяди Джона Тэрнера, всю жизнь прожившего холостяком. «Миром, сынок, правят женщины, — с горечью сказал он. — В этой игре рискуем только мы, мужчины, а женщинам господь бог сдал сразу все козыри. И самый главный у них под юбкой. Так что уж лучше нам смириться с этим раз и навсегда». И до чего же горько он это сказал, а мальчик ничего тогда не понял, потому что был еще ребенком.

— Пожалуй, я буду звать вас Пру. Можно? — Миссис Кипфер улыбнулась и повела их из большой прихожей вправо, через узкий коридор в гостиную.

— Конечно. — Пруит наконец-то увидел женщин, пусть не таких, как он представлял себе на лестнице, но все-таки женщин. — Меня по имени никто и не называет.

В гостиной их было семь. Одна стояла с солдатом у музыкального автомата, две сидели и болтали с матросами. Четыре других были не заняты. Три из них были толстые, похожие одна на другую, мерно жующие резинку коровы в одинаковых коротких платьях — наверняка так и сидят всегда втроем, безразличные, тупые, и только в день солдатской получки, когда бордель осаждают толпы, их, все таких же безразличных, перебрасывают из резерва на передовую. Но четвертая, тоже не занятая, была не похожа на них: хрупкая брюнетка в длинном и явно более дорогом платье, она сидела очень прямо и спокойно, безмятежно положив руки на колени, и Пруит поймал себя на том, что наблюдает именно за ней.

Глаз у него был наметанный, и он сразу же отметил, что четыре стройные девушки (в их число входила и хрупкая брюнетка), одетые в вечерние платья с удобной длинной молнией на спине — разрядом повыше и сознательно держатся в стороне от троицы толстых жвачных. И он тотчас же догадался, что, как бы ни расхваливали в седьмой роте заведение миссис Кипфер, оно ничем не отличается от других публичных домов, все здесь точно так же: плати в кассу три доллара, хватай любую, делай свое дело и уходи. Да, он все это сразу понял, но тем не менее поймал себя на том, что наблюдает за ней, столь разительно отличающейся даже от остальных трех девушек того же, более высокого разряда.

— Это Морин, — сказала миссис Кипфер, когда одна из двух девушек, сидевших с солдатами, встала и подошла к двери гостиной.

Морин была худая остроносая блондинка в длинном голубом платье, сквозь которое заметно просвечивало голое тело.

— Пру у нас впервые, — сказала ей миссис Кипфер. — Познакомь его с девушками, дорогая. Хорошо?

— Конечно, дорогая, — насмешливо ответила блондинка хрипловатым голосом. — Пойдем, малыш. — Она обняла Пруита за шею. — Эй, привет, Старк! Привет, старикашка! — крикнула она, увидев Старка, и озорно потянулась к нему. — Подарок мне принес?

— Ты поосторожнее. — Старк, ухмыляясь, попятился. — А то от подарка ничего не останется.

Миссис Кипфер обворожительно улыбнулась:

— Морин у нас маленькая озорница. Правда, дорогая?

— Совершенно верно, дорогая. Я этим озорством на жизнь зарабатываю, — не менее обворожительно улыбнулась в ответ Морин. — И не скрываю.

По-прежнему мило улыбаясь, миссис Кипфер повернулась к Пруиту:

— Поймите нас правильно. Мы вас ничуть не торопим. Вы сначала осмотритесь, познакомьтесь. Мы хотим, чтобы вы остались довольны своим выбором. Клиентов у нас сегодня немного и времени вполне достаточно. Я ведь правильно говорю, Морин? Да, дорогая?

— Конечно, дорогая. Времени хоть отбавляй, — ответила Морин и, обращаясь к Пруиту, заявила без обиняков: — Крутить любовь не по моей части. А вот насчет обслужить мужчину, это я умею. Спроси Старка, он со мной спал. Старк! Как я в постели? — окликнула она Старка. — Гожусь или нет?

Миссис Кипфер повернулась к ним спиной и пошла назад.

— Годишься, — сказал Старк. — Только очень уж деловая.

— Ах ты, старый черт! — торжествующе засмеялась Морин, радостно ухватила Старка под руку и потащила в глубь гостиной, к музыкальному автомату. — За это угостишь меня пластиночкой.

Заметив, что Пруит остался в одиночестве на пороге, миссис Кипфер тотчас вернулась к нему.

— У нас сейчас ужасные трудности с персоналом, — извиняющимся тоном сказала она. — Хороших девушек теперь просто неоткуда взять. На континенте объявили новый призыв, и на нас это так ужасно отразилось. Вы себе даже не представляете. У меня просто руки опускаются. Приходится целиком зависеть от агентства. Кого присылают, того и беру.

— Да, конечно, — сказал Пруит. — Я понимаю.

— Она вас никому не представила? — не переводя дух, продолжала щебетать миссис Кипфер. — Неужели так ни с кем и не познакомила?

— Нет. Ни с кем.

— Боже мой, как же так? Боже мой! Ну ничего, я сейчас распоряжусь, и вами займутся. Не огорчайтесь.

— Хорошо, — сказал Пруит. — Не буду.

— Лорен! — громко позвала миссис Кипфер. — Ты свободна, дорогая? Можешь подойти к нам на минутку? Я, собственно, с самого начала собиралась вас с ней познакомить. Лорен очень милая девушка, совершенно очаровательная. — И, оправдываясь, добавила — Я действительно хотела вас с ней познакомить.

— Да, да, — сказал Пруит. — Конечно.

Он уже не слушал миссис Кипфер, он смотрел на хрупкую брюнетку, ту, что сидела отдельно от других, такая безмятежная и тихая, а сейчас встала и не спеша направилась к ним. Краем уха он ловил обрывки фраз — «все равно что родная дочь… мухи не обидит…», — но он не вслушивался. Еще раньше он неожиданно обнаружил, что наблюдает за ней, а сейчас снова поймал себя на том же: он внимательно изучал ее, но старался не очень пялить глаза. Когда она встала и направилась к ним, сквозь тонкую ткань платья он увидел ее тело, но она относилась к этому совсем не так, как Морин; Морин даже не сознавала, что ее платье просвечивает, а эта девушка сознавала все, даже то, что он за ней наблюдает, но была неизмеримо выше всего этого. Все понимала, но ее это ничуть не трогало.

Года двадцать три — двадцать четыре, решил он, мысленно отмечая, что Лорен держится безукоризненно прямо, что волосы у нее уложены на затылке в низкий круглый валик, что ее очень большие глаза смотрят ясно и открыто. Подойдя ближе, она улыбнулась, и он заметил, что ее рот кажется слишком большим на тонком, почти детском лице, заметил, какие пухлые у нее губы. Красивое лицо, подумал он.

Миссис Кипфер церемонно представила их друг другу, а потом попросила Лорен взять его под свою опеку, потому что он у них первый раз, пусть она все ему здесь покажет.

— Конечно, — ответила та, и он восхищенно отметил, какой у нее приятный низкий голос, какой спокойный и уверенный. Этот голос как нельзя лучше подходил ко всему ее облику.

— Давай сядем, хорошо? — Она улыбнулась.

Да, удивительно красивое лицо, снова подумал он, когда они сели, трагическое лицо, лицо женщины, много страдавшей, лицо совершенно неожиданное в таком заведении. Проституток страдание не красит, оно их уродует. Но это потому, что они не понимают смысла страдания. А она понимает. Такое ясное спокойствие, то самое, которое я всегда мечтал обрести, но так и не обрел, рождается только великой мудростью, постигающей смысл страдания, мудростью, которой я не сумел накопить, мудростью, которая так мне нужна и, наверно, нужна всем мужчинам, мысленно философствовал он, мудростью, которую никак не ожидаешь найти в борделе. В этом-то все и дело, подумал он, меня поразило, что я увидел в борделе трагическое и прекрасное лицо. Да, конечно, этим все и объясняется, сказал он себе, и еще тем, что я пьян.

— Миссис Кипфер говорит, ты в роте Мейлона новенький, — сказала она низким спокойным голосом, голосом глубочайшей мудрости. — Ты на Гавайях недавно? Или перевелся из другой части?