Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

Я шла медленно, чувствуя отдачу от каждого шага не столько в ногах, сколько в ступнях, и беспокойство прогоняло пыл неповиновения. Боги уже сочли нужным искалечить мою руку. Что мешало им отморозить несколько пальцев на ногах, чтобы еще раз проверить мою волю, а значит, и мою состоятельность? Я подумала о том, как буду выглядеть к тому времени, когда Горные земли получат своего конунга, ― покрытая шрамами и изуродованная, части меня перестанут функционировать, если не исчезнут совсем, ― и у меня заслезились глаза. Как инструмент, который используют до тех пор, пока его лезвие не затупится, а рукоять не сломается, а потом оставляют валяться в углу, отслужив свое.

В голову полезли видения. Я видела себя в будущем, достигшей всего, что было предначертано, а потом забытой в углу большого зала. Старой и измученной. Окруженной людьми, но одинокой. Слеза скатилась по моей щеке, и я не стала утирать ее.

Я смутно осознавала, что Бьорн о чем-то совещается с Бодил. Один из них взял меня за руку и повел за кусок холста, натянутый между двумя деревьями, чтобы заслонить от ветра. С меня сняли щит, прежде чем опустить на землю.

Свет солнца совсем померк, густые облака закрыли луну и звезды, погрузив мир во тьму, так что все, что я могла видеть, ― это видения в моей голове.

Хватит, беззвучно взмолилась я, умоляя свой разум прекратить мучить меня, но это ни к чему не привело. Мое тело обмякло, я больше не дрожала, как будто для моего тела это было слишком тяжело. Каждый вдох давался мне усилием воли.

― Фрейя?

Я слышала, как Бьорн произносит мое имя, но его голос звучал далеко, словно нас разделяло огромное ущелье, которое становилось все шире с каждым ударом моего сердца.

― Фрейя, с тобой все в порядке? Фрейя? Фрейя, посмотри на меня!

Мышцы на шее не хотели повиноваться, боль пронзила тело, когда я повернулась на его голос.

― Я… ― Во рту было так сухо. Слишком сухо, чтобы произнести слова.

Он выругался, а затем я почувствовала, как с меня стягивают тяжелый плащ. Я застонала, чувствуя, как холод впивается в плечи, но тут мое тело дернулось, и меня окутало тепло. Осознав, что завернута в объятия Бьорна, я попыталась отстраниться, но его хватка на моей талии была несокрушимой. А когда он накинул на нас плащ, мое желание сопротивляться исчезло.

― Позаботься о ее ногах, ― сказал он, и мои ноги сдвинулись с места, когда Бодил стянула с меня замерзшие сапоги и обмотки для ног, и с ее губ сорвался шокированный вздох.

― Они ледяные!

Судя по давлению на мои ноги, я подозревала, что мои ступни находятся у нее в подмышках, но я ничего не чувствовала.

― Мои пальцы…

― Все будет хорошо. ― Дыхание Бьорна коснулось моего уха. ― В твоих венах течет кровь бога.

Быстрый стук его сердца о мою спину опровергал его слова, но вместо того, чтобы испугаться, я погрузилась в дремоту, а звуки и ощущения то появлялись, то исчезали, как и мое сознание. Неужели это конец? Равнодушно подумала я. Не погибнуть в бою, а замерзнуть на склоне горы?

― Это не чертова гора, Рожденная в огне.

Я улыбнулась, не понимая, ответил ли Бьорн на самом деле или это было мое воображение.

― Это тот холм, на котором ты хочешь умереть?

― Не смешно. ― Его пальцы сжались, и меня охватило внезапное сожаление. У меня не было возможности насладиться его прикосновениями, почувствовать его вкус, ощутить его внутри себя.

― Это немного смешно, ― прошептала я, потому что альтернативой было разрыдаться.

И я потеряла себя во тьме. Плавала в теплом озере темноты, которое затягивало меня все ниже и ниже. Я слышала, как Бьорн зовет меня по имени, но не могла пошевелиться, чтобы подплыть к нему. Да и не была уверена, что хочу этого.

Возвращение означало боль, горе и одиночество. Почему я должна бороться за это?

― Это не твой конец, дочь, ― ответил нежный голос. ― Ты должна бороться дальше, ради них.

― Я не хочу, ― ответила я, не зная, правда это или ложь. ― Я не хочу возвращаться.

― Ты должна, ― прорычал более суровый голос, лишенный жалости. ― Ради себя.

Руки прижались к моей спине, выталкивая меня сквозь темные воды. Я боролась, пытаясь опуститься обратно на дно, но не могла вырваться из их хватки. Они толкали меня все выше, боль пронзала мое тело, когда я приближалась к поверхности.

― Нет, ― стонала я, когда жжение усиливалось. ― Это больно!

― Это значит, что ты жива, ― ответили голоса, и я, вдохнув воздух, закричала.

Глава 26

Боль пронзила мои ноги, мне казалось, что ступни прижаты к топору Бьорна, а кожа на них плавится. Я беззвучно закричала, пытаясь вырваться из огня, но чьи-то руки схватили меня за ноги, удерживая на месте.

― Перестань, ― умоляла я между всхлипами. ― Ты делаешь мне больно!

― Я знаю, что это больно, но боль ― это хорошо. ― Бьорн прижал меня к своей груди, шершавый подбородок терся о мою щеку. ― Это значит, что твои ноги согрелись.

― Это слишком! ― Слезы и сопли текли по моему лицу. ― Ты меня обжигаешь! Убери их из огня! ― Я прокричала последнее, потому что никто не слушал, и, о боги, это действительно было больно.

― Нет никакого огня, девочка, ― сказал кто-то. ― Просто подмышки Бодил. Они не причинят тебе вреда, просто немного попахивают.

― И это говорит человек, воняющий как задница, ― ответила Бодил, и дюжина голосов захихикала. Я поняла, что нас окружили воины Халсара. Их руки удерживали мои ноги на месте, их тела укрывали меня от ветра. Они защищали меня, несмотря на то что все должно было быть наоборот.

Внезапная, иррациональная паника охватила меня ― боги покарают их за это. Я должна выстоять одна, преодолевать испытания в одиночку.

Должно быть, страх заставил меня озвучить мои мысли, потому что все замолчали, только ветер завывал, а потом старый воин сказал:

― Боги ничего такого не говорили, девочка. Я был там, когда Сага произнесла свое пророчество, и видел, как сами боги явились во время твоего жертвоприношения в Фьяллтиндре. Ничего не было сказано о том, что ты будешь делать что-то одна.

Я стиснула зубы, ожидая услышать голос Снорри, который скажет им, что они ошибаются, но если он и был рядом, то молчал.

― Ты никогда не была одна, ― сказал Бьорн, его голос был таким мягким, что никто, кроме меня, не услышал бы его из-за ветра и моих рыданий. ― Я буду рядом с тобой, пока не переступлю порог Вальхаллы, Рожденная в огне, хочешь ты этого или нет.

В груди у меня сжалось, и, укрытая темнотой, я позволила себе уткнуться лицом в его грудь и отдаться боли. Я всхлипывала и вскрикивала, когда чувствительность возвращалась в мои ноги и руки, но не потому, что это было выше моих сил, а потому, что мне нужно было выплеснуть боль. Бьорн крепко обнимал меня, гладя по волосам, и уверенность в том, что он не уйдет, рушила все стены, которые я возводила вокруг своего сердца, пока усталость не усыпила меня.

***

Я проснулась, и боль от обморожения мгновенно напомнила мне, где я нахожусь, что было большой удачей, учитывая, что меня окружала темнота.

И я была в чьих-то объятиях.

Я застыла, осознавая, что Бьорн прижимается ко мне во всех возможных местах, и это мгновенно привело меня в чувство. Его рука поддерживала мою голову, моя щека покоилась на его мощном бицепсе, а другая рука крепко обнимала меня за талию, сжимая мои ладони в своей большой руке. Моя спина была прижата к его груди, моя задница плотно прилегала к его твердому животу, а ноги были зажаты между его икрами. Хотя каждый дюйм во мне болел, под густым мехом мне было блаженно тепло.

Бьорн пошевелился.

― Ты в порядке?

― Да. ― Во рту у меня пересохло, и я сглотнула, пытаясь прочистить горло. ― Спасибо.

Он не ответил, и на мгновение я подумала, что он снова заснул. Но в его лице чувствовалось напряжение, которое говорило о том, что он не спит.