Сладкий перец, горький мед - Татьяна Туринская

— Что же делать, Вить? Допустим, Дрибница заслужил предательства. Но как быть с Симой? Она-то в чем виновата, за что ее наказывать?

Худой оживился. Конечно, обсуждать Симу проще, чем его невмешательство в Танины беды.

— Да перестань ты думать о Симе! Много она о тебе думала, когда тебе нужна была ее помощь? Ты свадьбу свою вспомни, как ты просила ее помочь. Да и вообще пошла она, куда поодаль! Достала, липучка! Я ж от нее четыре года отделаться не могу, пристала, как банный лист к заднице. "Когда женишься, когда женишься"! Да никогда! На кой хрен мне эта беременная обезьяна?! Нет, правда, с ней было довольно удобно — не надо баб снимать, не надо тратиться, не надо время терять на дорогу. Сама приедет, сама обслужит, да еще спасибо скажет. Извини, конечно, за откровенность, тебе, наверное, неприятно это слушать, я понимаю… Но, знаешь, иметь такую подругу — это и врагов не надо! Так что за Симу не переживай, я давно хотел отправить ее в отставку.

И Худой снова потянулся к Тане. Она еще раз подыграла ему, поохала немножко в его объятиях, поизображала крайнюю степень влюбленности, а потом отодвинулась тихонько в сторонку:

— Прости, Витюша, я не могу так сразу. Я еще не готова…

На полке среди папок с документами подмигивала красная лампочка видеокамеры, сигнализируя о том, что все происходящее внимательнейшим образом отслеживается.

***

Таня давно нашла Патыча. Он работал на второй подаренной ей станции техобслуживания. Просматривая список работников, Таня обратила внимание на знакомую фамилию — Карпов. Но Карповых в России, пожалуй, не меньше, чем Петровых да Ивановых. Однако рядом с распространенной фамилией стояли еще и знакомые инициалы — А.П., и Танино сердечко застонало от сладких воспоминаний и надежды. Конечно, А.П. вовсе не обязано было обозначать Алексей Пантелеевич, это запросто мог оказаться какой-нибудь Александр Павлович, или, допустим, Анатолий Петрович. Но Тане так хотелось, чтобы это был не кто-то другой, а именно Алексей Пантелеевич, ее Лешка, Лешик, ее дорогая пропажа, так прыгало и скакало в сердечной сумке ее израненное сердечко, что она не допускала даже мысли о том, что это банальный Лешкин однофамилец. Нет же, это непременно должен быть Лешка! Правда, из-за своей непозволительной легкомысленности она так и не удосужилась в свое время выяснить место его работы, но от него так красноречиво всегда попахивало не то бензином, не то машинным маслом — в общем, и без слов было достаточно понятно, что работает он с железом, чем и отпугнул Таню дополнительно к отсутствию образования. Ведь не о таком муже она мечтала с детства, чтоб в грязи ковырялся. Хотелось чистенького, воспитанного, образованного, да желательно еще и материально обеспеченного. Вот и имеет теперь в мужьях Дрибницу…

Однако надежды надеждами, а удостовериться в их обоснованности не мешало бы. Поковырявшись в отделе кадров, она обнаружила интересовавшие ее сведения. Все правильно, это действительно Лешка! Родной, любимый, единственный в ее жизни надежный человек — Карпов Алексей Пантелеевич, он же Патыч, он же дорогая пропажа! И счастливая улыбка расплылась на Танином лице. Так захотелось побежать к нему, броситься на шею, прижаться к его промасленной робе и никогда, никогда больше не отпускать. Нет, так не получится… Радостная улыбка растаяла, уступив место растерянности и явному сожалению. Ведь Лешка женат… И, пожалуй, она сама в этом виновата, он ведь предупреждал ее, а она не поверила. Да даже если бы и поверила, все равно ни за что на свете не вышла бы за него замуж. Сладкая, наивная идиотка! Ей понадобилось потерять его, вытерпеть уйму издевательств над собой, потерять ребенка, мало того, почти потерять надежду иметь детей в будущем, для того, чтобы понять, что лучшего мужа, чем Лешка, нельзя и пожелать. Конечно, он наверняка все еще любит ее, ведь такая любовь в одночасье не проходит — не может быть, чтобы Лешка разлюбил ее. Этого не может быть никогда, ни при каких обстоятельствах! А значит, он может развестись и когда-нибудь, когда Таня наконец найдет способ избавиться от Дрибницы, Лешка женится на ней и тогда, наконец, они оба будут счастливы. Улыбка, едва коснувшись губ, снова растворилась: нет, никогда Лешка не разведется, никогда они не будут вместе. Он мог бы оставить жену, но никогда не бросит дочку, маленькую Танечку, названную так именно в ее честь. А требовать от него предать малышку — на это Таня не пойдет никогда в жизни. Нет, не быть им с Лешкой вместе, никогда не быть. А стало быть, не нужно ей показываться ему на глаза, зачем травить душу и ему, и самой себе? Вот разве что… Таня крепко задумалась. Да, пожалуй… Если ей понадобится чья либо помощь, лучшего и более надежного помощника, чем Лешка, ей не найти. Вот только ни в коем случае не надо будет показывать ему свои чувства — нельзя ворошить прошлое. Он привык жить без нее, он уверен, что она вышла замуж за своего Андрюшку и счастлива с ним. Что ж, пусть пока так и думает. А потом, когда правда выплывет наружу, она сделает вид, что они просто друзья, и никаких особо теплых чувств в отношении Лешки не испытывает. Пусть живет с миром. Вернее, поможет ей, а потом пусть живет с женой и дочкой в мире и согласии — Лешка это заслужил, как никто другой.

Дрибница был зол. Нервы были на пределе. Ну сколько еще он сможет выдержать Танины издевательства? Ведь уже больше года прошло после несчастья, а она продолжает измываться над ним. Ладно, так бы и сказала, что надоело сидеть дома, что тоже хочет попробовать заняться бизнесом. Разве он смог бы ей отказать? Нет конечно, наоборот, только помог бы. Так ведь нет, вот что удумала, маленькая мерзавка — потихоньку, помаленьку выманить все его предприятия. Да и это бы ладно, Бог с ними, с теми предприятиями, куда они от него денутся? Пусть официально они будут принадлежать Тане, но на самом деле владельцем останется он сам. Разве она управится с бензоколонками, с цементным и железо-бетонным заводами? А с импортом иномарок и запчастей? Нет конечно! Правда, она уже втянулась в автосервис, его помощь ей в этом деле уже совсем не требуется. Ну да это же всего-навсего автосервис, там большого ума не надо. А в остальном она без него никак не обойдется, так что можно было бы только посмеяться над ее игрой в подарки. Если бы не ее непреходящая холодность…

Ну как же, как ему разбудить его маленькую снежную королеву? Он, безусловно, виноват, такого натворил, и где только был его ум, когда он избивал Таню. Господи, да как же ты позволил ему это, как позволил замутиться его разуму, что он свою Танечку, свою маленькую девочку, лупцевал ежедневно, насиловал еженощно… Ту самую девочку с глазами цвета осоки, с терпкими губами, до сих пор еще пахнущими той вишней, которой он кормил ее с руки… Свою самую-самую сладкую грезу, мечтами о которой упивался столько лет. Как могло случиться, что он обезумел от ревности? Пусть даже его догадки весьма и весьма обоснованы, пусть даже он удостоверился, что Андрея она никогда не называла Лешиком, но ведь все это в прошлом, в очень далеком прошлом, а теперь-то она чиста и безвинна, ведь действительно уже столько лет находится под круглосуточным присмотром! Бес попутал, иначе не скажешь. Иначе не поддается разумению, что он сам, собственными руками, превратил в прах их семейное счастье. И кто знает, простит ли Таня его когда-нибудь? Ведь, несмотря на то, что она уже давно перестала молчать и дуться на него, он все равно чувствует, что это — не прощение, это так, всего лишь вынужденное общение…