Брат на брата. Окаянный XIII век - Виктор Карпенко

– Долг свой перед булгарами я помню. Ни золотом, ни серебром, ни рухлядью – ничем его покрыть нельзя, ибо привезенный ими хлеб позволил земле володимирской выжить. Тебе, брат Ярослав, не понять этого. Но я тебя не виню. Всяк своим умом силен. Одно хочу сказать: вспомните сказ, что частенько перед смертью сказывал нам батюшка: всяк палец в растопырку, а сожмешь – кулак, кулаком же и бить сподручнее.

Иван, поднявшись со своего места, весомо изрек:

– За других не скажу, но во мне будь в надеже: позовешь – приду!

– Татар воевать я не против, но лишь тогда, когда хан Бату станет у порубежья земли володимирской, – добавил Святослав.

– А что ты скажешь? – обратился Юрий Всеволодович к Ярославу. Тот медленно оглядел каждого, осуждающе покачал головой и сквозь зубы процедил:

– Тебе не вновь молодших дурить, Липица тому пример! Но ноне я учен. Меня не жди, не приду! У меня другая забота: как от Ордена уберечься, а что до татар, то с булгарами рядись на битву супротив них. – Ярослав горделиво расправил плечи, потянулся, а затем, усмехнувшись в бороду, медленно произнес: – Прощай, брат, ноне путь мне в Новугород. Попировал бы еще, да Александр захворал…

Юрий понимающе кивнул:

– Не держу. Одно скажу: хотя ты в воле великого князя и крест целовал на верность, но я прав своих силой утверждать не хочу! Больше того: коли нужда будет, позови, все мы, братья твои, придем к тебе на помощь!

4

Не дожидаясь окончания свадебного пира, Роман Федорович покинул стольный город и отправился в Булгарию. Юрий Всеволодович его не удерживал, понимал, что не столько служба при царе Алтынбеке влечет посольского боярина, сколько тревога за семью. Прощаясь, великий князь наказал:

– Ты, Роман, разговоры наши помни! Ошел – он на пути татар стоит первым, тебе первым и бой принимать. Пойдешь мимо Городца, к Устину загляни. Для него у меня грамотка припасена. Передай! Он тебе поможет, коли чего, да и с Андрюшкой повидаешься. Молодец теперь в Городце всем заправляет. И вот еще чего: жену свою с детишками отправь к Дубраве, да и сам, коли татарва нагрянет, голову побереги. Ты мне что брат, помни об этом!

Городец-Радилов встретил Романа настороженно: на башнях караул, ворота на запоре, пристань пуста.

– От кого ворота затворили, не от нас ли? – скаля зубы, подал голос Роман, подойдя к воротам города.

– Никак Роман Федорович? – обрадованно вскричал один из ратников, свесившись из окошка воротной башни. – Каким ветром принесло тебя в нашу глухомань?

– Попутным! Только встречаете неприветливо. По весне ворота нараспашку…

– Так то по весне. А ноне у нас порядки строгие: как солнышко под горку покатилось – ворота на запор. Теперь до утра!

– Кто же порядки такие завел? Неужто Устин Микулич? – удивленно воскликнул Роман.

– Какое! Сынок твой ретив до службы и нам покоя не дает. Может, продержим отца у ворот до утра, и сын проявит к нам милосердие, а то совсем ратной службой извел.

– Зови, Кузьма, – вспомнил имя ратника Роман Федорович, – мучителя вашего, поди, я-то его урезоню.

Вскоре ворота распахнулись и в створе показался Андрей. Сдерживая себя, он не спеша подошел к стоявшим на мосту владимирцам. Увидев Романа Федоровича, смахнул с головы шапку с куньим околышем и поясно поклонился.

– Так-то ты отца встречаешь? – сжимая в медвежьих объятиях Андрея, радостно воскликнул Роман Федорович. – Думал уж на берегу заночевать.

– Не от тебя, от лихих людей ворота на запоре держим.

– Никак булгары за старое взялись?

– Да нет, – боднул головой Андрей, – с булгарами у нас мир. Татарвя: то на лодке кто заплывет, то на лошадях кто объявится.

– Ну, об этом мы еще поговорим, – отмахнулся Роман. – Ты лучше расскажи, как живешь-поживаешь? Как матушка? Хотя постой! Ты в город-то меня пускаешь?

– А не то, – широко развел руки Андрей. – Проходите и вы, – обернулся он к сопровождавшим Романа молодцам, – проходите, желанными гостями будете.

По пути к воеводскому дому, где жили мать с сыном, Андрей поведал, что Дубрава жива-здорова, что Устин Микулич скрипит с утра до вечера, поучая его уму-разуму, что с приходом весны начал углублять ров и укреплять крепостные стены в Городце, что седьмицу тому повстречал в лесу голодного злющего медведя и завалил его, имея при себе лишь засапожный нож. Роман слушал Андрея, улыбаясь своим мыслям: окреп, возмужал, настоящим воеводой становится!

– Ты зазнобу себе не завел, часом? По годам свадьбу пора играть, – обнял за плечи Андрея Роман.

Но тот лишь отшутился:

– Матушка не велит. Говорит, что мал еще.

– Ну-ну, – спрятал улыбку в усы Роман, – Дубраве-то оно виднее.

Встреча с сестрой, с Устином Микуличем была шумной, радостной, долгожданной. Как ни спешил Роман в Булгарию, а провел неделю в Городце, отдыхая в воеводском доме среди близких ему людей. О многом было говорено, немало было и сделано Романом Федоровичем по улучшению ратной службы в крепости, по укреплению стен и башен, по созданию дальних и ближних застав. Даже намечена крепостица между Городцом и Ошелом и обговорено, как соорудить ее. Дело осталось за малым: спросить дозволения у великого князя владимирского и царя Булгарии.

Не менее радостной была встреча и в Ошеле. Но с первых же мгновений Роман прочитал тревогу в глазах Марии.

– Что случилось? – обнимая жену, спросил он.

– Монголы объявились! Их кибитки стоят на порубежье.

5

И вновь созвал Юрий Всеволодович братьев-князей на совет во Владимир, ибо царь Алтынбек прислал посольство с нижайшей просьбой выступить всем войском против хана Бату, стоявшего у самых границ Булгарии. В знак величайшего уважения к великому князю владимирскому он прислал соответствующий чину подарок: несколько глыб редкого красного мрамора.

Братья приехали не ко времени, но все. Последним появился князь новгородский Ярослав. Был он сердит на Юрия за его вмешательство в дела черниговские и поначалу не собирался ехать на совет, но княгиня Ростислава настояла на его отъезде в стольный град и даже научила, как вести себя с братьями.

– Все вы уже знаете, почему я вас оторвал от дел мирских, – начал Юрий, обращаясь к братьям. – Ворог близко! Возможно, что уже этой зимой нам предстоит встретиться с татарами в чистом поле в смертельной битве.

– А может, обойдется… Побоится татарва идти в Русь. На Калке-то получили по зубам, – прервал речь брата Ярослав.

Юрий нахмурился, кашлянул выразительно в кулак, но Ярославу не выговорил за неуважение к себе. Никто не смел прерывать речь великого князя.

– По зубам-то они получили, да мы еле ноги уволокли! Стоят татары у рубежей царства булгарского. Не скрывая, скажу: силой немалой. Царь Алтынбек просит помочь ему. В прошлый раз говорил я вам, что, пока есть возможность сражаться с ворогом на чужой земле, надо сражаться и оградить свои города от разорения. Одним булгарам татар не остановить.

– Нам-то что за беда? Не на наши земли хан Бату зарится, – тряхнул кудрями Иван. – Побьют булгар, нам же меньше мороки на восточном порубежье.

– Быстро же хорошее забывается! – в сердцах стукнул кулаком по столу Юрий. – Кто нас от голодной смерти спас? Не булгары ли?

– Так мы с ними честно серебром расплатились, – буркнул себе под нос Иван, угнув голову.

– А я так и без их помощи обошелся, – вставил свое Ярослав.

– Все так! Но помяните мое слово: разгромив булгар, татары двинутся на Русь!

– Ты что, брат, дикого народа испугался? Встретим, спеси-то им поубавим. А коли и правда, что они хитры да злобны, что воинов в войске хана Бату множество, то отсидимся за крепостными стенами. Это им хорошо было половцев воевать. У тех городов нет. А у нас стены-то вон какие, – развел руками Ярослав.

– А я бы помог булгарам, – подал голос Святослав, молчавший до того. – Самое дело, пока Волга преградой лежит, ударить по татарам. Коли побьем татар – честь нам и слава, коли они нас – будет еще время до того, как мороз закует реки в лед, силу собрать по Руси.

Долго еще судили-рядили князья в тот день и сошлись в одном: готовить дружины к сентябрю. Вот только хан Бату не согласен был дожидаться, пока русские мужики уберут хлеб на полях да накосят для скотины сена на лугах: в начале июля трехсоттысячная конная лавина хлынула в Булгарию.

Князь Роман

1

Черная туча появилась на горизонте. Она надвигалась грозно и неумолимо.

– Неужели это все монголы? – невольно вырвалось у кого-то из стоявших на верхней площадке башни воинов. Прикрывшись ладонью от бьющего в глаза солнца, они жадно всматривались в приближающиеся тумены хана Бату. Здесь же находился и Роман Федорович. Упрежденный дальним дозором о вступлении татарской орды в пределы Булгарского царства, он собрал из близлежащих городков и селений мужчин и, вооружив, поставил на стены Ошела. Женщин же и детей Роман Федорович приказал увести подальше от города и укрыть в лесу, тянущемся широкой лентой вдоль Волги.