Голдфингер. Операция «Удар грома». Шпион, который любил меня - Ян Флеминг

Он подошел ближе, стал на колени, посмотрел. Под пальцами чернели две точки.

— Быстро не вытащишь, давайте отойдем в тень, — сказал он. — Но наступать на ногу нельзя, а то еще глубже уйдут. Я вас отнесу. — Он поднялся, протянул руку.

— Моряк из мечты! — засмеялась она. — Ладно, только не уроните.

Бонд наклонился и легко поднял ее, она обняла его за шею. Он постоял немного, посмотрел ей в лицо. Да, прочел он в лучистых глазах и приник к полуоткрытым губам.

Она ответила на поцелуй, потом медленно отстранилась и, переведя дыхание, сказала:

— Вообще-то, награду дают после службы…

— Не нужно было так смотреть, — ответил Бонд и понес ее в тень казуарины, положил на лесок. Она завела руки за голову, чтобы песок не попал в непослушные волосы, опустила веки; глаз теперь почти не было видно под густыми черными ресницами.

Обтянутые купальником треугольный холмик, высокая грудь… Он с усилием отвел глаза и хрипло приказал:

— Перевернитесь.

Она повернулась на живот. Бонд стал на колени и взял ее правую ступню — точно маленькую теплую птичку. Сдул песчинки и осторожно, как лепестки у цветка, раздвинул пальчики. Наклонился и стал высасывать колючки. Через минуту выплюнул крошечный кусочек.

— Так весь день провозимся. Если я посильней надавлю — потерпите?

Она напряглась, приготовилась к боли:

— Давайте.

Он закусил подушечку вокруг черных точек и, крепко надавив, снова стал сосать. Она дернула ногой. Бонд оторвался, сплюнул. На ступне были отметины зубов, а на месте двух точек выступили капельки крови. Он слизнул: под кожей еще чуть-чуть чернело.

— Никогда не ел женщин. Вкусно!

Она промолчала и снова дернула ногой — уже нетерпеливо.

— А вы молодцом. Домино. Сейчас, там еще на закуску осталось. — Он ободряюще поцеловал пальчики и принялся за работу.

Через несколько минут выплюнул последние крошки.

— Все, теперь надо поберечься, чтоб песок не попадал. Давайте еще раз отнесу вас — наденете в будке сандалии.

Она повернулась на спину. На черных ресницах дрожали слезы — было все-таки больно. Она вытерла их ладонью и серьезно посмотрела на Бонда.

— Впервые плачу из-за мужчины. — И потянулась к нему.

Он поднял ее на руки, но не поцеловал, а понес к бамбуковой будке. В какое отделение? Он зашел в мужское, сдернул со стены одежду и поставил Домино на рубашку. Она так и не сняла рук с его плеч, а он расстегнул ей лифчик…

18. Стилетто

Бонд приподнялся на локте и заглянул в красивое лицо: раньше властное, оно теперь смягчилось, разгладилось, точно оттаяло в ласках, на висках выступили капельки пота. Влажные ресницы распахнулись, и большие карие глаза удивленно уставились на него. Домино присматривалась к нему, разглядывала, точно впервые видела.

— Зря мы… — сказал Бонд.

Она засмеялась, ямочки на щеках углубились.

— Ты словно девочка после первого раза: боишься, вдруг будет ребенок, тогда маме придется рассказать.

Он наклонился, поцеловал сначала уголки рта, потом прямо в полуоткрытые губы.

— Пойдем поплаваем. — Поднялся и протянул ей руки. Она неохотно ухватилась и встала. Прильнула к нему, потерлась, повела рукой по его животу. Он резко прижал ее к себе.

— Перестань, Домино, пойдем. Ты, кстати, не бойся, песок ноге не повредит, это я наврал.

— Я тоже наврала, будто мне с аквалангом из моря не выйти. Нога почти и не болела. И колючки вытащить я могла сама, как рыбаки делают. Рассказать?

— Да я знаю, — засмеялся Бонд. — Ну, быстро в море. — Поцеловал ее еще раз, отступил на шаг, полюбовался, запомнил. Разбежался и бросился в воду. Домино пошла следом.

Когда он выплыл, она уже одевалась в будке. Она шутила, смеялась за перегородкой, а Бонд отвечал односложно.

— В чем дело, Джеймс? — почувствовала перемену она. — Что-то случилось?

— Случилось. — Он натянул штаны, в кармане звякнули мелочь, узкий золотой браслет с пластинкой. — Выходи скорее, нам надо поговорить.

Колючки они вытаскивали слева от будки, и теперь Бонду идти туда не хотелось, он сел справа, сцепил на коленях руки. Вышла и Домино, попыталась заглянуть ему в глаза, но он не сводил взгляда с моря. Она села рядом.

— Ты сейчас скажешь что-то плохое. Может, ты уезжаешь? Говори, сцены не будет.

— Нет, Домино, речь о твоем брате.

Она спросила сдавленно:

— Что с ним?

Бонд вынул из кармана браслет, молча протянул.

Она взяла, едва взглянула на пластинку и отвернулась.

— Значит, погиб… Как это случилось?

— История длинная и скверная… Я, видишь ли, здесь вроде как на службе, приехал по тайному заданию. Ты должна помочь мне, иначе погибнут тысячи людей. А чтобы ты мне поверила, я нарушил присягу и показал браслет.

— Так вот почему ты пришел! И вот почему… Надеешься, сделаю теперь, о чем ни попросишь? Ненавижу!..

— Я пришел рассказать, что твой брат убит и что убил его твой друг Ларго, — холодно и ровно ответил Бонд. — А сразу не рассказал, во-первых, потому что ты была так весела, спокойна, и захотелось оттянуть тяжелый разговор, а во— вторых… Я не смог удержаться. Хотя должен был… — Он помолчал. — А теперь, ненавидишь ты меня или нет, слушай внимательно. Ты поймешь сейчас, что в этой истории мы с тобой — ничтожные песчинки. — И, не дожидаясь ответа, Бонд подробно рассказал все с самого начала, умолчав лишь о «Манте» — Но задержать «Летучую» мы можем, лишь когда бомбы поднимут на борт, иначе связи ни с потопленным самолетом, ни со «Спектром» не докажешь, поиск сокровищ — прикрытие безупречное. Задержи мы яхту под любым предлогом прямо сейчас — «Спектр» лишь отложит операцию. Ведь мы не знаем, где спрятаны бомбы. И если Ларго на гидросамолете полетел за ними, он обязательно свяжется с яхтой по радио и, в случае чего, оставит бомбы в прежнем тайнике или перепрячет, потопит где-нибудь на мелководье, а потом, легко отведя обвинения, вернется за ними. Или же «Спектр» вообще выведет «Летучую» из игры и пошлет за бомбами другое судно, самолет… И все начнется по новой — только на этот раз сроку нам дадут, может быть, всего сутки, и условия придется принимать. Пока бомбы у них в руках, покоя не будет. Понимаешь?

— Да. И что ты теперь будешь делать? — Девушка говорила по-прежнему сдавленно, тихо. Она смотрела в упор на Бонда и как бы сквозь него, и глаза у нее мрачно горели. Для нее нет Ларго — умелого конспиратора, мелькнуло у Бонда, а есть — убийца брата.

— Узнаю, когда бомбы поднимут на борт, — ответил он.

— Как?

— Например, с твоей помощью.

— Допустим, — сказала она спокойно, почти равнодушно. — Но как узнаю я и как сообщу? Ларго не дурак. Он сглупил только раз — взял на такое дело любовницу. Жить не может без женщины, его хозяева этого не учли…

— Когда ты едешь на яхту?

— В пять. В Пальмиру за мной придет шлюпка.

Он глянул на часы. — Сейчас четыре. Вот держи, это счетчик Гейгера, возьмешь с собой. Если покажет, что бомбы на борту, зайдешь в каюту и включишь свет. С берега за яхтой наблюдают. Потом бросишь счетчик в море.

— Нет, это не годится, — сказала она. — Днем в каюте свет зажигают разве что в глупых детективах. Давай так. Если бомбы там, я поднимусь на палубу, и с берега меня заметят. А если их нет — буду сидеть в каюте. Так Ларго ничего не заподозрит.

— Ладно, будь по-твоему. Но ты твердо решилась?

— Да. Только бы сдержаться и не придушить Ларго на месте… Но я ставлю одно условие: его непременно должны убить потом. — Она говорила совершенно спокойно, буднично, словно заказывала билет на поезд.

— Нет, это вряд ли. Скорее, всех приговорят к пожизненному заключению.

— Ладно, пусть так, — подумав, согласилась она. — Пожизненное заключение, пожалуй, похуже смерти. А теперь покажи, как работает счетчик.

Бонд показал. Она внимательно выслушала, а потом тихонько тронула его за плечо и тотчас отняла руку.

— То, что я сказала… что ненавижу тебя… Это неправда… Я просто сначала не поняла, да и откуда мне было? До сих пор не верится. Ларго — преступник, убийца… Мы с ним на Кипре познакомились — красавец, женщины так и льнут, и мне захотелось его отвоевать. Он рассказал про яхту, про сокровища. Все как в сказке! И я, конечно, согласилась. Да кто б отказался? Платить за сказку я была готова… А потом появился ты.

— Она отвернулась к морю. — Я уж было решила, что не поеду с Ларго, а останусь здесь и уеду с тобой. Ты бы взял меня?

— Взял бы. — Бонд погладил ее по щеке.

— Но я все-таки должна ехать на яхту… И что же теперь? Когда мы увидимся?

Этого-то вопроса Бонд и боялся. Отсылая Домино, он подвергал ее двойной опасности. Ее мог заподозрить и тут же убить Ларго. С другой стороны, «Летучая» с бомбами сразу снимется с якоря, «Манта» бросится в погоню и, вполне вероятно, потопит яхту торпедой. Самый правдивый ответ был: «Никогда», но Бонд отказывался даже думать так.