Дурацкие игры магов. Книга вторая. - Анфиса Кохинор

Вечером второго дня за ним пришли. Безмолвные рабы вымыли и переодели мага, расчесали свалявшиеся тёмные волосы и проводили в покои правительницы. Сабира, облачённая в лёгкий шёлковый халат, возлежала на пушистом ковре возле низкого овального стола и маленьким острым кинжалом чистила яблоко. Рабы подтолкнули Дмитрия к госпоже, поклонились и бесшумно выскользнули из комнаты. Когда двери за ними затворились, маг подошёл к столу чуть ближе и улыбнулся:

- Приятного аппетита.

Кайсара не ответила. Она медленно отрезала кусочки яблока, искоса поглядывая на строптивый подарок Кристера. Поняв, что разговаривать с ним пока не собираются, Дима осмотрелся. Комната выглядела на удивление просто. Кроме широкой низкой кровати и овального стола, возле которого лежала Сабира, другой мебели не было. На стенах висели обычные для Харшида пёстрые ковры, арочные окна прикрывали полупрозрачные воздушные занавески. "Не слишком романтично", - ухмыльнулся маг и вдруг краем глаза уловил какое-то движение. Чуть повернув голову, Дмитрий заметил, что в глубине маленькой круглой дырочки в ковре блестит глаз, и едва сдержал смех - воинственная правительница Харшида побоялась остаться наедине с рабом.

Сабира тем временем доела яблоко, налила в бокал вина и тихо сказала:

- Вместо суток, я дала тебе двое, раб. Ты готов рассказать правду?

- Что ты хочешь услышать?

- Откуда ты взялся?

- Из Крейда.

- И сколько лет ты был рабом Кристера?

- Три недели.

- А до этого?

- Я был рабом Джомхура.

- Главы лиги работорговцев? - изумилась кайсара.

- Да.

- И сколько ты служил ему?

- Около двух месяцев.

- А раньше?

- Увы, не помню, - пожал плечами Дмитрий. - Мои воспоминания начинаются с момента появления в пустыне Харшида, где нас с братом подобрал Джомхур.

- Чушь! Граф мог бы придумать для тебя легенду получше.

- Зачем придумывать легенду для смертника?

- Смертника?

- Кристер приказал убить тебя, - бесстрастно сообщил маг. - Именно это ты хотела услышать? Могла бы прямо спросить, а не задавать дурацкие вопросы о моём происхождении. Какая разница, кто собирается покончить с тобой - раб или аристократ?

- Так ты признаёшь, что подослан совершить преступление против Харшида?!

Сабира вскочила, и ухоженная рука сжала узкую рукоять кинжала. Дмитрий не дрогнул. Он смело взглянул в пылающее гневом лицо кайсары и с жаром заговорил:

- Да, я был готов исполнить приказ графа! Я мечтал заслужить свободу для брата! Но когда я увидел тебя, то понял, что не смогу. Никогда не встречал таких необычных женщин, как ты, Сабира. Ты сильна, умна и ослепительно красива. Я счастлив, что попал в Бэрис! Я полюбил тебя с первого взгляда! Моя жизнь в твоих руках, пленительная кайсара. Возьми её, ибо я не мыслю жизни без тебя!

Глаза мага лихорадочно заблестели, лицо исказила невыносимая душевная мука. Опустившись на колено, он приложил руку к груди и преданно уставился на правительницу Харшида:

- Убей меня, великая госпожа, ибо мысль о том, что ты считаешь меня врагом - невыносима!

- Я верю тебе, - невольно вырвалось у Сабиры, и она прикрыла рот рукой, отчаянно ругая себя за предусмотрительность: покои были напичканы гвардейцами, ожидающими приказа схватить преступника, а в нише, за ковром, прятался Сахбан.

Но теперь, когда сильный и красивый невольник признался ей в любви, Сабира не желала с ним расставаться. Как сильная и беспощадная правительница, она должна была немедленно казнить подосланного Кристером убийцу, но отдать Дмитрия на растерзание палачам, не удовлетворив свою похоть, не могла. Сладострастие победило здравый смысл! Наплевав на свидетелей, правительница Харшида расправила плечи и торжественно спросила:

- Ты готов служить мне верой и правдой, раб?

Чёрные тонкие брови кайсары сдвинулись к переносице, тёмно-вишнёвые губы плотно сжались, а пронизывающие карие глаза впились в лицо Дмитрия. До победы оставался всего один шаг, и маг вложил в голос максимум любви и обожания:

- Я готов служить Вам до последнего вздоха, великая госпожа!

- Иди сюда, Сахбан! - надменно позвала кайсара, и из-за ковра выступил мрачный визирь.

Бросив злобный взгляд на соперника, он поклонился, заискивающе улыбнулся кайсаре и произнёс то, что она хотела услышать:

- Вы, как всегда, оказались правы, величайшая. Ваш раб - человек чести.

- Ты свободен, Сахбан, - бросила ему Сабира, не сводя алчущих глаз с мага.

Визирь побледнел и отступил к дверям, а кайсара жестом приказала рабу подняться.

- Ты силён и красив. И начнёшь служить мне прямо сейчас.

Дима счастливо улыбнулся и властным движением притянул Сабиру к себе.

- Не здесь, - прошептала она, едва сдерживаясь, чтобы не впиться в манящие губы.

Правительница Харшида взяла раба за руку и провела в соседнюю комнату с круглым бассейном из розового мрамора.

- Наполни его, Дима.

- С удовольствием, - слегка поклонился маг, сложил ладони, и мощная струя хрустально-чистой воды ударила в мраморные плиты.

Кайсара бросила на пол кинжал и скинула халат. Уверенной походкой подошла к бассейну и остановилась перед рабом, позволяя любоваться своим тренированным, сильным телом. Дмитрий подхватил игру и с вожделением уставился на обнажённую хозяйку. Сабира довольно улыбнулась, присела и провела ладонью по переливающейся водной глади:

- Твоя вода волшебная?

- Конечно, дорогая. Она распаляет страсть, - с придыханием ответил маг и, рывком подхватив кайсару на руки, прыгнул в бассейн.

Глава 17.

Новые гвардейцы Кристера.

Выносливые харшидские лошади ветром мчались по пустыне, унося камийскую мечту прочь из Харшида. Знаменитые разбойники словно забыли о своём ремесле: они перестали собирать дань с караванов, а оазисы оставались в стороне от их прямого, как стрела, и стремительного, как молния, пути. Бешеная скачка прерывалась лишь поздно ночью, а с рассветом продолжалась вновь. Супруги почти не разговаривали, да и не очень-то поговоришь, когда жаркий, пыльный ветер бьёт в лицо. К ночи же они выматывались так, что сил едва хватало расседлать и накормить коней и поесть самим. Но, как вскоре выяснила Маруся, стремительный, безмолвный марафон имеет свои плюсы. Сосредоточенное молчание и резкий пустынный ветер сорвали пелену забвения с её памяти, и женщина будто очнулась ото сна. Перед глазами вставали, казалось, навсегда забытые картины, слышались обрывки разговоров. И в тот день, когда перед взорами камийской мечты возникли сероватые стены оазиса Еркур, Маруся окончательно вспомнила свой короткий роман со Смертью…

Перед воротами пустынного города разбойников остановила стража.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});