Драконам слова не давали! (СИ) - Ночь Ева

Она прёт, как таран, толкает и толкает его к выходу, а он пятится и пятится, спотыкается на пороге и вылетает прочь.

Тинка, деловито отряхнув руки, закрывает перед его носом дверь.

— Вот теперь порядок. А ты тут что расклеилась, систер? Удрала, тряпка? Отсиделась? Тебя разве что с вертолётами не искали. А ну пошли отсюда! — командует она, и на душе почему-то становится легко и спокойно.

Улыбаюсь во весь рот. Ну, и правда? Что-то я неадекватно веду себя. Видимо, две чёрточки не только на полоске теста отобразились, а и по мозгам ударили.

Тинка тянет меня за руку. Рядом со зданием стоит знакомый ярко-оранжевый спорткар. Я, наверное, глупо хихикаю, пока она упаковывает меня на заднее сиденье. Вот уж точно: то слёзы, то смех. Качели то вверх, то вниз.

— Привет, пропажа, — подмигивает мне Илья. — Объявилась наконец-то.

— Да вот, как-то я это… — мымрю почти как Дрон, враз растеряв всё своё красноречие. Становится невероятно стыдно за свой побег, а ещё больше — за то, что пять дней никому не давала о себе знать.

— Мне позвонить надо, — лихорадочно шарю в сумочке, пытаясь найти отключенный телефон.

— Ой, сиди уже, позвонить ей, — закатывает глаза Тинка. — Тут уже воздушную тревогу объявили по всем постам.

— А куда вы меня везёте? — замираю, так и не добравшись до телефона. На глаза, как на зло, попадается беленький тест в файлике. Смотрю на него, словно впервые вижу.

— Похищаем! — ржёт сестра. — Расслабься. Мы почти приехали.

Илья эффектно тормозит, срывается с места, чтобы открыть передо мной дверцу и подать руку, но я уже ничего не вижу — выскакиваю сама. Как пробка из бутылки. Стою на тротуаре и хлопаю глазами.

«Розовый Дракон» — сияет ядовитым цветом новенькая вывеска. У входа сидит толстожопый представитель драконьего рода с лохматыми розовыми боками. Скалит на меня улыбающуюся плюшевую пасть. Воздушные шары сплетены в гирлянду, и, кажется, я даже знаю, чьи руки их любовно создали и прикрепили перед входом.

На порог вылетает, как разноцветное конфетти из хлопушки, мой дорогой зверинец. Всклокоченные. Яркие. Улыбающиеся. Они орут и машут крыльями — экзотические попугаи из диких джунглей. Свежая струя креатива прямо в центре огромного города.

— Ника, — рокочет самый дорогой, самый желанный голос. Прямо в затылок. Дыхание шевелит мои волосы. Руки обнимают меня и прижимают к горячему крепкому телу. Нет нужды оборачиваться: я знаю, кто целует меня в макушку. Замираю на миг. Смежаю веки. Покрываюсь пупырышками вся и забываю, как дышать.

— Драконище мой, — выдыхаю, и слёзы брызжут из глаз, будто внутри кто-то включил фонтан.

Он поворачивает меня сам. Бережно и осторожно. Словно я раритет. Священная книга с тонкими страницами. Смахивает пальцами мои слезинки, но куда ему остановить эту поливочную машину, что живёт во мне и выдаёт на-гора тонны солёных волн.

В животе становится горячо-горячо. Димка целует меня исступлённо, куда попало, а я глажу его лицо и не могу остановиться.

— Поехали отсюда, — бормочет он, прислушиваясь к улюлюканью слоновника. То есть теперь драковника. — Если мы не уберёмся, каждый жест будут комментировать.

И мы сбегаем. Садимся в машину. Я прижимаюсь к Димке плечом. Он везёт меня туда, где живёт небо. Сейчас жизненно необходимо окунуться в облака и подставить лицо ветру.

Димка точно знает, чего я хочу.

Он похудел. Под глазами — тёмные круги. А я эгоистично пялилась в потолок в чужой квартире целых пять дней.

— Прости меня, — говорю я, как только между нами не остаётся ничего постороннего. Лишь наши глаза да небо над головой.

— Это ты меня прости, — гладит он меня по плечам. — Нужно было сказать тебе раньше. Я хотел сделать сюрприз, поэтому молчал. А потом не нашёл слов. Хотел на ходу придумать что-нибудь, чтобы не испортить подарок. Как только ты подпишешь бумаги — агентство станет твоим.

Яростно мотаю головой.

— Мне ничего не нужно, Дим.

— Поздно, гордая моя, — смеётся он, прижимая меня к себе и целуя. — Я задумал это сразу, как только понял, что не могу оставить тебя без твоего сумасшедшего зоопарка. И ещё, чтобы уже ничего не осталось недосказанного. Я отказался вести сделку с «Дельтой». Передал дела отцу.

— Потому что узнал об Астахове? — осторожно задаю вопрос. — Ты… никогда ни о чём не спрашивал.

— Боялся услышать, что он для тебя дорог, — желваки ходуном ходят на его щеках. — А всё остальное… узнать нетрудно. Из других источников.

— И про Ксению знал? — глажу его по напряжённому бицепсу.

— Позже. Она спала и видела себя хозяйкой агентства. Это она с помощью Астахова через подставных лиц хотела купить «Слона». У Кристины звериный нюх. Ей нужно было срочно продать агентство, а покупателей, считай, не было. А тут подвернулся я. Замкнутый цикл. Моему отцу понадобилось это крыло здания в центре города — слишком выгодные перспективы. Астахов мечтал его приобрести, но опоздал. Ксения выкручивала руки отчиму: желая иметь собственное дело. В общем, коса на камень, искры из-под копыт. Пыль по полю летит.

Прикрываю ладонью, рвущийся наружу смешок.

— Серпентарий. Как же всё непросто в мире вашего большого серьёзного бизнеса. Можно же было просто переехать, оставив шакалам драться за кусок дохлятины. Зачем такие сложности?

Драконище бросает загадочный взгляд из-под ресниц.

— Ну, ты же хотела переименовать слоновник в драковник. У меня отличная память. К тому же, я влюбился в пламенную революционерку.

— Не каждый с такой фамилией рискнул бы дать такое смелое название креативному агентству. Я восхищаюсь тобой, Дим. Ты… настоящий, живой и немножечко сумасшедший. И если я говорила когда-то другие слова, беру их обратно. Была не права на тысячу процентов.

— Ты для меня всё, Ник, — он серьёзен и напряжён. Воздух звенит от накала.

— Я люблю тебя, — произношу главные слова. Вижу, как он расслабляется и тону в его объятиях, поцелуях, прикосновениях.

— Надеюсь, теперь ты выйдешь за меня замуж. Мне как-то не улыбается усыновлять собственного ребёнка.

— Ты знаешь! — задыхаюсь я от возмущения. Ну, вот. А я так готовилась. Торжественную речь репетировала. Хотела посмотреть на его реакцию.

— Ну, конечно, знаю, — гладит он меня по спине. — Я же прирос к тебе намертво. Каждый день и каждую ночь был с тобой. Умею считать и видеть. Замечать и чувствовать.

— Самый умный, чуткий, прозорливый. Самый любимый Драконище в мире, — шепчу я, расстегивая его рубашку. — Конечно же, я выйду за тебя замуж. Конечно же, я проживу с тобой рядом всю жизнь и не дам отвертеться. Буду любить тебя, рожу детей, возглавлю агентство. Вместе с тобой. И вообще полетаю на облаках. С тобой.

И всё остальное становится неважным. Только мы и небо. Наше дыхание и два сердца. Мы сливаемся, проникаем друг в друга, сплетаемся руками, ногами, душами, дарим друг другу поцелуи и откровения.

— Я люблю тебя, — шепчут его губы.

— Я тебя люблю, — вторю ему и растворяюсь в бесконечно сером небе его глаз.

У неба, как и у жизни, разные краски. Нужно лишь правильно выбрать единственную, только свою, уникальную палитру, чтобы рисовать шедевральные картины собственных мечтаний, желаний, открытий и надежд.

Эпилог

Ника

Креативное агентство «Розовый Дракон» колбасило и шпрото-паштетило. Ещё бы: я выходила замуж. Как положено: в белом платье и фате, которые с боем отвоевали моя мать и сестра. Так-то все склонялись к мнению, что платье в радужных разводах куда больше подошло столь ответственному и немного сумасшедшему мероприятию.

Зато никто не помешал нашим коллегам вырядиться в самые яркие шмотки. Оторвались на полную катушку. Креативили от души. Причём расстарались на два агентства сразу: нанятый для проведения свадебного торжества «Изюм» разве что наизнанку не вывернулся.

— Блин, систер, я готова в обморок грохнуться. Свадьба. И я на свадьбе — охренеть не встать! — орёт как потерпевшая кораблекрушение Тинка, поправляя на мне кружева и командуя маленьким Кирюшкой, который взволнованно топчется рядом.