Драконам слова не давали! (СИ) - Ночь Ева

* * *

Ещё три недели долой. Прекрасные, шебутные, вихревые дни — круговерть с яркими акцентами, глянцевые страницы, куда мы от руки вписывали важные события и вклеивали цветные фотографии трогательных и знаковых мгновений.

Кажется, я и не жила до этого — так насыщенно, полноценно разливались реки моего счастья. Расходились радужными дугами, сплетались в жаркой любви, танцевали на крыше, кружились в вальсе проливных дождей…

А ещё в моей сумочке поселилась тайна — белая полоска с двумя параллельными линиями, что улыбались мне и подмигивали, заставляя сердце нестись вскачь по кочкам моей растерянности.

Их не должно было быть. Но они есть — две чёткие красные вертикали, означавшие, что жизнь продолжается. Жизнь зародилась и растёт. Спит и грезит, пока не придёт её час появиться на свет.

Я ещё ничего не сказала Диме. Это не страх, а нерешительность. Два дня я ношу в сумочке тайну и никак не найду повода, чтобы, признаться.

— Ника, можно тебя? — вырывает меня из грёз голос нашего водителя. Сегодня он что-то очень серьёзный. Ну, прям чересчур.

Виталик — настоящий ариец. Характер нордический, стойкий. Морда лица невозмутимая при любых обстоятельствах. Это человек, которому можно доверить код от сейфа, где миллионы лежат, страшную тайну или дело государственной важности.

Есть такая расхожая фраза: «Я б с таким в разведку не пошёл». Так вот: Виталик как раз тот, с кем можно и в разведку, и в огонь, и в воду, и в медные трубы. Мир спасать или попросить спину прикрыть. Исполнит любую просьбу не дрогнув. И лишнего никогда не сболтнёт. Его если даже в два часа ночи из постели выдернуть и сказать: «Надо!», не выкажет недовольства. Надо — значит надо, и вперёд на амбразуры.

Всегда скрытный и отстранённый, водитель наш удивил всех, доказав ещё раз, что высокие чувства и не таких об колено ломали.

Он оттаял, как только в офисе появилась Ольга. Та самая, которую мы однажды с Ильёй на дороге подобрали.

— Ты посмотри, что делается-то, а? — вращала азартно глазами пиар-менеджер Илона. — Он же за ней как вечный страж следует!

Ольгу поначалу такое внимание нервировало. Виталик у нас мальчик немаленький, и спортзалом, судя по всему, не брезговал. А памятуя Ольгин печальный опыт, несложно было предположить, что мужчины подобного типа девушку, мягко говоря, напрягают.

Но им приходилось вместе работать, невольно общаться. И как-то постепенно своей уравновешенностью, и по-настоящему мужскими поступками Виталик за достаточно короткий срок пробил брешь в Ольгиной глухой обороне.

Он провожал её домой. Он приходил по выходным в квартиру бабушки Аси и с её высочайшего позволения стал забирать Ольгу и Кирюшку на прогулки в парк. Он же начистил табло её мужу, который сделал пару попыток вернуть сбежавшую собственность.

— Лучшего и придумать нельзя, — кратко припечатал Драконов-средний, наблюдая за тем, как развиваются отношения между его подопечной и нашим водителем. — Надёжные руки — это то, что доктор прописал.

И вот стоит сейчас Виталик мрачнее тучи, и внутри у меня всё переворачивается от нехорошего предчувствия.

Он ведёт меня в «Рукавичку» — обеденную комнату, которая в это время рабочего дня пустует. Там сидит заплаканная Ольга.

— Рассказывай, — командует он, и Оля, сбиваясь и роняя слёзы, вываливает на мою голову откровения.

— Я не виновата, правда… Она угрожала мне, если я не буду ей всё рассказывать. Но я ничего и не рассказывала, что я знаю? Сказала, что муж нанял хорошего адвоката, и у меня отберут Кирюшку, потому что я плохая мать.

— Оля, — вклинилась я в её сумбурный поток признаний и протянула девушке платок. — Успокойся. И, если можно, кто она и что происходит?

Виталик подал стакан воды. Клацая зубами по стеклу, Ольга сделала пару глотков и судорожно всхлипнула.

— Ксения. Она тут работала, кажется.

У меня глаза на лоб полезли. Ксения? Что этой шушере надо-то? И что она хотела выдавить из бедной Ольги?

70. Ника

— Посмотри на меня, — командую мягко, но очень твёрдо. Так делает Дима, когда хочет добиться максимального внимания. — И сразу запомни: никто и никогда не заберёт у тебя сына. Ты хорошая мать, и делала всё, чтобы Кирилл был счастлив. У тебя есть работа, ребёнок присмотрен, скоро пойдёт в детский садик. А то, что твой почти бывший муж мудак, знают все, включая ваших соседей. Пусть там хоть золотого адвоката наймут, мы найдём круче во сто раз. Слышишь?

Ольга несчастно кивает головой.

— А теперь расскажи, чего хотела Ксения.

— Следить за всеми. Докладывать. А ещё — список клиентов. Виды работ. Ксерокопии документов, которые будут попадаться под руку.

Я не верила своим ушам. Офис-менеджер — идеальный крот, а креативное агентство не то место, где что-то прячут — всё на виду. И почему она выбрала Ольгу — тоже понятно. Новый человек, не успевший привязаться к «Слону», слабое звено, на которое легко нажать. Запугать. Хорошо, что рядом с Ольгой Виталик.

— Я бы не стала этого делать, — бормочет Ольга.

Однако, сама она ни в чём не призналась.

— Звони, — киваю я на телефон, зажатый у неё в руке. — Назначь встречу. Скажи, что передашь важную информацию.

Я хотела собственными глазами посмотреть на бывшую личную помощницу Крыски. Зачем ей всё это? К чему игра в подпольщиков? Она ведь работала здесь, была частью зверинца, хоть и немного кичилась своей инакостью. Но Кристина ей доверяла. А Ксения, знала все подводные течения и слабые места «Слона».

Ксения не удивилась моему появлению. А если и удивилась, то выдержка у неё железная — это я тоже знала.

— Так и знала, что эта слабачка не сможет молчать, — брезгливо морщит нос идеальная дева. Она стоит как модель на подиуме: рука в бедро, нога вперёд. Красуется и смотрит на меня, как на грязь. Льёт холод из-под нарощенных ресниц. — Пришла меня совестить?

— В глаза твои посмотреть, — оглядываю её, будто впервые вижу. Слишком холёная, дорогая, как долларовая шлюха.

— А ещё, — улыбается она тонко, — тебя распирает от любопытства. Хочешь узнать, зачем мне всё это нужно. Можешь успокоить свою горемычную: не нуждаюсь в её дешёвых услугах. Скоро вы все пойдёте с молотка и выстроитесь, как нищие на площади, в поисках лучшего работодателя. Или хоть какого-нибудь. И, возможно, я кое-кого из вас подберу.

— Не слишком ли оптимистичные прогнозы? — вздёргиваю брови, удивляясь Ксениной наглости. — У нас всё замечательно, а будет ещё лучше. Всего хорошего.

Не вижу смысла разговаривать с мегерой, что глядит на меня с ненавистью. Почему в такой красивой и, по всей видимости, самодостаточной девушке живёт столько негатива?

— Он тебе не сказал, да? — стреляет она мне в спину. — Не сказал, что «Слона», считай, больше нет? Или ты думала, если раздвигаешь перед ним ноги, он растает и сделает всё, о чём ты просишь?

Нет. Она всего лишь злобная стерва. Это неправда. Но ноги врастают в асфальт. А сердце доходит до горла и бьётся так часто, что становится нечем дышать.

— Ты всё врёшь, — поворачиваюсь, чтобы наткнуться на поток нескончаемого презрения. Его, кажется, источает вся её поза, каждый изгиб её тела.

— Ну, вру я или нет, всегда легко проверить. «Слон» — труп! — она давит на самое больное место, знает, как это меня расстраивает. Да что там — убивает.

— За что ты меня ненавидишь? — срывается с губ быстрее, чем я успеваю подумать.

— А за что мне тебя любить? — крысит она ровные мелкие зубы, а затем, взяв себя в руки, холодно улыбается. Одними уголками губ. — Хочу, чтобы ты знала. День откровений у тебя сегодня. Это я подложила тебя под Егора. Посоветовала на свою голову.

От шума в ушах покачнулась. Неожиданно. Больно. Под дых. Ксения? Егор? Подложила? Слова катятся звонким драже по асфальту. Ложатся разноцветным конфетти под ноги. В голове словно хлопушка взорвалась.

— Вижу, приложило тебя, — злорадствует Ксения и продолжает откровенничать. Из неё льются помои, как из прохудившегося ведра: — Мы с ним сводные. Астахов-старший женат на моей матери. Егорка всю жизнь таким был: шикарные мозги дураку достались. Вечно в истории влипал, красавчик.