Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922 - Владимир Петрович Аничков

заезжайте завтра за нами, а то я не уверен, что подадут паровоз.

– Конечно, конечно, заедем, – заверили мы Одинцова.

Пропустив все сроки отхода поездов на Тагил, мы стояли на том же месте. Опять пошли невеселые мысли, еще более тревожные, чем вчера.

Однако чехи успокаивали нас, говоря, что если сегодня не дадут паровоза, то они сами пойдут в депо и силой его возьмут.

Настал и вечер. Не более чем в полуверсте от нас остановились поезда с каким-то нашим кавалерийским полком. Загорелись костры, возле которых мелькали фигуры солдат. Слышалась солдатская песня, прерываемая крепким русским словом. Видимо, кавалеристы были на взводе.

Кто-то из кавалеристов подошел к эшелону и, узнав, что это чехи, спросил, давно ли они прибыли.

Чехам стало стыдно говорить, что они уходят, и они ответили, что прибыли на защиту Екатеринбурга сегодня утром.

Кавалерист побежал к своим и через несколько минут раздалось громкое «ура!» в честь чехов…

Ох, как было стыдно, как обидно… Мне хотелось бросить все и побежать на эти огоньки, слиться с солдатами и пойти с ними в бой.

Поезд не двигался, пришлось ложиться спать. Я долго не засыпал. Ясно, что Екатеринбург окружен и дорожная бригада эшелона с чехами предана красным. Положим, завтра я буду иметь возможность сесть на лошадей, но удастся ли выехать? Да и старая Полканка слишком ненадежна, чтобы можно было удрать от погони.

Проснулся я довольно поздно и с ужасом увидел, что поезд стоит на том же месте. Жена начала готовиться к пересадке на лошадей. Пришлось бросить почти все вещи и взять только самое необходимое.

Но вот и восемь часов, а лошадей все нет. Пробило девять часов, девять с половиной, а лошадей все нет. В мозг закрадывалась мысль, что служащие или не пожелали исполнить приказа и бросили меня на произвол судьбы, или решили воспользоваться кредитными билетами, что у них остались в кассе, и отказались от эвакуации.

Наконец среди чехов волнение и негодование достигли таких размеров, что они, вооружившись винтовками и бомбами, ушли штурмовать станцию.

Узнав, что поезд сейчас двинется, я понял: мера устрашения подействовала. Долгожданный паровоз, ударившись об эшелон, занял свое место. Мы все перекрестились.

Как я потом узнал, паровоз получили благодаря не устрашению, а подкупу машиниста, который помимо денег получил хорошую порцию съестных припасов и ведро водки.

Мы тронулись. Но недолог был наш путь. На первом же полустанке мы остановились, и поезд простоял около двух часов. Путь оказался занятым. Нас опять охватила тревога.

Как ни опасно было далеко отходить от поезда, я все же рискнул пройти вперед, до места скрещения рельсового пути с шоссе, в надежде увидеть там обоз нашего банка.

По шоссе непрерывной лентой двигался народ. Ехали тройки, пары, одиночки, телеги и экипажи с горками поклажи, а вокруг шли непрерывной лентой женщины, дети и старики… Все это были люди, не нашедшие места в поездах.

Военные власти не понимали, что идет Гражданская война, и, уводя войска, они бросали население с накопленными богатствами на произвол судьбы. Из этих же сданных красным людей сформируются полки, которые поспособствуют падению Белой армии…

Почему же не дать заблаговременный приказ о постепенной эвакуации всего населения? Мне скажут, что это могло плохо повлиять на армию. Но ведь армия не дралась, а уходила на обозах, и трехдневная беспорядочная эвакуация еще сильнее действовала на психику.

А кто бежал? Из кого состояли эти десятки тысяч беженцев, идущих пешком по шоссе? «Буржуи»? Нет! Их был небольшой процент. Бежал народ, не сочувствовавший красным.

На перекрестке я случайно разговорился с одной бедно одетой, уже немолодой крестьянской девкой.

Она стояла неподалеку и, робко подойдя ко мне, спросила:

– Далеко ли можно идти по шоссе?

– Куда?

– Да вот от красных. Говорят, что недалек уже конец света и дальше идти нельзя.

– Да ты сама-то откуда? – спрашиваю я.

– Мы-то с Польши.

– Как же ты попала на Урал?

– А как немцы подходили к нашей деревне, матка с батькой благословили меня и приказали уходить, я и пришла к вам на Урал.

– Как, пешком?!

– А то как же!.. Тут больше года работала на Верх-Исетском заводе, да вот они опять сюда идут.

– Кто, немцы?

– Не, красные… Говорят, они похуже немцев будут. Вот я завод-то бросила, да не знаю, куда идти. Люди говорят, что скоро уж конец земли…

Я успокоил ее, сказав, что земли в три-четыре раза больше, чем то расстояние, что она прошла. А там уже море будет. А коли на юг свернешь, попадешь в Китай. Там тоже земли много.

Она, видимо, обрадовалась моим указаниям. Я сунул ей несколько сибирок, а сам побежал к поезду, дававшему свистки.

Поезд двинулся, но шел медленно, делая большие остановки на станциях. Все с волнением ждали станций «Богдановичи» и «Божаново», опасаясь, что путь там перехвачен красными. Слава Богу, чаша сия нас миновала, и мы все вздохнули свободно.

Настала ночь, и мы, успокоенные тем, что опасность окружения миновала, с наслаждением вытянулись на наших лавках и быстро погрузились в сон.

Вдруг ночью раздался сильный удар, и я слетел с верхней лавки на пол. В вагоне потух свет, снаружи слышались отчаянные крики и стоны. Я начал было шарить по карманам, ища спички. Но из аптечки докторши выпала бутылка с бензином и, разбившись, окатила весь пол вагона. И я сообразил, что огня зажигать нельзя.

Выйдя ощупью наружу, я узнал, что поезд стоит без сигнальных огней около станции. Почему-то весь служебный персонал ее покинул, что подсказывало вероятность увода служащих отрядом красных, притаившимся в лесу.

В конце поезда копошились люди, слышались стоны. Я побежал туда. Перед моими глазами предстало пять разбитых теплушек.

Оказалось, что машинист, заметив станцию без огней, убавил ход, и на наш поезд налетел шедший сзади. Наш вагон был седьмым. А в шестом везли медные слитки Кыштымского завода. Вагон этот благодаря грузу уцелел сам и спас нас от крушения.

Было страшно. Я с минуты на минуту ждал нападения, которое не последовало только потому, что наш поезд сопровождался хорошо вооруженным воинским эшелоном. Возможно, отряд красных был слаб и побоялся вступить в бой.

Стало светать. После двухчасовой уборки разбитых вагонов и перенесения раненых в другие теплушки мы снова двинулись в путь.

Вновь в Омске

На девятый день наш эшелон подошел к Омску.

Оказалось, что дано распоряжение беженцев из вагонов не выпускать, а направлять в дальнейшие города Сибири.

Я бросился к телефону, соединился с Кармазинским и