Временные трудности 2 - Максим Томилко

пил чай. Перед ним лежала перевернутая набок тумбочка без дверцы. На тумбочке стоял термос и лежала пачка «Беломорканала». У стены был еще один стул, сидение которого было заботливо накрыто старой, пожелтевшей от времени газетой.

Егор пододвинул стул к тумбочке, уселся на него, и по-хозяйски сдвинув сигареты и термос на край, достал из своего пакета какой-то коньяк в картонной коробке и несколько пакетов разной мясной закуски в вакуум-пакетах.

— Глянь, нормальный? — Егор развернул коробку в сторону старика, так чтоб лучше было видно, — А то я ж не разбираюсь. На цену ориентировался.

Юрий Андреевич молча смотрел на него.

— Знаешь, Егор, — наконец сказал он, — Я впервые в своей сознательной жизни не стал перестраховываться, а просто пришел сюда и уселся не проверяясь.

— А че проверяться? Следственные действия тут закончены. Кто сюда сунется? Такой мощной обстановкой как здесь, сейчас даже бомжи брезгуют.

— Вот ты реально незамутненный, аж завидки берут иногда! Это я к тому сказал, что если б решил ты меня сдать, то вот он я — бери меня тёпленького.

— Да че я конченый совсем? Зачем мне это? — сказал Егор, задумчиво возясь с коробкой, — Ты не приболел часом? Расставались вроде нормальным был, а сейчас в маразм впадаешь… Юля, так та вроде пободрее была!

Он наконец победил коробку и достал бутылку. Открыл, понюхал, пожал плечами и налил на треть в небольшие плотные бумажные стаканчики для кофе. Одним движением распотрошил пакет с ветчиной и поднял свой стакан.

— Давай выпьем, Юрий Андреевич, за благополучное возвращение. За то, что живы остались. И за ребят наших. За Вацлава. И ещё, давно хотел сказать, но всё случая, как-то подходящего не было… В общем, спасибо тебе за всё! Если б не ты, я бы тут не сидел сейчас.

Юрий Андреевич взглянул на него, и в глазах его сверкнули слезы.

Такой реакции Егор ну никак не ожидал увидеть. Он прокрутил в памяти свой монолог, но ничего там такого-эдакого не было, вроде…

— Спасибо, тебе, Егор, за слова хорошие. Прям растрогал старика, сил нет!

Но к своему стакану он почему-то даже не притронулся.

— Так че ты, старче? Давай! — Егор приподнял бокал и понюхал, — Нормальный, вроде…

— Это хороший коньяк, Егор, пей.

— Так, а ты че? Резко бросил? Или печень не везёт уже твоих темпов? Видел — знаю… Не легко ей приходилось, судя по всему…

— Не пью я. Давно уже. Лет тридцать. Больше даже… Ну, здесь, понятно.

— А че не пьёшь? Больной или стучишь? — сказал Егор слышанную где-то фразу. Так просто сказал. Безо всякого. Просто, чтоб не молчать.

— Нельзя мне. Контузий много было. Дурею я. Я и того адмирала тогда… Ну, в общем, выпивши я был. Если бы трезвый, так дал бы ему по пасти разок и все, а тут сорвался. Не пил с того раза больше. А как в девочку эту попал, так и понял, что нормально можно пить. Ну ты ведь сам видел. Ни разу ничего не было.

— Понятно, — Егор, посмотрел на свой коньяк, потом выпил и поставил стаканчик на импровизированный стол, — Может поедим тогда просто?

— Давай.

Они молча пожевали. Закуска быстро закончилась. Егор убрал остатки оберток в свой пакет. Сидеть в грязи не хотелось.

Юрий Андреевич закурил свою «Беломорину», и Егор закашлялся.

— Что-то ты для обладателя 12 миллионов евро куришь подозрительно плохие папиросы. Или это имидж? Могу порекомендовать магазин хороших сигар. Батюшка мой их сильно хвалит.

— Нет больше миллионов. Ни моих, ни Власа. Это подельник мой. Что там с ним кстати?

— Холодный, — махнул рукой Егор.

— Это ж ты его тогда?

— Да, — не стал врать Егор, — А за моих парней не интересно?

— Твои живые. Максимум: сотрясения или ребра поломаны.

— Точно! — удивился Егор, — Откуда узнал?

— Тоже мне загадка. Характеристики оружия, расстояние стрельбы и класс защиты бронников.

— Понятно… Так, а с деньгами что? Куда успел спустить за неделю?

— Помнишь, мы с тобой во Львове пили первый раз?

Егор кивнул.

— За детей заговорили мы, и ты сказал, что свою зарплату в детский дом перечисляешь. Вот я и вспомнил.

— Это ты погорячился. Ты что, в детстве этот фильм старый сто раз смотрел? Не помню, как называется. С Деточкиным.

— «Берегись автомобиля», — подсказал Юрий Николаевич.

— Во-во. Дело нужное, я не спорю, но растащат и попилят там твои лямы. Уже, скорее всего, списали.

— А за свою зарплату че не переживаешь?

— Так там моя маман рулит. У неё не забалуешь. Да и ей смысла нет воровать что-то. Она по такому детдому может каждый год строить, — с легкой улыбкой похвастался Егор.

— Да, ты тогда говорил что-то про бизнес семейный.

— Не жалко денег-то? Ты всю жизнь горбатил, а кто-то их одним росчерком пера в офшор…

— Не в этом случае. Обратился я к одному человеку, в общем, он присмотрит. Там тоже, как ты говоришь — не забалуешь…

— А человечек твой сам лапу на них не наложит?

— Нет. Не наложит. Таких как он уже считанные единицы по всему Союзу осталось. Да может он уже последний такой.

— Так, а ты как теперь? — не на шутку встревожился Егор.

— Ну я отщипнул себе маленько… Так, на семечки. Сколько мне тут осталось? Должно хватить.