Логово дракона. Обретенная сила - Бернхард Хеннен

— Ты уверен?

Артакс принял решение игнорировать Аарона. Он смотрел прямо вперед, сосредоточившись на том, что видел перед собой. На собственном опыте ему пришлось убедиться, что Аарону тяжело пробиться к нему, если ему самому удается собраться с мыслями и ни на что не отвлекаться. Он будет смотреть на окружающий пейзаж и полностью сосредоточится на торжественности погребального ритуала.

Они почти достигли конца роскошной улицы. Теперь по обе стороны ее возвышались могучие статуи девантаров. Некоторые больше напоминали чудовищ, чем богов. Особенно тот, что с кабаньей головой и когтистыми лапами, что стоял, слегка склонившись. Артакс был уверен в том, что девантар мог придать себе любой облик, который ему нравится. Тогда почему некоторые из них чаще выступают в облике чудовищ? Некоторые мудрецы утверждали, что эти тела и без того представляют собой большую уступку людям, поскольку истинные облики девантаров настолько же чужды и непонятны, как собиратели облаков и загадочные Зеленые духи Нангога.

Артакс поглядел на Человека-вепря. Что скрывается за этой внешностью, если этот облик был создан для того, чтобы быть более приятным людям? Или за обликом Призывающей бури, с волосами из живых змей? За приземистым кузнецом богов, волосатым, словно обезьяна, и с руками, свисающими до колен? По сравнению с ними Львиноголовый казался благородным и величественным. Считалось, что все они равны друг другу. Ни один не был выше остальных. Так же, как и бессмертные.

Лишь в конце резко поднимающейся аллеи, которая, казалось, вела к самому небу, Артаксу открылся вид на Устье мира, тот огромный кратер, противоположный конец которого сливался с небом. Пропасть, ведущая в глубочайшие глубины Нангога. Никто никогда не добирался до дна кратера. Это была зияющая рана на теле мира, и множество историй рассказывали о ней. В одной даже говорилось, что это открытый рот спящей великанши.

Из темноты кратера поднимались отдельные горы с отвесными зубцами. Похожие на окаменевшие стволы деревьев колонны лежали друг поверх друга. Кое-где можно было разглядеть и изборожденные трещинами лестницы. Из отвесных скал вырывались наружу аркады и уходили в никуда. И все это в конце концов терялось в темноте пропасти.

Со дна кратера поднимался постоянный теплый ветер. А если поднять голову над кратером, то можно было увидеть дюжины крупных птиц. По крайней мере, они казались таковыми на первый взгляд, если не знать правды. То были герои и князья семи великих империй; товарищи бессмертных, погибших в Нангоге. А какое место больше подошло бы для витязей, годами путешествовавших на кораблях-дворцах, чем быть похороненными в небе?

От конца аллеи по краю кратера к каменному языку, находившемуся примерно на сто шагов ниже, вела широкая лестница. Это был единственный уступ скалы над отвесной стеной кратера. Семь золотых мачт, над которыми на теплом поднимающемся из глубин ветру развевались знамена бессмертных, служили единственным украшением в остальном скромной террасы. Вокруг системы для полета стояла небольшая группа священнослужителей. Тело эльфийки было пристегнуто к почти треугольному паруснику в четыре шага длиной, руки ее были раскинуты в сторону. Она была готова пуститься в свой последний путь.

Когда Артакс сделал первый шаг по лестнице, зазвучали фанфары. Ветер играл с его плащом. На нем был доспех, созданный для него девантаром, сверкающий шлем-маску он нес под мышкой. Мужчина торжественно ступал по лестнице, сопровождаемый своей многочисленной свитой. Верховный жрец корабля-дворца командовал священнослужителями, подготавливавшими эльфийку к последнему путешествию. Он с каменным лицом ожидал Артакса. Старик был в числе тех, кто высказывался вслух против этого спектакля.

— Ей не место здесь, великий, — с трудом сдерживаемым голосом произнес священнослужитель. — Она желала вашей смерти, и, при всем уважении, великий, кое-что из того, что я прежде ценил в вас, похоже, действительно умерло.

Артакс решил в данный момент проигнорировать его. Ох уж этот глупец! Аарон убил бы его за подобные слова. А он ограничится тем, что изгонит его и подберет для старика какую- нибудь очень отдаленную и строптивую провинцию.

Эльфийка была одета в чистые льняные одежды с желтой вышивкой на воротнике и руках. Ей зашили раны и спрятали швы под воском и густым слоем пудры. Волосы умершей были заплетены в косы и убраны назад. Артакс наклонился к ней и почувствовал запах самогона. Должно быть, ее вымыли, но за то время, что ее тело хранилось в одной из больших амфор на борту корабля, самогон глубоко впитался в ее тело.

Ее изумрудно-зеленые глаза потускнели. Накрашенное лицо казалось кукольным.

— Ты была храброй, — негромко произнес он и провел рукой по волосам. Проверил, как закреплены кожаные ремешки. Ее пристегнули к системе для полетов из ткани и бамбуковых трубочек.

— Она не имеет права находиться здесь, — снова зашипел верховный жрец. — Она подлая убийца. Бесчестная. Рабыня драконов. Она...

Одного взгляда Артакса хватило, чтобы заставить старика замолчать. Но яд его слов подействовал. Бессмертный отчетливо видел на лицах других священнослужителей, что они думали о том же, что осмелился произнести вслух только старик.

— Да, она эльфийка, — звучным голосом произнес Артакс, чтобы его хорошо было слышно всем. — Она пришла, чтобы убить меня. В одиночку атаковала мой корабль-дворец и рискнула жизнью. Я склоняюсь перед таким мужеством, несмотря на то что она — враг, — Артакс низко поклонился, хорошо сознавая, что это видят и те, кто стоит далеко на лестнице. Все те, кто не услышит его слова. — Она заплатила высшую цену за свое мужество. Мы — арами, дети крылатого солнца. Наша империя велика. Столь же велика слава наших боевых деяний. Но, в конце концов, не люди устанавливали границы, а боги. Однако насколько велики наши сердца? Чего стоит наша слава, если мы не способны оценить мужество своих врагов? Разве в конечном итоге мы не победители трусов и убийц? Даже среди самых храбрых наших воинов лишь немногие способны сравниться с этой эльфийкой. И даже я не могу утверждать, что мне достало бы мужества атаковать в одиночку облачный корабль. Поэтому я уважаю ее. И тем самым она заслужила место рядом с теми героями, которых мы уже предали небесам, — Артакс обернулся к священнослужителю. — А теперь — почтите ее! Пусть она летит!

Группа молодых священнослужителей подступила под крылья системы для полетов и осторожно подняла бамбуковые трубки. А затем побежала к краю террасы. Их шаги сопровождались глухой барабанной дробью, пока они, наконец, не остановились у края пропасти и, размахнувшись, отправили парусник в небо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});