Эксперимент (СИ) - Юнина Наталья

– Жди. Слава?

– Что? – молчание. Неприлично затяжное. – Ау?

– Нет, ничего. Я позвоню. Пока.

Не так я представлял себе ни этот разговор, ни тем более «не могу завтра и послезавтра». И что самое противное, уверен, что она врет. И ведь дал себе четкую установку, не заниматься никаким контролем и слежкой. Свободный, как никак, человек, да и отношения уже не те, чтобы кто-то кого-то пас, но это уже ни в какие ворота не лезет.

Сам не понял, как оказался возле экрана монитора. Сейчас я даже рад, что не отключил камеры. Ничего примечательного по ту сторону экрана нет. Равно, как и учебников, и прочей макулатуры, раскиданной на кровати. А вот, сидящая на краю кровати, Наташа с телефоном у уха есть.

– Маш, отстань от меня, пожалуйста. И без твоих нравоучений тошно, – совершенно не своим голосом произносит Наташа, проводя тыльной стороной ладони по лицу. – Я тебе уже говорила, что он не нужен ни мне, ни тем более Славе. И нет, я не передумала, перенесла на завтра. Просто сегодня стало немножко страшно. Ну точнее, множко, – вот это что за херня? – Маш, хватит, пожалуйста. На черта я вообще тебе это сказала? Мое тело – мое дело. Не лезь туда, куда не просят!

Если бы не швыряние со всего маху Наташиного мобильника о стену, наверное, я бы и дальше сидел в ступоре. Когда до меня в полной мере доходит смысл услышанных слов, внутри все скручивается от злости. И даже не знаю на кого больше. На себя за то, что даже в голову не пришла мысль о беременности или на эту дурочку малолетнюю, даже не соизволившую мне об этом сказать.

Глава 42

Сколько бы ни прокручивал в голове варианты разговора, все они по-прежнему звучат убого. Во всех случаях – я нападающая сторона. Хоть и осознаю, что мои когда-то сказанные Наташе слова, о нежелании иметь детей в ближайшее время, сделали свое дело, но тупо не сказать мне о беременности и втихую сделать аборт, это перебор даже для нее.

От души хочется вправить ей мозги, не фильтруя речь, но тут же себя одергиваю. Не время давить на нее. Мягче надо быть, но как? Втирать ей о том, как у нас все будет прекрасно до гробовой доски? Идиотизм.

Дожил, называется, почти сорокалетний мужик не знает, как подступиться к двадцатилетней девчонке. На деле это оказывается сложнее, чем принять факт будущего отцовства. Папаша из меня, мягко говоря, так себе, ибо, как ни крути, я эгоист. Но если призадуматься, мне-то давно пора им стать. Да и лялька у нас выйдет очень даже ничего, с такими-то родителями.

Никогда не задумывался о поле ребенка, а сейчас понимаю, что хочу девчонку. Да, дочка однозначно лучший вариант, нежели пацан. Хотя, кто бы ни родился – это уйма потраченного времени на ребенка. И вот тут эгоистичная часть меня бунтует, что скоро придется делить внимание Наташи с ребенком.

Правда, эта же часть и бесится от того, что кто-то решил избавиться от будущего забирателя внимания. В конце концов, это не только ее, а наше. Если уже есть, на черта избавляться? Это ж каким мудаком я выгляжу в ее глазах, чтобы вот так все проделать в тайне от меня.

Правда, есть еще более херовый вариант, учитывая, что она тоже не хотела детей, может быть, дело больше в ней. Как она там сказала, «ее тело – ее дело»? И ведь не поспоришь. А поспоришь, так назло сделает, чтобы в очередной раз показать мне свою сраную независимость. По всем фронтам попал.

Можно, конечно, и дальше сидеть в машине и подбирать слова, но все это в пустоту. Перевожу взгляд на собаку, затихшую в переноске. Сейчас будет твой выход, дорогуша. Стоило только взглянуть на нее, как четвероногая оживилась.

– Не ссы, не на убой веду, – беру переноску с собакой и пакет. – Будешь отвлекающим маневром и доставщиком положительных эмоций.

На удивление, никаких игр, под названием «не впущу», не происходит. Наташа открывает дверь почти сразу. Растерянная и немного бледная. Но при этом на ее совершенно точно заплаканном лице появляется подобие улыбки. Я хоть и не беременный, но меня самого знатно штормит. То обнять ее охота, то всыпать по первое число. Вот на хера загонять себя в такую задницу?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А ты что тут делаешь?

– Решил порадовать будущую студентку психологичку, – выпускаю собаку из переноски.

Счастья полные штаны. Не знаю у кого больше, у Наташи или у собаки. Вот чего не отнять от пустолайки, так это ее ласковости. Расчет был верным. Пусть хоть немного расслабит эту дурочку. Не с порога же налетать.

– Ты же пройдешь? – наконец отлипает от собаки и переводит на меня взгляд. И такой он, блядь, говорящий, что что-то екает внутри. Интуиция меня подводит. Я ожидал иное. Если быть точным, я был уверен, что Наташа меня не впустит, но никак не представлял себе, что будет смотреть на меня с надеждой на то, чтобы не ушел.

– Я не только пройду, я еще и с ночевкой останусь. Вкусняшек тебе всяких привез, привычных для тебя, никаких устриц. Надо мозг подпитать.

Не мешкая прохожу дальше и под зорким Наташиным взглядом разбираю пакет. Если призадуматься, то беременным такое есть нельзя. Набор для тех, у кого запор и срочно надо продрыстаться. Скумбрия, сало, тартар, который Наташа почему-то безразмерно жрет ложками и это ранее, когда еще не залетела, чипсы, сухарики, шаверма. Да уж, нормальные люди принесли бы какие-нибудь фрукты, мясо, а не эту дрянь.

– Лук, чеснок, надеюсь, у тебя есть?

– Есть. Но хлеба нет, так что сало с чесноком отменяется.

Хлеба у нее нет. Да тут ни хера нет. В холодильнике только полупустая банка сгущенки, сыр и молоко.

– Я не понял, а что ты вообще ешь?

– Мне не хочется есть. От стресса, наверное. Все эта поганая математика.

– Ну да, все дело в математике. Шаверму-то будешь? Она еще теплая.

– Пока не очень хочу.

– А что хочешь? – пожимает плечами, усаживаясь на стул вместе с собакой. Смотрит на меня, не отводя взгляда. Так и хочется рявкнуть «ну соизволишь ли ты сама мне сказать?» Вовремя прикусываю язык. – Почему ты так странно на меня смотришь?

– Не знаю. Ты какой-то другой. Наверное, дело в футболке и джинсах. Непривычно. Тебе идет.

Вот не Наташа это. Кто угодно, но не она. Не привык такую видеть и не хочу. Хоть бери, да провоцируй.

– А ты хочешь мальчика или девочку?

– В смысле? – взгляд не испуганный, но озадаченный.

– В прямом. Собаку мальчика или девочку?

– Девочку, конечно. Мальчики везде метки ставят.

– Да, пометить это у мальчиков в крови. Пока вспомнил, завтра будет еще жарче, чем сегодня, поэтому мы поедем с утра на озеро. По дороге заскочим в магазин, купим одноразовый мангал, сосиски или шашлык. Ну или что ты там захочешь. А вечером вернемся ко мне домой. Я сам лично отпрошу тебя у твоей Ксении прямо сегодня. Возражения не принимаются, – сейчас мне как никогда сложно с Наташей. Я понятия не имею, что у нее на уме. Молчание, равно как и несвойственное ей спокойствие гораздо хуже показательных выступлений с физической расправой.

– Тебе Маша звонила, да? – выпускает собаку из рук, меняясь в лице.

– Нет.

– Но ты все знаешь, – не спрашивает, скорее утверждает. – Откуда, если не Маша? – вместо ответа беру стул и сажусь напротив. Обхватываю ладонями ее обнаженные коленки и в очередной раз не знаю, как донести до нее свои мысли. Но уж чего точно не нужно говорить, так это про камеры.

– Я узнал об этом пару часов назад. Догадался бы раньше, пришел бы сразу. С тобой очень сложно, Наташ. Я честно не знаю как себя с тобой вести. Давить на тебя нельзя, ты из принципа сделаешь все наоборот. Шлепать тебя уже тоже нельзя. Я бы мог сейчас наговорить тебе ванильной лабуды, встать на колено, сделать тебе предложение, пообещать любовь до гроба и что все у нас будет прекрасно до конца наших дней. Но это такая хуета, если честно. Никто не знает, что будет дальше. Люди любят давать кучу обещаний, а на деле выходит полная херня. Я завтра на озере могу утонуть и никаких тебе счастливо вместе до конца дней. Не привык я чесать языком, все же поступки, как бы это банально ни звучало, важнее. Ладно, мой косяк, видимо не дал тебе ясности или каких-то гарантий, раз ты даже не соизволила сказать о беременности мне. А какой-то новоиспеченной подружке почему-то запросто. Да, я понимаю, что на тебя повлияли слова о моем нежелании иметь детей, но это же жизнь, все меняется. Затаскивая тебя к себе пьяную в дом, я хотел с тобой только развлечься и трахнуть, о чем, собственно, сам тебе сказал. Равно, как оповестил тебя о том, что мои планы поменялись. Все меняется. Как и с ребенком. Понимаешь? – на одном дыхании произношу я, непрерывно смотря за Наташиной реакцией.