Бог-Император Дюны - Фрэнк Герберт

Женщина посмотрела на него, не отводя взгляд, и Монео увидел, что к мягким чертам лица откуда-то изнутри подступила суть натасканного убийцы. Это была сравнительно молодая женщина с вздернутым носиком и полными чувственными губками, но сейчас в ее глазах застыло такое выражение, что только глупец смог бы отважиться повернуться к ней спиной.

— Это не я встревожил его, — ответил Монео.

— Конечно, не вы, — согласилась она, и лицо ее немного смягчилось. — Но я все же хотела бы знать причину, которая его так расстроила.

— Думаю, что он проявляет нетерпение перед свадьбой, — сказал Монео. — Думаю, что в этом вся причина.

— Так поторопитесь с бракосочетанием! — воскликнула женщина.

— Именно этим я и занимаюсь, — ответил Монео и заторопился к выходу. Боги! Говорящие Рыбы становятся столь же опасными, как и Бог-Император.

Этот идиот Дункан! Он подвергает всех нас смертельной опасности. А Хви Нори! Что прикажете делать с ней?

***

Устройство монархии и подобных ей систем правления содержит рациональное зерно, которое можно использовать при строительстве любых других систем. Моя богатейшая память подтверждает, что любая политическая система может извлечь выгоду из этого зерна. Правительство полезно для тех, кем он управляет только до тех пор, пока сдерживаются присущие любой власти тенденции к тирании. У монархий, помимо их звездных качеств, есть и весьма хорошие черты. Монархия способна уменьшить размеры и ограничить паразитизм управленческой бюрократии. Монархия способна при необходимости принимать быстрые решения. Монархия отвечает человеческой потребности в родительской (племенной, феодальной) иерархии, в которой каждый человек четко знает свое место. Очень ценно знать свое место, даже если это место — временное. Человека очень раздражает место, которое он занимает против своей воли. Именно поэтому я преподал урок тирании наилучшим способом — примером. Хотя вы читаете это спустя тысячелетия после распада моей тирании, память о ней не сотрется во веки веков. Подтверждение тому — мой Золотой Путь. Прочитав мое послание вам, вы, не сомневаюсь в этом, извлечете из него уроки и проявите осторожность, делегируя правительству его полномочия.

(Похищенные записки)

Лето тщательно подготовился к первой с момента отправки в школу Говорящих Рыб встрече с Сионой. Девушка училась в Городе Празднеств, Император не видел ее с того Бремени, когда она была еще ребенком. Лето сказал Монео. что хочет принять его дочь в Малой Цитадели — высокой башне, выстроенной в центре Сарьира. Положение башни было выбрано таким образом, чтобы из нее было видно и старое, и новое, и то, что находится между ними. К Малой Цитадели не вела ни одна дорога. Визитеры прибывали туда на орнитоптерах. Лето же попадал туда словно по волшебству.

Еще в первые дни своего восшествия на престол он собственными руками, с помощью иксианского аппарата. прорыл потайной туннель под Сарьиром к этой башне. самостоятельно выполнив всю работу. В те дни по окрестностям Сарьира еще кочевали одиночные песчаные черви. Лето окружил туннель массивными стенами из расплавленного кремния и вставил в стены бесчисленное множество водяных пузырьков, чтобы отпугнуть червей снаружи. Размеры туннеля соответствовали нынешним размерам Лето, который прозревал свое будущее в видениях. Императорская тележка свободно проезжала по туннелю.

В ранний предрассветный час того дня, на который была назначена встреча с Сионой, Лето спустился в крипту и предупредил охрану, чтобы его не беспокоили ни по какому поводу. Тележка подкатилась к потайному уголку крипты, которая заканчивалась секретной дверью. Меньше чем через час Лето был в Малой Цитадели.

Самым большим удовольствием было оказаться одному в песке. Никакой тележки. Его червеобразное тело напрямую соприкасалось с песком. Это было ни с чем не сравнимое наслаждение. Тепло, выделившееся во время перехода через дюны, вызвало сильное парообразование, поэтому Лето пришлось непрерывно двигаться. В пяти километрах от башни Император остановился, найдя относительно сухое углубление в песке. Он улегся в центре этого углубления, которое, впрочем, было слегка покрыто росой в тени башни, которая стрелой вытянулась к востоку, возвышаясь над дюнами.

С такого большого расстояния башня высотой три тысячи метров смотрелась как игла, пронзающая небо. Только вдохновение Лето и инженерное дерзновение иксианцев смогли создать такую смелую конструкцию. Имея в диаметре сто пятьдесят метров, башня уходила вглубь ровно настолько, насколько она возвышалась над поверхностью земли. Волшебство пластита и легких сплавов сделало башню устойчивой ко всем ветрам и абразивному действию песка.

Лето настолько нравилось это место, что он даже придумал логическое обоснование своих посещений, выработав свод персональных правил, которые надо было обязательно исполнить. Эти правила служили дополнениями к «Великой Необходимости».

В те недолгие мгновения, что он лежал в песке, Лето мог со спокойной совестью сбросить с себя бремя Золотого Пути. Монео, добрый и надежный Монео, должен был проследить за тем, чтобы Сиона прибыла в Малую Цитадель с наступлением темноты. В распоряжении Лето был целый день на отдых и размышления. Он мог поиграть, воображая, что у него совсем нет забот, он мог упиваться сухостью песка и питаться им вволю, чего он не мог позволить себе ни в Онне, ни в Цитадели. В тех местах он мог порезвиться лишь в узких бороздках, причем только сила предзнания давала ему возможность не попадать в сырые места, граничившие с песчаными карманами. Однако здесь он мог мчаться по песку и нормально питаться, восстанавливая силы.

Песок скрипел и шуршал под его телом, когда он катался, изгибаясь по дюнам, испытывая чистую животную Радость. Восстанавливалась сущность Червя, по телу бежали электрические импульсы, сообщавшие телу силу и здоровье.

Солнце было уже довольно высоко над горизонтом и нарисовало вокруг башни золотистый ореол. В воздухе повис горький запах пыли, вокруг распространился аромат колючек, которые изо всех сил впитывали в себя утреннюю росу. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее Лето начал свой бег вокруг башни, думая по дороге о Сионе.

Откладывать больше нельзя. Ее надо испытать. Монео знал это не хуже самого Лето.

Не далее как сегодня утром мажордом сказал;

— Господин, ее обуревает страшная жажда к насилию.

— Это начало зависимости от адреналина, — объяснил Лето. — Пора сажать ее на голодный паек.

— Голодный что, мой господин? — в недоумении переспросил Монео.

— Это очень древнее выражение. Оно означает, что человека надо испытать полным воздержанием. Ей надо пройти ломку и связанный с ней шок.

— О, я понимаю.

Когда-то, припомнил Лето, Монео действительно понял это на своей шкуре. Его самого тогда посадили на голодный паек.

— Молодые обычно не способны принимать трудных решений, если только эти решения не связаны с применением насилия, что вызывает сильный выброс в кровь адреналина, — продолжал объяснять Лето.

Монео погрузился в раздумья, вспоминая, потом заговорил:

— Это очень большой вред.

— Но именно это причина склонности Сионы к насилию. Такое может произойти и со старым человеком, но для молодежи такая зависимость — правило.

Кружа около башни и наслаждаясь сухим от жара солнца песком, Лето думал о том разговоре. Он замедлил продвижение. Ветер сзади донес до его человеческих ноздрей запах кислорода и сожженного песка. Он глубоко вдохнул, подняв свое восприятие на более высокий уровень.

За этот предварительный день Лето предстояло достичь нескольких целей. Он думал о предстоящей встрече, как, должно быть, древний матадор думал о своей схватке с рогатой смертью. У Сионы были свои рога, но Монео позаботится, чтобы она не пронесла на встречу никакого реального оружия. Лето, однако, надо было быть уверенным в том, что он хорошо знает все сильные и слабые стороны Сионы. Ему предстояло усилить ее уступчивость в некоторых отношениях. Ее надо подготовить к испытанию, надев на ее психическую мускулатуру ограничительные шипы.

Вскоре после полудня, насытившись прогулкой, Лето забрался в тележку, включил подвеску и поднялся в башню — на самый ее верх, в просторный зал, где он и провел остаток дня, размышляя и составляя сценарий предстоящей встречи.

Как только на землю пала ночная тень, в воздухе раздался шум винтов орнитоптера. Это прибыл Монео.

Верный Монео.

Лето мысленно приказал посадочной площадке выдвинуться из наружной стены зала. Орнитоптер скользнул по ней и сложил крылья. Лето вгляделся в сгустившиеся сумерки. Сиона выпрыгнула из машины и бросилась в зал, испытывая страх перед неимоверной высотой. На девушке была надета белая накидка поверх черной формы без знаков различия. Войдя в башню и остановившись, она украдкой оглянулась и внимательно посмотрела на массивное тело Лето, лежавшее на тележке почти в центре зала. Орнитоптер взмыл в небо и исчез в темноте. Лето оставил площадку выдвинутой, а дверь открытой.