Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире - Галина Калинина

«Не лезьте ко мне в душу». Проходя через различные формы отчуждения от окружа­ющего мира, человек к какому-то моменту, не умея преодолеть это отчуждение, возводит его в принцип, делает из него продуманную систему. В основе этой системы лежит все тот же страх за свое «я» как одна из форм гордыни, ощущение полной собственной беззащитности как след­ствие неверия в Бога и Его Промысл о человеке. По своей гордости человек, будучи не в силах признаться ни в том, что «любить не получает­ся», ни в том, что «любить страшно», восклица­ет надменно: «Любить не хочу!»

За его «любить не хочу» стоит всегда острая нехватка любви окружающих. Он жаждет всей ду­шой этой любви, но, не получая ее, провозглаша­ет добровольный отказ: «Не очень-то и хотелось». Любопытно отметить, как в сознании, не утвер­дившемся еще в подобном нигилизме, соседству­ют мысли о собственной отверженности и о соб­ственном нежелании человеческого общения.

«Ко всему, что творится во мне, прибавля­ется еще много глупостей, например, меня ста­ли бросать друзья. Я всю жизнь думал, что дружба — это понятие круглосуточное, но ког­да лучшие друзья бросают мне фразы: «не до тебя», «надоел» — и перестают со мной об­щаться, мне кажется, что я и не дружил с ними вовсе, а подумаю, вроде бы и не с чего им меня бросать... Мне все время хочется быть одному, люди достают меня своими вопросами, заме­чаниями, предложениями. У меня такое ощу­щение, что в жизни пропали все люди, которым я могу все рассказать».

Из письма.

На самом деле здесь нет парадокса. Оказав­шись отделенным от мира, человек ищет выход из трагической ситуации (а ситуация одиночества всегда воспринимается с некоторой степенью трагизма) и встает зачастую на наиболее про­стой (впрочем, никуда не ведущий) путь. Ведь когда тебя отвергают, легче всего сказать: «Не очень-то и хотелось». Другое дело, что подобный поступок проблемы совершенно не решает. Единственное, что он дает, так это возможность «сохранить лицо».

Понимая, что слов недостаточно, человек порой берется за дело радикально и начинает себя перевоспитывать, переделывать, то есть последовательно добивать все оставшиеся чув­ства. Он осмысленно и сознательно творит из себя бесчувственного робота, считая, что толь­ко так может защититься от потенциальной боли. В зависимости от природных дарований (от того, сколько всего нужно в себе убить) и от силы воли человек рано или поздно преуспевает в своих опытах над собственной душой и превра­щается в озлобленное существо, разъедаемое собственными амбициями и неудовлетворенной потребностью в любви. Он точно вампир пита­ется чужими чувствами (такие люди испытыва­ют постоянную необходимость в присутствии поблизости любящих сердец), но не может на­сытиться, а только истощает окружающих, по­тому что его душа, занятая самосозерцанием, оказывается неспособной принять энергию чу­жой любви.

«Я всю жизнь пытался воспитывать себя по заранее придуманной схеме. И пугался, когда происходили события, этой схемой не предус­мотренные, как, например, вспышка увлечения другим человеком. Всегда старательно гасил в себе подобные эмоции. А сейчас жалко уже расставаться с таким привычным образом. Хотя понятно, что придется, потому что он оказался слишком узким, слишком тесным. В результа­те из-за него приходится отрезать очень су­щественный кусок от собственной жизни. И мучить людей, которых ты... как-то даже стран­но это произносить... любишь».

Из разговора с психологом.

Подобные ситуации напоминают классичес­кую пьесу Лопе Де Вега «Собака на сене», где прекрасная графиня Диана разрывается между гордостью и любовью к человеку низкого проис­хождения.

Как правило, люди подобного склада обла­дают незаурядными способностями и недюжин­ной силой воли. Подавление стремления души любить оказывается трудным и мучительным процессом. Достичь окончательного умерщвле­ния души вряд ли кому удается.

В результате, не выдержав жизни взаперти, энергия вырывается однажды наружу, но этот эмоциональный всплеск совершенно не похож на светлое и высокое чувство, которое могло бы при­нести счастье и наслаждение и субъекту, и объек­ту. Искалеченная, больная, изуродованная гордо­стью и эгоизмом «любовь» принимает порой бе­зобразные формы. Эта по сути блудная, возник­шая из неудовлетворенной похоти сердца страсть, которую человек по-прежнему всеми силами пы­тается подавить, приносит невыразимые страда­ния и ему самому, и предмету влюбленности. Она может, к примеру, выражаться в полной одержи­мости объектом; одержимости, приводящей к всплескам безумной ревности и жестокости.

«Отворите мне темницу», — хочется закричать нам однажды. Отказавшись от обще­ния с окружающим миром, человек ограничива­ет свое жизненное пространство собственной черепной коробкой. Личности неизбежно стано­вится тесно на таком небольшом пятачке. Все чаще и чаще приходит ощущение, что «я» зак­лючено как бы в темницу. Человеческому «я» начинает патологически не хватать воздуха, про­странства, свободы.

Желание вырваться, выйти за пределы, рас­крыть двери своей тюрьмы становится одним из доминирующих в жизни человека. Душе необ­ходима подпитка, а человек перекрыл ей все доступы кислорода, и душа чахнет, умирает. Со­знание же, управляющее человеческими дей­ствиями, не умея и не желая увидеть истинную причину происходящего, занимается поиском всяческого рода суррогатов, которые, как ему (сознанию) кажется, дадут душе необходимые питательные вещества.

Таким суррогатом очень часто становятся наркотики. А впрочем, их место может занять любое экстремальное (или даже не очень экст­ремальное) пристрастие: азартные игры, гонки на выживание, прыжки с парашютом, компью­тер и многое, многое другое.

Вторым распространенным следствием по­добного мрачного состояния души становятся поиски иного бытия, иной, сверхъестественной силы, что приводит человека к занятиям оккуль­тизмом, магией или различными тренингами.

В момент действия выбранного средства че­ловеку кажется, что ему удалось вырваться из темницы. Но куда? Те же наркотики или медита­тивные трансы зачастую действительно позво­ляют видеть духов (это еще древние шаманы знали), но, к сожалению, в состоянии наркоти­ческого опьянения мы можем увидеть только духов тьмы, потому что к видению духов света, то есть ангелов, ведет другая дорога. Понятное дело, никакой настоящей пищи душе демоны дать не могут. В Евангелии Иисус Христос предупреж­дает, что только Он, Бог, Пресвятая Троица есть источник благодати, питающей и обновляющей человеческую душу: Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять; а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделает­ся в нем источником воды, текущей в жизнь вечную (Ин.5; 13—14). Единственное, что под силу падшим духам, — это создать иллюзию, будто душа получила некую энергию, или новые знания, или необыкновенные впечатления. На самом же деле через общение с бесами душа погружается в еще большее отчуждение от Бога, еще глубже тонет в страстях, а следовательно, еще больше погружается в смерть.

«Тварь я дрожащая, или право имею» — наконец, ощущение одиночества может вылить­ся в возвеличивание себя над всеми остальными людьми, почитание себя сверхчеловеком, кото­рому все позволено и для которого остальные люди лишь подсобный материал. Куда заводят подобные наполеоновские чаяния, нетрудно до­гадаться по уголовной хронике и историям болезней в психлечебницах.

Из всего написанного выше видно, что оди­ночество всегда является следствием гордыни, следствием неумения и нежелания любить ближ­них и Бога. Одинокий человек всегда полагает себя центром вселенной. Все его интересы, жела­ния, стремления сосредоточены на собственной персоне. Окружающий мир вызывает страх, непо­нимание, неприязнь, скуку. Да, по сути, мы в сво­ей гордости вообще не считаем этот окружающий мир хоть сколько-нибудь достойным внимания.

Человек XX века крайне эгоцентричен и вследствие дурной наследственности, и по вос­питанию, и по образованию, и по привычке.

И в то же время любить себя ему тоже оказывается невозможным, потому что человек не способен любить собственную личность, если он не любит Бога.