Огромный. Злой. Зеленый - Татьяна Новикова

мы получили только сейчас.

Спустя год после того, как я закончила бакалавриат и поступила в магистратуру… Не быстро они, конечно…

Краем глаза я заметила, что мать сжала пальцами поручни кресла.

— Вы несете вздор. Мой адвокат… — начала она.

Нотариус кивнул.

— Как и говорилось ранее, вы сможете оспорить завещание позднее, сейчас же я вынужден продолжить. Итак…

А дальше он говорил, зачитывал сухой текст, и я жадно слушала каждое слово, впитывала его в себя. Мне открылась поразительная правда.

Мой отец практически всё оставил мне! Недвижимость, счета… бизнес, которым моя мать управляла последние несколько лет. Он не назначил её управляющей, как все думали раньше. Он поручил управлять делами своему другу вплоть до моего совершеннолетия, чтобы тот потом передал мне дела.

Но друг этот скоропостижно скончался практически сразу после моего отца, потому не мог ничем возразить.

Получалось, что мама попросту подделала завещание. Но зачем ей так поступать?

Если только…

— Ты убила папу? — задохнувшись от осознания и ужаса, спросила я.

— Ты несешь бред! — мать мотнула головой. — Посмотрите на неё, она же не в себе. Её сознание спутано этим орком, Дитрихом Адроном. Моя дочь нездорова и сама не понимает, что творит. Я настаиваю на экспертизе дееспособности.

Нотариус качнул головой, но было видно, что материнские слова для него не имеют никакого значения.

— Обратитесь к Арбитрам, Эльвира Сергеевна. Если они посчитают нужным, то удовлетворят любую вашу просьбу. Сейчас же позвольте мне закончить.

Нотариус огласил ту часть завещания, которая относилась к моей матери. Ей отец оставил дачу в каком-то захолустье. Чувствовалась в этом насмешка. Папа будто намекал бывшей жене, чтобы она убиралась к черту на куличики и не мешалась под ногами.

Всё принадлежало мне…

Наша квартира, наш загородный домик у озера.

Все его активы.

Моя мать всё подстроила специально. Смерть моего отца — не случайность. Её должны наказать. Ведь так? Ей же не сойдет это с рук?

Но почему тогда она сидит здесь, а не в тюрьме? Неужели Арбитры не нашли доказательств её вины?

***

Когда я вышла от нотариуса, шел дождь. Он лил стеной, так что даже машины, поджидающей на парковке, было толком не разглядеть.

— Тая, подожди… — мама, запыхавшись, спускалась по длинной лестнице, торопясь, она запнулась, начала падать.

Я инстинктивно дернулась было к ней, но была слишком далеко, а ведьма тем временем сама уже выставила руки, попытавшись вызвать рост веток из деревянных перил, чтобы те удержали её на ногах.

Магия едва-едва откликнулась на ее зов, я видела, как из сучков на полированной поверхности проклюнулись тонкие веточки, но и только. Если бы не подхвативший мою мать Алексей, она наверняка сломала бы себе шею.

— Таисия Дмитриевна? — оставив мою мать одну, близнец невозмутимо подошел и раскрыл надо мной зонтик. — К машине?

Так официально, по-деловому. Я вспомнила, что точно так же он обращался к Диту при посторонних, подчеркивая его статус в глазах окружающих.

— Да, идем, — кивнула я, шагая в непогоду.

Если бы я только что не видела, насколько сильно ослабли силы моей матери, то наверняка бы подумала, что дождь это ее рук дело.

— Тая, подожди. Пожалуйста… — по щекам матери текли дождинки, ведь невозможно представить, что это действительно были слезы. — Честное слово, я Диму и пальцем не трогала, я любила его. Так сильно любила… Но этот его друг, этот мерзкий… он наговаривал отцу на меня, что я ведьма, что я приворожила, что всё у нас не по-настоящему. А оно было по-настоящему, послушай меня…

Но я сейчас не настроена была слушать. Все ее слова — ложь. Одна сплошная ложь, которой она кормила меня с детства. И отца она не любила. Факты говорят сами за себя. Она любила деньги, любила власть, но не собственную семью.

Я села на заднее сиденье автомобиля.

— Давай сейчас в головной офис маминой… то есть моей фирмы. Надо посмотреть, что там с делами. Заказать аудит. Подозреваю, что фирма на гране банкротства, нужно будет что-то с этим делать.

— А что делать с ней? — близнец кивнул в зеркало заднего вида.

Туда, где, ссутулившись, не решаясь подойти, стояла мать.

Сердце будто сковало льдом. То ли это концентрация так помогала, то ли очередная ложь матери стала последней каплей, окончательно убившей во мне те чувства, которые я еще испытывала к этой женщине.

— Как думаешь, если она действительно убила отца, Арбитры это выяснят?

Алексей пожал плечами.

— И еще… — внутри поднялась странная волна холодного гнева. — Дом… если он и правда принадлежит только мне, я хочу, чтобы ее там не было.

— А вот с этим я могу помочь, — ухмыльнулся близнец, заводя машину и двигаясь с места.

Перед тем как машина свернула за угол, я бросила последний взгляд на мать.

И ведь это не она изменилась с нашей последней встречи. Это я изменилась. Я больше не боюсь ее. И её попытки удержать меня возле себя силой привели ровно к противоположному. Нельзя заставить быть рядом насильно. Можно попытаться связать себя на какое-то время чувством долга, контрактом и даже любовью. Всё это будет работать до поры до времени. Но, в конце концов, человек, который не имеет выбора, станет тем, кому нечего терять. А если терять нечего, то и бояться уже нечего.

Я невольно подумала о Дите. Он тоже держал меня рядом, но каждый раз у меня был выбор, я могла уйти. Пусть нас и объединял контракт, но мы давно уже его не придерживались. Дитрих не принуждал меня. Но каждый раз я выбирала не свободу, а его.

Я, не удержавшись, всё же заглянула в будущее матери. В спойлер к её личному жизненному кино, как называл свой дар Дит.

Маленький домик. Из окна видно только снег и голые ветки деревьев. Не тот ли это самый дом, что оставил матери отец?

Мама осунувшаяся, постаревшая, хотя, судя по висящему на стене календарю, прошёл всего год от сегодняшнего дня. В углу большой комнаты стоит наряженная ёлка. Мама ходит из угла в угол, прижимая к уху сотовый.

— Таисия, ну возьми трубку, ну возьми трубку... Праздник же… Ты же и сама скоро станешь матерью, должна же понимать… — в конце концов, она откидывает телефон в сторону.

Потом, чуть постояв, подходит к старому телевизору, большому ящику, разве что экран