Алмазное сердце - Ирина Шевченко

Я смежил отяжелевшие веки, и о том, что происходило дальше, мог только догадываться по пробивающимся через гудение в моей голове звукам. Вот Яра открыла камеру Унго. Вот ушла куда‑то, но спустя минуту вернулась, звеня ключами. Вот они оба склонились надо мной, и тайлубиец подмышки поднял меня с пола и взвалил на плечо.

— Ошейник, — просипел я.

Если сейчас же не избавлюсь от этой дряни, до рассвета не доживу.

Унго уложил меня на что‑то твёрдое, видимо, на стол — ноги свисали, и отошёл, оставив рядом Яру. Её пальчики гладили мои волосы и лицо, и ощущение от этого было такое, словно кожу царапают тонкими иглами, но я мужественно терпел. Не хотелось обижать девочку недовольством, ей и так сегодня досталось. И не факт, что всё уже позади.

— Простите, дэй Джед, — возвратился Унго. — Я не нашёл ключей от ошейника.

Тут уже я не сдержался и застонал.

— Но я нашёл вот это!

Я заставил себя открыть глаза и увидел в руке друга огромные клещи. Даже думать не хотелось, зачем они в этом месте.

— Может быть немного больно, дэй Джед, — предупредил тайлубиец.

— Ничего. — Я с натугой улыбнулся, откидывая назад голову. — Лишь бы не щекотно. А к боли я почти привык…

Бедные люди! Как они живут с этим?

На шее остался саднящий кровоподтёк, но теперь это ненадолго. Избавившееся от магических оков тело быстро возвращало себе силы. Вместе с болью с лица сходили следы побоев, глаза перестали походить на две узкие щёлочки, сквозь которые я последний час едва видел мир вокруг. Голова ещё гудела, но уже не казалось, что она вот–вот взорвётся, а ноги не подкашивались при каждом шаге.

За то недолгое время, что я приходил в себя, Унго успел исследовать подвал. Очевидно, Менно хотел, чтобы как можно меньше людей знали о том, кто находится у него в гостях, и помимо тех троих, что остались в камере, охранников больше не было. Зато нашёлся брошенный на столе кошелёк и горстка мелких монет рядом: наверное, тюремщики играли во что‑то на деньги. Я присовокупил к добыче покорёженный серебряный ошейник и браслеты — вышло вполне недурственно.

— Пора.

Мы поднялись по узкой каменной лестнице и оказались на большом, выложенном булыжником дворе. Тут тоже не было ни души, как, наверное, и в доме, в подвале которого нас держали. В предрассветных сумерках небольшое одноэтажное строение казалось давно покинутым. Видимо, наземными помещениями дэй Людвиг не пользовался.

Вновь перекинувшаяся волчицей Яра насторожилась, уловив какой‑то звук, но тревога оказалась напрасной: шумел в стойле на заднем дворе уже засёдланный мул. Не знаю, кто и куда на нём собирался, скорее всего, явившийся последним тип с пистолетом, но теперь верхом поедет Унго, а мы с Диярой побежим следом. И неважно куда — я ведь не знал даже, где мы сейчас — лишь бы подальше.

Не успел я озвучить свой план, как волчица снова застыла, прислушиваясь, и тихонько зарычала, кивнув в сторону дома. В тишине послышались шаги. Слишком лёгкие для мужчины. Через минуту на дорожке появилась закутанная в шаль женщина. Шла, потягиваясь со сна, по сторонам не глядела и, наверное, так и не заметила бы нас, притаившихся в тени конюшни, если бы Яра не выпрыгнула на дорожку перед ней.

Ох, получит она у меня!

Но женщина, вопреки опасениям, не закричала: попятилась и замычала, размахивая руками. Немая? Учитывая специфику работы дэя Людвига — идеальная служанка.

— Не бойся. — Я вышел вперёд, отогнав волчицу. — В доме есть ещё кто‑то?

Она захлопала белесыми ресницами, а после замотала головой.

— Хорошо. Тогда… — Я присмотрелся к женщине: на вид лет сорок, невысокая, худощавая, бесцветное, невыразительное лицо. Но главное — фигура. — Снимай платье! — приказал я.

Она замычала испуганно и протестующе, на глазах заблестели слезы. Резко я взял, но времени деликатничать нет: светает, Менно вот–вот возвратится.

— Снимай платье, — повторил я, оттеснив служанку с дорожки к скамейке под тёмными окнами пустого дома. — Быстро.

Женщина сглотнула подступившие к горлу слезы, шлёпнулась на лавку и, тихонько подвывая, медленно потянула вверх подол вместе с нижней рубашкой.

— Тьфу, дура! — отвернулся я. — Платье! Мне нужно только твоё платье! Для неё! — кивком указал на присевшую в стороне Яру.

— Дэй Джед. — Выступил из тени Унго. — Может, у дэйны найдётся другая одежда, кроме той, что на ней?

Одежда у дэйны нашлась. Я на такое и не рассчитывал. Поняв, что ни я, ни мой темнокожий друг не претендуем ни на что, кроме, собственно, платья (как будто я сразу не так сказал!), служанка успокоилась и жестами пригласила нас в дом. Там зажгла свечи в большом канделябре и привела к заставленной старой мебелью и коробками комнате.

— Ы–мы!

Выбирайте!

— Даже думать не хочу, откуда здесь всё это, — пробормотал я, открыв один из шкафов.

Внутри висели платья. Из дорогой ткани, богато украшенные… лет десять, как вышедшие из моды.

В коробках лежали вещи попроще, мужские и женские, разных размеров и фасонов, но такие же старомодные. Всё выстирано и заботливо переложено сушёными букетиками душистых трав.

В углу отыскался ящик с обувью.

— Яра, подбери себе что‑нибудь, да поскорее. Унго, иди сюда. Нас будут искать, так что приодеться не помешает. Взгляни‑ка!

— Вы шутите, дэй Джед? — с надеждой спросил тайлубиец.

— Вовсе нет. Свяжи всё в узел, переоденемся на подъезде к городу… Должен же тут поблизости быть какой‑нибудь город?

Я торопился убраться из этого дома. Задерживали только Яра, вздумавшая примерять платья, вместо того, чтобы взять первое, подходящее по размеру, и устроившая целый спектакль немая. Женщина, видимо, редко встречала метаморфов, если вообще слыхала о них, прожив всю жизнь взаперти, и когда Дияра перекинулась у неё на глазах, у бедняги случился настоящий припадок. Сначала она громко мычала, размахивая руками, потом порывалась пощупать девушку: видимо, чтобы убедиться в её реальности. Под конец убежала куда‑то, но через минуту примчалась и запрыгала вокруг волчицы с деревянной трещоткой — кажется, такими прогоняют злых духов.

Это был больше чем намёк, и мы с радостью покинули странное жилище.

Правда, служанка бежала за нами со своей трещоткой до самой конюшни.

— Ворота открой! — приказал ей я.

Дождавшись пока разбуянившаяся немая отойдёт, перекинулся, не жалея испачканной одежды, и затрусил за взобравшимся на мула Унго. Яра бежала рядом.

Когда небо расцветилось первыми лучами поднимающегося над землёй солнца, мы были уже далеко от дома, в который я надеялся никогда больше не возвращаться.

Чтобы не терять времени, плутая по бездорожью, двигались всё же по тракту. Я впереди, высматривая и вынюхивая опасность, например, возвращающегося этим же путём мага, за мной Унго верхом на муле, а Дияра замыкающей. За час, если не больше, никого не встретили. Как не заметили даже намёка на близость какого‑нибудь поселения. Дэй Людвиг забрался довольно далеко от людей. Но это и понятно: никто ничего не увидит, никто ничего не услышит. Троица тупиц–головорезов на подхвате, и немая служанка…