Форсайты - Зулейка Доусон

Проницательные глаза Роджера на мгновение сузились. Он явно сказал лишнее и, взглянув по сторонам, убедился, что помощи ждать неоткуда. Сисили с Селией шептались о чем-то своем, и все внимание Уинифрид было сосредоточено на нем. Выхода не оставалось.

– Потому что она поручила мне купить для нее дом в Суррее.

У Уинифрид напряглась шея. Племянница ни словом не заикнулась о том, что думает переехать, поэтому она сказала:

– Не говори глупости, Роджер!

– Боюсь, это правда, тетя. Мне не следовало об этом упоминать, но это правда.

– Но она мне ничего не говорила.

Роджер сочувственно поднял брови.

– В Суррее, ты сказал? А где в Суррее?

– Где-то под Ричмондом, если не ошибаюсь.

Уинифрид нахмурилась. Не самый удачный выбор местности. Дом, который Сомс построил для своей первой жены, был под Ричмондом.

Роджеру хотелось загладить свой промах. Он порылся в портфеле.

– Раз уж я проговорился, то вот описание. Посмотрите.

Уинифрид взяла очки для чтения и прочла восхваления агента по продаже недвижимости полувслух, полу про себя.

– «…прекрасный семейный дом, оригинальной постройки. Построен в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году, спланирован вокруг внутреннего крытого двора, что обеспечивает максимум полезного пространства и освещения. Великолепный вид на Ричмонд и окрестности…»

Против обыкновения это были не преувеличения, а точное описание дома, который она не видела десять с лишним лет – со времен Всеобщей забастовки, как ей припомнилось, – и совсем о нем забыла.

– Боже мой, – сказала она, глядя на Роджера поверх очков. – Это же Робин-Хилл.

– Вот именно.

– Но, Роджер, разве ты…

– Роджер!

– Что?

Это вмешалась Селия. Как нетактично! Уинифрид не терпелось вытащить из Роджера все подробности.

– Ты сказал, что вас в гражданской обороне обучают первой помощи?

– Совершенно верно. Лубки и бинты, искусственное дыхание и все прочее.

– А принимать роды?

– Боже мой, конечно, нет!

– А-а…

Селия с трудом поднялась. Она стала совсем белой. Сисили поддерживала ее, все больше краснея.

– В таком случае ты не сходил бы за такси? По-моему, у меня начинаются роды.

Глава 9

Возвращение дома

Когда на следующий вечер Майкл уже собрался лечь, а Флер вдруг назвала его по имени, ее голос насторожил его. Словно где-то захлопнулась дверь и он остался снаружи.

– Майкл, для моей новой благотворительности я решила купить Робин-Хилл – старый дом Джона Форсайта в Ричмонде, помнишь?

Как мог Майкл забыть! Так вот что она задумала! Лучше это или хуже того, что он себе рисовал? Дома он никогда не видел, но видел лицо Флер в ту минуту, когда она предложила им всем поехать туда – в тот день, когда Джон Форсайт привез свою молодую жену на званый завтрак на Саут-сквер. Другой мужчина, который любил бы ее меньше, мог счесть это выражение коварным, но ведь Майкл не был другим мужчиной. А каким было ее выражение сейчас, он так и не узнал – Флер отвернулась, чтобы положить книгу на тумбочку.

И, словно услышав его мысли, тут же снова повернулась к нему лицом. Оно казалось совсем невинным, открытым и бесхитростным.

– Он просто идеален для моих замыслов, а купить его можно за гроши – владелец перекочевал в Швейцарию. Ты ведь не против, Майкл?

Она начала и кончила его именем, и все-таки у Майкла возникло ощущение, что его старательно отодвигают в сторону.

– Если ты этого хочешь, Флер, – сказал он нейтрально, – то, естественно, нет.

– Я так и думала, ты ведь разумный человек. Ведь это не ферма в Даунсах. Тогда бы ты мог ревновать. Погаси, пожалуйста, свет.

Лампа тоже была на ее тумбочке. Потянувшись к выключателю, он прикоснулся к плечу Флер и утратил способность мыслить логично. Или это так и было задумано?

* * *

Две недели спустя, сидя с Уинифрид на заднем сиденье собственной машины, которая мчала их в Ричмонд, Майкл почувствовал, что эта способность к нему возвращается. Флер словно бы раскрыла все свои карты. Она настояла, чтобы он поехал взглянуть на ее новое приобретение. Едва он согласился, как она заметила, что и ее тетка, наверное, захочет поехать. На том и порешили. Флер сказала, что сама поедет на утреннем поезде, а они пусть приедут попозже днем, чтобы она могла вернуться с ними. Что Уинифрид будет рада «бегло ознакомиться», как она выражалась, с приобретением Флер, Майкл не сомневался. Но только ли это было причиной, почему Флер предпочла, чтобы он не приезжал один?

Флер ждала их в четыре, и они выехали загодя, чтобы Ригз мог не торопиться. Даже на пустом шоссе Уинифрид побаивалась ехать быстрее тридцати миль в час. Случайные слова Уинифрид усугубили его тревогу, хотя и не сразу. Сначала она поведала ему о младенце Селии Кардиган, мальчике и ее первом правнуке, гораздо больше, чем его интересовало. Затем, примерно через милю от Мейфэра, она изрекла суждение о своем последнем посещении театра:

– Сентджон на днях свозил меня в «Ипподром», где выступает чрезвычайно смешной комик. Как бишь его? Ах да! Макс Миллер.

– Вот уж смех! – невольно вырвалось у Майкла.

– Странно! – Уинифрид пронзила его взглядом. – Он все время твердил эту фразу.

Майкл подергал себя за усы.

– Но только… ничего смешного не было, – продолжала она. – Не понимаю, отчего публика смеялась.

– Мне кажется, к нему надо приобрести вкус.

– И к его костюму в первую очередь. Я бы даже на кухне не потерпела таких занавесок. И он говорил так быстро, что я ничего не успевала понять.

И к лучшему, подумал Майкл, не то Сентджону пришлось бы туго. Миллера не напрасно окрестили Веселым наглецом.

– Сначала я многого ждала. Он сказал, что все свои шутки заимствует из «Голубой книги».

Брови баронета взлетели вверх.

– Думаю, тетя, он имел в виду не светскую хронику.

– Тогда что же?

Майкл уклонился от ответа.

– И был очень странный момент, когда он посмотрел прямо на меня. (Сентджон совершенно напрасно настоял, чтобы мы сидели в ложе бенуара.) Так этот нелепый человечек посмотрел со сцены прямо на меня, и знаешь, что он сказал?

Майкл знал, но удержался и не процитировал, а позволил Уинифрид повторить слова комика – совершенно точно, но с убийственной интонацией, которая принадлежала только ей.

– Он сказал: «Наглядитесь вдосталь, леди, другого такого больше никогда не будет». Поразительно!

Они проехали мимо киоска, где были выставлены последние цифры эвакуации из Дюнкерка.

– Они их всех вывезут, как ты думаешь?

– Сколько окажется возможным, не сомневаюсь. Но десять дивизий – это не шутка, и французским войскам, если они захотят, отказано не будет.

– Французы! – исчерпывающе произнесла Уинифрид. Майкл решил, что тут она придерживается самых ортодоксальных взглядов. – Во всяком случае, мы умеем организовывать!

«Как же, умеем, – подумал Майкл. – Задним числом! – После почти годовой национальной летаргии было чудесно наблюдать, каким энергичным и находчивым становится народ в моменты кризиса. – Наконец мы обрели себя. Жаль, что в поражении. Ну что же!»

– Флер обладает организаторским талантом, – добавила Уинифрид, вспомнив, что племянница наполовину француженка, и словно желая доказать преимущество форсайтской крови. – Мне кажется, этот дом отдыха – превосходная идея. А какую-нибудь службу она выбрала?

– Еще нет, хотя для регистрации это обязательно. Полагаю, что армию, – это логичный вывод.

Уинифрид как-то странно вздохнула.

– Думаю, ее отец был бы доволен этим решением.

– Вы имеете в виду армию?

– Нет. Робин-Хилл.

Майкл чуть выпрямился на сиденье. Если бы они шли пешком, он остановился бы как вкопанный. О чем она? Почему Сомс Форсайт был бы доволен, что его дочь приобрела дом, когда-то принадлежавший человеку, который отнял у него его первую жену? Майкл помнил, что характер у его тестя был трудным, но мелкое злорадство было ему чуждо.

– Да, несомненно, – повторила Уинифрид убежденно, словно самой себе.

Они проехали через Темзу по Мосту Альберта, и блеск солнца на воде на миг отвлек ее внимание. Все еще глядя в окно, она продолжала с новым легким вздохом:

– Я знаю, он был бы рад, что дом вернулся в семью.

Ее объяснение показалось Майклу даже туманнее его собственных догадок. Но эта тема словно парализовала его мыслительные способности.

– Я думал, он не причислял ту ветвь к семье?

– Об этом я и говорю, милый. Он бы хотел, чтобы дом вернулся к Флер.

– Простите… вернулся к ней?

– Ну да.

– Я не понимаю.

Уинифрид передернула плечами и, повернувшись, уставилась на Майкла. После «Ипподрома» она утратила вкус к плоским шуткам.

– Ты говоришь серьезно?

И сразу увидела, что – да. Она покачала головой и неодобрительно хмыкнула. Она всегда считала, что семейные тайны блюдутся чересчур свято.

– Неужели тебе никто не говорил? Робин-Хилл принадлежал Сомсу. Он построил его для Ирэн, когда она была его женой.

Майкл выслушал ее молча и еще мили две молча обдумывал это нежданное открытие. Словно извлеченные археологом черепки античной урны, обрывки истории, которую ему никто никогда полностью не рассказывал, начали складываться во что-то единое. Ему припомнился другой разговор с Уинифрид в ветреное воскресенье на Хайгейтском кладбище в прошлое лето.