Форсайты - Зулейка Доусон

А когда он окажется в правлении? Ну, эта – в остальном абсолютно бессмысленная война – продлится достаточно долго, чтобы она успела все устроить.

От этих мыслей ее отвлек звонок в дверь. Кофе в чашке остыл, ее решимость тоже была холодной и взвешенной. Посетительница не дала горничной доложить о себе как следует.

– Мисс Джун…

– Джун?!

– Совершенно верно, дорогая! Можно войти?

Поскольку она уже вошла, Флер промолчала. Горничная удалилась, и кузины оглядели друг друга. Джун Форсайт, только подумать! И совсем старуха. Флер даже не захотелось вспоминать, когда они виделись в последний раз. Какие неприятности ее визит сулит теперь?

– Что же, детка, – весело сказала Джун. – Очень рада снова с тобой свидеться. Сколько лет!

Флер изобразила на лице что-то вроде согласия, хотя и без улыбки. Но Джун это не остановило.

– Какая милая комната! Я и тогда так подумала.

– Когда приходили узнать, что между нами?

Флер указала Джун на стул. Джун тряхнула головой в ответ на шпильку и села.

– Я только боялась, как бы Джон…

– …не стал жертвой моих преследований, едва его жена умерла. Разве не так?

– Я пришла не ссориться, Флер. Я всегда была на твоей стороне, ты знаешь.

– Приятно слышать. Так не могу ли я узнать, почему вы пришли?

Джун задел ее тон, но она подавила нарастающее раздражение, помня о своей цели.

– Собственно, мне нужен Майкл. У меня остановился немецкий беженец – еврей. Его дочь оказалась в Англии раньше, и я обещала, что помогу ему ее найти.

– В таком случае вам нужно обратиться в комиссию по расселению детей беженцев, а не к Майклу.

– Я уже побывала там утром. Они упомянули его – он же в комиссии палаты общин?

– Да…

Джун тут же ринулась в прорыв и продолжала:

– Джулиусу известно только, что ее взяла семья где-то в Чалфонсе, а это же округ Майкла?

Джун умолкла, не сомневаясь, что вышла из положения с честью.

Флер криво улыбнулась. Собственно, ей вовсе не хотелось препираться с Джун. Сделать выпад ее заставила только тень былой неприязни.

– Майкл вернется поздно вечером. Передать ему?

– Да, спасибо. Я ради этого и пришла.

Джун встала, и достоинство миниатюрной старушки вдруг тронуло Флер. Она пошла с ней к двери, подыскивая какие-нибудь слова примирения. Но не находила, что сказать – во всяком случае, искренне.

Попытку сделала Джун – с обычным своим успехом.

– Полагаю, скоро настанет черед вашего сына. Этому не видно конца. Такой ужас!

Флер плотно сжала губы и дернула подбородком в подобии кивка.

– К счастью, Джон еще слишком молод.

Звук имени, все время жившего в ее мыслях, заставил Флер спохватиться: не упускает ли она возможность узнать что-то новое? Стоило попробовать.

– Полагаю, Джон захочет внести свой вклад.

Ее слова вызвали отклик, но не тот, какого хотелось бы ей.

– Разумеется! Но как вдовец и фермер…

Нет. Ничего нового. Флер снова безразлично кивнула подбородком. Что же, смерть американочки хотя бы оградила его от опасности!

– Собственно говоря, мы обсуждали это в прошлую субботу…

Ага! Это уже что-то. Флер положилась на очевидную догадку и сказала:

– Вы ездили в Грин-Хилл?

В ответ Джун затараторила, и Флер было подумала, что допустила тактическую ошибку, но вскоре в болтовне промелькнуло кое-что интересное.

– Холли вчера отвезла меня домой на машине, не то я все еще пересаживалась бы с поезда на поезд. Они сейчас так плохо ходят! Мы завернули к Робин-Хиллу. Такая жалость! Стоит пустой, вы знаете, и назначен на продажу!

Нет, Флер не знала и без мимолетных слов Джун вряд ли узнала бы.

– Надеюсь, его купят, – с чувством сказала старушка, – и вернут ему жизнь. Это ведь все-таки был счастливый дом!

Прежде чем Джун вспомнила, что этот эпитет никак не покрывал всю историю дома, она увидела перед собой открытую дверь на улицу. Подумав, что, пожалуй заговаривать об этом вообще не следовало, она торопливо попрощалась и торопливо зашагала по тротуару.

Ее незваная гостья скрылась за углом, а Флер продолжала стоять на пороге, глядя на высокие деревья, но не слыша птиц.

Глава 7

И Джон хотел бы

Выбраться снова в Мастонбери Джон сумел только в середине недели. К тому времени он узнал, что Вэла взяли в службу наблюдателей, и начинал в отчаянии думать, что подобно предыдущему премьер-министру он тоже «пропустил свой автобус». Даже Джун заполучила нового гения, как сообщила ему Холли. И, во второй раз покидая базу, ничего не добившись, он чувствовал себя полной никчемностью. Ему вновь посоветовали внести свою фамилию в списки Уайт-Уолтема и надеяться, что ему поручат перегонять самолеты. Что ему вдалбливали в школе? Важна не победа, важно участие. Вот если бы!..

Когда примерно в четверти мили по шоссе от Мастонбери его автомобиль зафыркал и встал, Джон усмотрел в этом символическое значение. Его стремление хоть как-то участвовать в войне застопорилось. Крыша опущена, и не хватает только дождя…

Он сунул голову под крышку капота на несколько не слишком плодотворных минут, когда голос у него за спиной произнес:

– Нужна помощь, сэр?

Джон выпрямился, вытирая руки носовым платком, и увидел, что на обочине стоит молодой летчик.

– Я в моторах разбираюсь.

– А я нет, – ответил Джон, спрашивая себя, а в чем он разбирается? – Буду вам очень благодарен.

Молодой человек снял форменную куртку и фуражку, бросил их на переднее сиденье и сунул белобрысую взлохмаченную голову под капот. Не прошло и пяти минут, как мотор проявил признаки послушания, точно упрямая лошадь в руках опытного жокея. Джон сидел за рулем, нажимая на педаль сцепления или отпуская ее по указаниям летчика. Тот захлопнул крышку капота с равнодушием специалиста и забрал куртку с фуражкой.

– Не давайте ему заглохнуть, сэр. Если вам не очень далеко, вы должны дотянуть.

– Ну, а вы? Вам до деревни? Так я хотя бы подвезу вас.

– Собственно, я направляюсь к «Форрестеру». У нас с ребятами увольнительная до семнадцати пятнадцати.

По виду – совсем мальчишка, которого и в пивную не пустят, подумал Джон, и он уже летает на истребителе над Францией!

– Садитесь, я вас отвезу. Моя фамилия Форсайт.

– Спасибо! Робертс Р.Д., лейтенант ВВС. Называйте меня Бобби. Так меня все зовут.

Оба было протянули и тут же отдернули руки, перемазанные в машинном масле, – и засмеялись обоюдной неловкости. Все еще посмеиваясь, молодой летчик забрался в машину, и Джон вывел ее на шоссе.

* * *

«Потому что в кузнице не было гвоздя». Финал нравоучительного стишка, объясняющего детям, как действие – или бездействие – приводит к неизбежным последствиям. Потому что в моторе сломалась (или перестала работать) какая-то деталька, Джон так и не доехал до «Герба Форрестера». Почти у самого поворота к Грин-Хиллу, и в добрых полутора милях от искомого трактира, он вторично заглох.

Новый осмотр только подтвердил грустный диагноз.

– Простите, что не смогу подбросить вас к «Форрестеру», – сказал Джон, извлекая из перчаточника трубку и распахивая дверцу.

– Пустяки. Но вы-то, сэр, как вы доберетесь домой?

– А я уже дома. Грин-Хилл, моя ферма, чуть выше по холму. Я пришлю сюда фургон с буксиром.

Все еще сидя за рулем, Джон чиркнул спичкой и раскурил трубку. Сквозь первые клубы дыма он разглядел, что лейтенант посмотрел в направлении, куда он указал, а потом обернулся к нему и поскреб подбородок.

– Знаете, мы можем и сами ее докатить.

– Но это же все-таки холм! – Джон улыбнулся.

– Я готов, сэр.

Джон выпустил новый клуб дыма. Что так, то так, подумал он, глядя на лицо молодого человека, который стоял у машины, уперев руки в боки, засунув фуражку за лацкан, растрепав волосы еще больше. Да, ты готов. И Джону почудилось, что ему ответил взглядом он сам.

– Попробуем!

* * *

В военное время, как подтверждают те, кто жил тогда, человеческие отношения словно убыстряются, и минуты воздействуют как часы, а дни становятся равны годам. Сдержанные натуры ловят себя на откровенности, в первом же разговоре о себе рассказывается все, за одно утро возникают привязанности на всю жизнь. Словно материальные ограничения, налагаемые войной, порождают и потребность экономить время. И это было правдой даже для Форсайтов. А из того, без чего привыкают обходиться, первой за борт летит осторожность – качество, в дни мира обоготворяемое, священный девиз этого племени.

Такую метаморфозу и пережил в эти минуты Джон Форсайт – как предстояло пережить ее до конца войны еще многим из его близких. За помощь с машиной он убедил юного летчика остаться перекусить, и застольный разговор продолжился за кофе в саду. Лейтенант оказался общительным симпатичным молодым человеком, ерошившим волосы всякий раз, когда обдумывал свое мнение и внимательно выслушивал мнение Джона. В нем чувствовалась застенчивость, и в целом он был гораздо скромнее и серьезнее, чем Джон имел обыкновение представлять себе самонадеянных юнцов в летной форме.