Орел приземлился - Джек Хиггинс

— Штайнер на холме, — сказал Ридель. — Можешь быть спокоен, он обязательно вызволит нас из этого говна. — Он подполз к двери на чердак над мельничным колесом и, толкнув, раскрыл ее.

— Вернись, — позвал Брандт.

Ридель выглянул наружу. Он возбужденно засмеялся и поднес телефон ко рту:

— Я вижу вас, господин полковник. Мы…

Застрочили автоматы, по стене растеклись кровь и мозги — Риделю размозжило череп, и он вывалился вниз, все еще сжимая в руках телефон.

Брандт метнулся к двери и посмотрел через порог. Ридель упал на мельничное колесо. Оно продолжало вращаться и потянуло труп в бурлящую воду.

* * *

На холме Вернер тронул Штайнера за плечо:

— Господин полковник, в лесу справа — солдаты.

Штайнер навел бинокль. С высоты холма была видна часть колеи через Хокс Вуд. По ней шел сержант Хастлер со своими людьми.

И Штайнер принял решение:

— Похоже, что мы снова немецкие парашютисты, ребята.

Он отшвырнул красный берет, расстегнул пояс с браунингом в кобуре и снял куртку. Под ней была летная блуза с «Рыцарским крестом» и «Дубовыми листьями» у ворота. Штайнер вытащил из кармана пилотку и надел ее. Клугл и Вернер последовали его примеру.

Штайнер обратился к ним:

— Итак, ребята, большое турне. Прямо по колее через лес, через пешеходный мостик перекинуться несколькими словами с теми, кто в «джипах». Думаю, ты справишься, Клугл, если поедешь достаточно быстро, а затем — к старшему лейтенанту Нойманну. — Он посмотрел на Вернера: — Не прекращай огня, что бы ни случилось.

На последнем отрезке пути до церкви «джип» шел со скоростью пятьдесят миль. Унтер-офицер Беккер стоял около паперти. Он в испуге отшатнулся, Штайнер помахал ему рукой. Клугл сделал крутой поворот на колею через Хокс Вуд.

Они с ходу взяли небольшой подъем, проехали поворот между крутыми откосами и выскочили на Хастлера и его солдат, растянувшихся цепочкой по колее. Вернер открыл огонь в упор, на прицеливание у него было всего несколько секунд, и через столько же секунд «джип» врезался в гущу солдат. Солдаты отпрыгнули в сторону и, спасая жизнь, старались вскарабкаться на крутые откосы. Передние колеса «джипа» подпрыгнули, наехав на человека, и «джип» помчался дальше, оставив позади себя мертвыми и умирающими сержанта Хораса Хастлера и семерых солдат.

«Джип» метнулся в конец колеи как молния и напрямую через пешеходный мостик, ломая старые перила, словно спички, промчался вверх, по берегу к дороге.

Два человека, составившие пулеметный расчет в «джипе», который стоял за оградой сада Джоанны Грей, в отчаянии повернули свой «браунинг», но было поздно: Вернер прошил ограду очередью, которая сбила их обоих.

Но их гибель дала расчету второго пулемета, установленного за другим забором, две или три драгоценные секунды сориентироваться — секунды, означавшие жизнь или смерть. Они повернули свой «браунинг» и начали стрелять в тот момент, когда Клугл круто повернул руль и поехал обратно к мосту.

Настала очередь рейнджеров. И хотя Вернер выпустил короткую очередь по ним, которая зацепила одного пулеметчика, второй продолжал стрелять. Пули стучали по «джипу» немцев и разбили ветровое стекло. Внезапно Клугл вскрикнул и упал на руль, «джип» завертелся и врезался в парапет в конце моста. Он как бы повис на мгновение, а затем медленно перевернулся на бок.

Вернер склонился над зажатым в «джипе» Клуглом. На лице Клугла была кровь. Вернер диким взглядом посмотрел на Штайнера и сказал:

— Он мертв, господин полковник.

Он взял «стен» и стал подниматься. Штайнер пригнул его:

— Возьми себя в руки, парень. Он мертв, но ты жив.

Вернер тупо кивнул:

— Да, господин полковник.

— Установи «браунинг» и займись вон теми рейнджерами.

Штайнер повернулся и увидел, что Нойманн ползет к нему, держа в руках «брен».

— Вы устроили там настоящий ад, — сказал Нойманн.

— Через лес к церкви двигался отряд, — сказал Штайнер. — Мы им тоже дали жару. Что с Хаглем?

— Боюсь, что погиб. — Нойманн указал на сапоги Хагля, видневшиеся из-за парапета.

С борта «джипа» Вернер начал стрелять из браунинга короткими очередями. Штайнер спросил:

— А что вы намеревались делать, господин старший лейтенант?

— Через час должно стемнеть, — ответил Риттер. — Я думал, что если мы сможем до этого момента продержаться, то по двое-трое ускользнем. Под покровом темноты мы могли бы скрываться в болоте возле Хобс Энда. И попасть на катер, если Кениг прибудет, как было условлено. Все равно теперь нам к старику не приблизиться.

Он помедлил и добавил, чувствуя неловкость:

— Это даст нам некоторый шанс.

— Единственный, — сказал Штайнер, — но не здесь. Думаю, пора снова перегруппироваться. Где все?

Риттер быстро обрисовал ему в общих чертах ситуацию. Штайнер кивнул:

— По пути сюда мне удалось связаться с теми, кто на мельнице. На телефоне — Ридель, там страшный пулеметный огонь. Берите Альтманна и его ребят, а я узнаю, смогу ли пробраться к Брандту.

Старший лейтенант Риттер бросился через дорогу, Вернер прикрыл его огнем, а Штайнер попытался связаться по телефону с Брандтом. Связь не налаживалась. Когда Нойманн вышел из дверей почты с Альтманном, Динтером и Бергом, у мельницы началась сильная перестрелка.

Они спрятались за парапетом, и Штайнер сказал:

— Не могу связаться с Брандтом. Бог знает, что там делается. Бегите к церкви. На большей части пути у вас есть прикрытие — живая изгородь. Командуете вы, Риттер.

— А вы?

— На некоторое время я их задержу пулеметным огнем, а потом последую за вами.

— Но, господин полковник, — возразил было Риттер.

Штайнер прервал его:

— Никаких «но». Сегодня мой день изображать героя. А теперь все — к черту отсюда, это приказ.

Несколько секунд Риттер колебался. Затем кивнул Альтманну и, пригнувшись, побежал через мост. Штайнер лег за пулемет и открыл огонь.

По другую сторону моста было открытое место, не более двадцати пяти футов, за ним начиналась живая изгородь.

— Бежать друг за другом не имеет смысла, — сказал Риттер, — ведь, увидев одного из нас, пулеметчик сориентируется и подобьет следующего. По моей команде бежим все вместе.

Он выскочил из-за прикрытия и помчался к живой изгороди. Рядом с ним мчались Альтманн и остальные. Пулеметчиком у американцев, занявших позицию по другую сторону живой изгороди, был капрал Бликер, в лучшие времена — рыбак из Кейс Кода. В этот момент он сходил с ума от боли: под его правый глаз впился осколок стекла. Больше всего на свете капрал Бликер ненавидел Шафто за то, что тот впутал его в это дело. Но сейчас годилась любая цель. Он увидел, что немцы бегут через дорогу, и повернул «браунинг» в их сторону. Но поздно. В ярости и отчаянии он на всякий случай дал очередь по изгороди.

И сейчас же по другую сторону изгороди Берг споткнулся и упал. Динтер обернулся к нему:

— Дай мне руку, псих несчастный! Ты как всегда.

Берг поднялся, и тогда пули, срезая изгородь, прошили его и Динтера, отбросив их тела на землю в последнем предсмертном танце. Закричал Вернер, но Альтманн схватил его за плечо и толкнул вслед за Риттером.

* * *

Из дверцы над мельничным колесом Брандт и Мейер видели гибель товарищей.

— Теперь ясно, — сказал Мейер, — похоже, что мы здесь на постоянном месте жительства.

Наблюдая, как Риттер, Альтманн и Бригель пробежали вдоль длинной изгороди и перелезли через забор на кладбище, Брандт обрадовался:

— Им удалось. Чудесам нет конца.

Он подполз к Мейеру, который сидел, опираясь спиной о ящик. Мейер был ранен в живот. Блуза его расстегнулась, и под пупком открылась рваная рана с распухшими лиловыми краями. Лицо его было в поту.

— Посмотри-ка, — сказал он, — по крайней мере, крови я не теряю. Моя мама всегда говорила, что мне везет, как дьяволу.

— Я это заметил. — Брандт сунул Мейеру в рот сигарету, но зажечь не успел, потому что опять начался сильный огонь.

* * *

Шафто скрючился у палисадника Джоанны Грей, потрясенный трагическими новостями, которые ему только что сообщил один из оставшихся в живых из группы Хастлера. Катастрофа казалась полной. Меньше чем за полчаса он потерял убитыми и ранеными не менее двадцати двух человек. Больше половины его команды! Последствия будут слишком страшными, чтобы о них думать.

Круковски, согнувшись рядом с ним и держа полевой телефон в руках, спросил:

— Что будете делать, полковник?

— То есть как — что я буду делать? — загремел Шафто. — А делать-то всегда приходится мне! Поручи кому-нибудь другому, кто понятия не имеет о дисциплине и долге, и видишь, что получается!

Он тяжело оперся о забор и посмотрел вверх. И именно в этот момент Джоанна Грей выглянула из-за шторы в спальне. Она мгновенно отпрянула назад, но было поздно. Шафто прорычал: