Чуть свет, с собакою вдвоем - Кейт Аткинсон

— Вы просите прощения? — неуверенно спросил Иван.

— Та флешка, которую ты потерял… Барбара нашла ее в диване, вы тогда с Эми приезжали обедать в воскресенье. Она, понятно, не сообразила, что это, — в компьютерах ни бум-бум. Я знал, что это твое, положил в вазу на полке. Думал… даже не знаю, что думал, наверное, голову тебе поморочить хотел. Не знал, что там все данные о твоих клиентах и это важно. Барбара потом не сказала мне, что случилось. Я-то думал, бизнес просто развалился. Она не сказала почему, боялась, я тебя стану держать за совсем некомпетентного идиота, хотя куда уж дальше. Хочу отметить, что ты и есть некомпетентный идиот, — прибавил Барри. От него не дождешься неправомерного пресмыкательства. — Но, — сказал он, — ты не заслужил того, что случилось.

— Никто из нас не заслужил, — сказал Иван.

Барри сел в машину и уехал. Беседовать ему неинтересно. Он не сказал Ивану, что Эми больше нет. Иван может начать заново. Барри не может. Но перво-наперво ему предстоят похороны.

С Рексом Маршаллом прощались в крематории. В зал под завязку набилось сливок общества. Главный номер программы — гроб, сверху поблескивают полицейские медали. У входа в часовню — строй венков и букетов. Барри почуял фрезии — на секунду его повело. Рэй Стрикленд за кафедрой толкал панегирик:

— …старший офицер полиции, он всегда был хорошим другом, простым человеком из народа…

Бу-бу-бу. Как обычно, херня. Увидев Барри в дверях, Рэй сбился.

Толстые мужчины в дорогих костюмах, тощие женщины в платьях, о каких тщетно мечтала Барбара, — все разом поглядели, отчего Рэй на полуслове замолчал. В заднем ряду Барри заметил Гарри Рейнольдса. Явился отдать дань уважения. На Барри старательно не смотрел. Тот ворвался в часовню, промаршировал к гробу, крепко по нему постучал.

— Тук-тук, — сказал он. — Кто-нибудь дома? — (Поблизости тревожно зашептались.) — Я только хотел проверить, — пояснил Барри коренастой женщине, которая прижимала к груди ксерокс программки мероприятий.

Ухмыльнулся ей, она в ужасе отшатнулась. Он вырвал программку у нее из рук. Порядок службы. Дешевая, тоненькая, в любительских театрах такие печатают. На обложке — фотография Рекса Маршалла в расцвете сил. Барри постучал по фотографии пальцем и непринужденно заметил женщине:

— Негодяй был еще тот. Но, с другой стороны, рыбак рыбака, верно?

Сливки общества уже негодовали, однако приглушенно — никто открыто не выступит против откровенного психа. Краем глаза Барри заметил, как Гарри Рейнольдс улепетывает из часовни. Лена Ломакса нигде не видать. Поразительно, что Барри до сих пор не скрутили, — нет, он шагал дальше по проходу, и никто его не задерживал. Когда он приблизился, горюющая вдова вздрогнула, а викарий — юнец безусый — дернулся, явно подумывая загородить Барри дорогу.

— Даже не думай, мальчик, — проворчал Барри.

Он подошел к кафедре, и Рэй — само примиренчество, мол, салют, друг, рад тебя видеть, — сказал:

— Барри, ну хватит, не дури. Садись, прояви уважение.

Барри склонил голову набок, словно взвешивал этот совет, затем развернулся, глянул поверх моря сливок, откашлялся, как тамада, который вот-вот призовет собрание поднять бокалы. И сказал:

— Рэймонд Джеймс Стрикленд, я беру вас под стражу за убийство Кэрол Энн Брейтуэйт, угрозу для жизни Майкла Брейтуэйта и похищение Николы Джейн Брейтуэйт. Вы не обязаны ничего говорить, но если при допросе вы умолчите о деталях, которые впоследствии приведете в суде, это может вам повредить. Все, что вы скажете, может свидетельствовать против вас.

Рэй даже не шевельнулся — стоял столбом. Барри-то ожидал, что Рэй сложится аккордеоном и в ужасе рухнет на пол, но нет, тот стоял, только глаза расширились.

— Это не я, — сказал он.

Барри засмеялся:

— Все так говорят. Уж кому и знать, как не тебе.

Дальнейшее Барри не продумал. Впрочем, наручники у него при себе — иначе никак, — и он пристегнул Рэя к латунным перилам по краю кафедры. Затем вынул телефон из кармана, позвонил в управление и попросил прислать пару полицейских.

Все присутствующие подрастеряли аппетит к смерти. Барри смотрел, как две женщины в дизайнерском трауре выбираются из крематория, будто газели, внезапно догадавшиеся, что забрели в логово льва. А потом толпа начала таять. Все это сливочное общественное месиво.

— Вам чего-нибудь принести? — спросил его викарий, ошивавшийся поблизости, точно нервный официант.

— Нет, мальчик, — ответил Барри, — но спасибо, что спросил. Последние бойцы на поле брани, — сказал он Рэю.

— Тридцать пять лет прошло, — ответил тот. — Древняя история, вода под мостом.

— Я не понимаю, — тихо сказал кто-то.

Маргарет, жена Рэя. Будь Барри в духе, он бы ответил: «Пускай тебе муж объяснит», но он был не в духе, поэтому ответил:

— Твой муж сделал ребенка проститутке Кэрол Брейтуэйт, потом убил Кэрол Брейтуэйт, забрал ребенка — свою дочь — и отдал твоей закадычной подруге Китти Уинфилд.

Правда все равно выплывет — ее вполне может изложить и Барри. Говорить власти правду. Так твердили квакеры, он в восьмидесятые арестовал кой-кого из них, пацифисты, все болтали про «акции прямого действия» и крылатые ракеты. Почитали Бога в безмолвии, а языком мололи — мама не горюй.

— Рэй? — сказала Маргарет.

— Это не я, — повторил Рэй, на сей раз жене. — Честное слово, не я. — Он обернулся к Барри. — Ты видел только половину истории.

— Остальное на суде расскажешь.

Прибыл одинокий констебль в форме — вылитый Барри тридцать пять лет назад. Что старший офицер ни скажет, все сделает. Закрыть глаза? Да, шеф. Закрыть рот? Да, шеф. Аж три раза, шеф. Ишак.

— Шеф?

— Офицер, этот человек арестован, отвезите его в управление. Он обвиняется в убийстве. Я не поеду. Когда прибудете, зайдите ко мне в кабинет. На столе лежит письмо. Передайте его детективу-инспектору Джемме Холройд — дальше она сама разберется.

— Есть, сэр.

— Молодчина.

Он поехал на торфяники за Илкли, до самого водохранилища Верхний Барден. Вокруг ни души. Небо подернулось облачным мрамором, переливалось опалом. Как на картине — очень красиво. Барри представил, как воскресает Кэрол Брейтуэйт. Успение. Кэрол Брейтуэйт рука об руку с Эми. Кэрол и Эми, одна в голову, одна в сердце.

Два стервятника кружили в вышине, поджидали его.

Октябрь 1975 года

В канун Хеллоуина, туманным утром, какие в Лидсе нередки, на поле Принца Филипа в Чепелтауне нашли тело Уилмы Маккэнн. Два ранения в голову, пятнадцать ударов ножом. Приговоры за пьянство, хулиганство и воровство. Ее четверо детей остались одни в непотребном доме. Еще одна девочка-развлекалочка.

Уилма Маккэнн — не единственная грязная смерть такого рода, ничего особенного, и, однако, три месяца спустя 137 офицеров полиции уже оттрубили 53 тысячи часов, записали 538 показаний и собрали 3300 карточек в картотеке. И все вели в тупик. В роскошной невинности своей никто еще и понятия не имел, что это первое официальное убийство Сатклиффа. Следующее произойдет только в январе будущего года. А вот Кэрол Брейтуэйт едва ли отняла у полиции хоть пару часов.

Трейси не участвовала в расследовании убийства Уилмы Маккэнн. Еще носила форму, рабочая лошадка, улицы патрулировала.

— Тут все иначе, — сказал Барри. — Твоя женщина…

— Моя женщина?

— Эта Брейтуэйт убита у себя дома. Ее задушили, а не ударили по голове и не зарезали.

— Ты как будто уже в управлении работаешь, Барри. Что, жополизов вознаграждают, а?

— Отвали.

Лидс, Манчестер, Хаддерсфилд, Брэдфорд. Эмили Джексон в январе следующего года. Перекличка не смолкает. Уже не только проститутки — любая женщина сойдет. Последние две — в 1980-м. Оказались не в том месте в нужное время. Фоторобот, составленный ранее по показаниям Мэрилин Мур, — вот и все, что у них было. Усы, как у Джейсона Кинга,[197] злые глазки. Зафиксировано более пяти миллионов автомобилей. Он был дьявол, а дьявол неуловим.

Прошлое — царство тьмы, мужское царство. Одно время мужчины-полицейские провожали женщин-констеблей и конторских барышень до автостоянки. Трейси слышала, как один сказал: «Насчет Трейси Уотерхаус я бы не тревожился. Если Потрошитель на нее напорется, жалеть надо будет его».

Едва расцвел террор Сатклиффа, о Кэрол Брейтуэйт все позабыли. Ну еще бы. Она вполне подходила под профиль жертвы, но в те дни профили жертвы еще толком не составляли. Трейси потом много лет гадала, не была ли Кэрол Брейтуэйт первой жертвой Сатклиффа?

1975-й Трейси завершила с шиком — купила пятилетний «датсун-санни». В конце декабря сгорел рынок Кёркгит, и Трейси, помахав удостоверением, пробралась за оцепление и поглядела на пожар повнимательнее. Неплохой способ попрощаться с годом — все сгорело синим пламенем.