Расследователь: Предложение крымского премьера - Андрей Константинов

Андрей отмахнулся от мрачных мыслей, вытащил телефон и позвонил Повзло. Сказал, что все о'кей, выезжает из Таращи и есть хорошие новости.

— У нас тоже новости неслабые, — ответил Коля. — Ждем тебя.

***

Самая обычная для любого — полицейского, журналистского — расследования ситуация: работа кипит… А результата нет. Подобно старателю (сравнение — извините! — избитое. Но ведь и правильное) сыщик просеивает «кубометры» информации в надежде, что на дне лотка тускло блеснет добыча… На этом сходство и заканчивается — старатель работает в чистом, прозрачном потоке… А сыщик? Сыщик работает в потоке мутном. Поток состоит из нечистот, крови, спермы… Из лжи, зависти, похоти, провокаций, сплетен, клеветы… Поток благоухает, как всякая выгребная яма и несет мимо сыскаря-старателя подмоченные репутации и грязные деньги, исподнее. Случается, несет трупы, похожие на сваленные бурей стволы. Сыщик, в отличие от старателя, зачастую не знает, что именно ищет. А бывает так, что даже найдя нечто, сыщик не может понять: а то ли он нашел?

Но очень часто бывает так, что перелопачиваются горы информации, а результата нет. Нет, нет и нет. И, вероятно, уже не будет… Уже прошли по второму кругу… по третьему. И стало ясно: пора прекращать. Пришло время честно сказать себе, что это только в кино следствие непременно заканчивается разоблачением злодея. В жизни довольно часто бывает иначе: злодей оказывается умнее и изощреннее полицейского.

Пришло время признаться, что расследование зашло в тупик. Сложить собранные бумаги в папки, завязать тесемочки и поставить папки в шкаф, в архив…

Так бывает довольно часто. Бывает, однако, и по-другому: в тот самый момент, когда вам показалось, что настало время завязывать тесемочки и нести бумаги в архив… В этот самый момент на дне лотка блеснуло!

И это правильно, это нормально, это справедливо. Если сыщик (или целый коллектив сыщиков) пахал… долгое время пахал… не за зарплату, не за награду или очередную звезду на погонах… Если он честно делал свое дело — должно же ему подфартить?!

Нет, вовсе не обязательно, что ему подфартит. Розыскная реальность сурова. И часто несправедлива. Но все-таки, все-таки, все-таки… Все-таки «фартит» тому, кто пашет. И в расследовании наступает момент, когда сыскарь говорит:

— Вот теперь, наконец-то, я все понял.

***

Обнорский внимательно посмотрел на Каширина и сказал:

— Вот теперь, мужики, я ни хрена не понимаю.

— Я, признаюсь, тоже, — сказал Повзло.

— А я? — спросил Родя. — А я понимаю?

***

Андрей вернулся в Киев около девяти часов вечера. Машину поставил во дворе дома возле «Москвича», по-хозяйски проверил «бипер» — стоит милый? «Милый» стоял в «москвичовском» бампере — никуда не делся. Потом Андрей позвонил в квартиру:

— Я внизу, выходите подымить на лестницу.

— О'кей, — ответил Коля, — выйдем на лестницу. Поужинали дома — кулинарные способности любого члена питерской бригады были весьма скромны, но идти куда-то в ресторан не хватало сил… Поужинали в кухне и приступили к подведению итогов дня. Обнорский рассказал о своей нелегальной поездке в Таращу:

— С Таращанским моторным заводом все предельно ясно. Корпус, где мы с тобой, Родя, квартировали, снимали конкретно «под Горделадзе». Им нужен был именно отдельный корпус для того, чтобы никто не крутился под ногами. Везде поставили стальные двери, заменили замки… Очистить помещения под свой «товар» требовали крайний срок к пятнадцатому сентября.

— Нормально, — сказал Повзло.

— Отлично, — сказал Обнорский. — Уже семнадцатого, как мы знаем, «груз» доставили и разместили в инструментальном складе. Кто — хрен знает. Сегодня я не мог подробно потолковать с директором и персоналом завода. Начать расспрашивать их означало бы раскрыться, а я пока не хочу этого делать, предпочитаю пока пожить в шкуре бизнесмена, которому нужен склад в тамошней местности… Далее: Георгия пытали… Но вот что от него хотели, он не написал…

— Кажется, я знаю ответ, — сказал Родион. — Но с твоего разрешения, шеф, я возьму слово чуть позже…

— Возможно, и я кое-что добавлю, — сказал Коля.

— Тоже чуть позже? — спросил Обнорский.

— Желательно.

— Ну, друзья мои, — развел руки Андрей. — Хорошо, я закончу свой отчет о Тараще. Итак, Георгия держали и пытали в бывшей «инструменталке» ТМЗ. Сколько времени это продолжалось — мы не знаем. Даже даты, когда он написал свое письмо, нет. Это, в общем, понятно — он просто не знал дату. Часы у него наверняка отобрали.

— Ты забыл, Андрей, — сказал Коля.

— Что я забыл?

— Ты забыл, что у него не было часов — он их сломал шестнадцатого и отдал в ремонт.

— Верно, — согласился Обнорский. — Верно, я просто-напросто забыл… бывает. Благодарю за подсказку. Итак, часов у него не было, окон в помещении тоже нет, и Георгий даже приблизительно не мог определить время, проведенное в плену. Так или иначе, но через какое-то время (возможно — два-три дня, возможно — пару недель) Горделадзе убили. Допускаю, что убили случайно.

— Почему? — спросил Коля.

— Только дурак будет стрелять из табельного ствола, если можно просто проломить череп… Впрочем, здесь возможны любые предположения, любые, самые невероятные варианты. Сейчас мы знаем только то, что Георгия Горделадзе убили, отсекли голову, герметично запаковали и хранили там же до первого или второго ноября.

— Почему ты, шеф, считаешь, что хранили там же? — спросил Родион.

— Потому что до самого конца октября — начала ноября в корпусе торчала охрана. Что, кроме трупа Горделадзе, они могли охранять? Пыль?

— Может, у них там есть еще что-то такое, что следует охранять? — спросил Коля. — Остальные помещения, ты говорил, закрыты.

— Сейчас там точно ничего уже нет, — ответил Андрей. — После того, как нам удалось вырваться, они наверняка вывезли все, что могло представлять какую-либо опасность для них. Они испугались и отрубили все хвосты…

— Кроме «письма» Гии, — сказал Родион.

— Да, кроме «письма» Гии, — согласился Обнорский. — Впрочем, возможно, что мы сумеем найти еще какие-то зацепки: например, номера автомобилей, которыми пользовались охранники, их имена, фамилии, номера телефонов, на которые они звонили… В общем, Таращанский моторный еще следует изучать. И, конечно, ООО «Гарантия» тоже.

— «Гарантию» изучать бесполезно, — сказал Повзло.

— Почему?

— Я их уже пробил. Они зарегистрированы в середине августа. В адресе, указанном при регистрации, прописаны одиннадцать человек — либо коммуналка, либо общага… Учредитель «Гарантии» — Смыслов Юрий Федорович — прописан там же, ему шестьдесят четыре годочка. Скорее всего, Смыслов — пьянь непросыхающая. Сдал паспорт в аренду за литр водки и даже знать не знает — кому.

— И все равно с господином Смысловым необходимо познакомиться, — сказал Обнорский. — Я с твоими выводами, Коля, согласен. Но проверить нужно. Чем черт не шутит: вдруг наш Смыслов знает человека, который регистрировал «Гарантию» на его паспорт? Так что проверить надо.

— Проверим, — согласился Коля.

— Далее, — сказал Андрей. — В Тараще я хотел потолковать с Татьяной…

— Это с той самой?… — вопросительно произнес Родион.

— Да, с той самой, Родя, которую мы с тобой «изнасиловали». Но встреча не состоялась — госпожа Татьяна Степанян убыла в неизвестном направлении на следующий день после нашего таращанского приключения. Ей позвонили, она быстренько собрала вещички, сказала мачехе, что съездит на недельку в Крым, и исчезла.

— Херовенько, — сказал Родион. — А ну как найдут нашу красавицу где-нибудь в лесу, задушенную собственными колготками?

— Навряд ли, — ответил Андрей. — За час до моего визита к ней домой она позвонила из Севастополя…

— Слава Богу!

— Да уж, действительно… Ну ладно, я отчитался. А что за новости у вас, орлы-инвестигейторы?

— Хорошие новости, — отозвался Повзло. — Мне позвонил сегодня Сальвадор Дали…

— Кто? Кто тебе позвонил?

— Хозяин Интернет-кафе, откуда Горделадзе вел «партизанские действия». Он внешне под Сальвадора Дали косит… Так вот, этот. Дали позвонил и сказал, что на него наезжают эсбэушники (Обнорский усмехнулся), грозят всеми карами вплоть до закрытия заведения, если он не даст информацию о нелегальных «вылазках» Георгия… А он, Дали-то, ненавидит КГБ всеми тонкими фибрами души «демократа», но деваться ему некуда. А посему, раз уж он дал информацию им, то считает своим святым долгом дать и нам.

— А у него есть эта информация? — спросил Родион.

— Вот, — сказал Коля и положил на стол два листочка ксерокопированной бумаги.

— Что это? — Андрей взял в руки листки с текстом.

— Это тот текст, который Г.Г. дал однажды в сеть. Дал анонимно, конспиративно… Но сам текст забыл на столе. Был то ли пьян, то ли под кайфом. А Сальвадор Дали нашел, прочитал, восхитился. И оставил на память. Я, говорит, подумал: «Вот станет Георгий знаменит, я эту статью в рамочке повешу».