Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью - Ольга Евгеньевна Суркова

я и не знаю ничего…

Суркова. Тогда кажется, что, может быть, люди все это выдумали со скуки… Хочется чего-нибудь такого… необыкновенного…

Тарковский. Ну что значит «хочется»?

Суркова. Но если тарелки начали летать все-таки, то чего бы им не полетать более активно?

Тарковский. Да они очень активно летают. Просто у нас было сделано меньше наблюдений, а потому меньше известно. А вообще-то, все эти сведения запрещено распространять не только нашим правительством… из-за боязни, что начнется хаос. А мне ясно, почему «они» нами заинтересовались – ведь человечество сейчас находится на грани катастрофы. И это вовсе не потому, что «они» такие гуманные и хотят нас спасти, а просто, видимо, потому что судьба Земли настолько связана с судьбой всей вселенной, что это не может кого-то не беспокоить. Это так же, как от состояния одного органа у человека, скажем желудка, зависит здоровье всего организма в целом… А сделали люди две ошибки: мы выдумали двигатели внутреннего сгорания, то есть нефть и атомная энергия. А если мы дальше будем пользоваться такой энергией сжигания, то очень скоро – ты даже не представляешь, как скоро (так и хочется сказать Андрею сегодня, что очень даже представляю себе, увы… – О.С.) — мы сожжем весь кислород до такой степени, что он уменьшится на 5 % по отношению, допустим, к началу века, а этого будет достаточно, чтобы человек просто вымер физически, как вид… Может быть, какие-то растения останутся потом или животные, которым не нужно такого количества кислорода… Может, какой-нибудь новый вид выработается… я не знаю… но человечество погибнет, а может, погибнет вся жизнь на Земле…

Суркова. А атомная энергия…

Тарковский. Это случайно открытая человеком энергия, которой он вообще пользоваться не умеет, а она способна разрушить Землю и все живое…

Суркова. Сколько вы даете на все это времени?

Тарковский. Ну, да мы уже где-то на грани. У меня даже сомнений нет. Это же все видно, все видно… Апокалиптические всякие предсказания… летающие блюдца… Да и вообще факт, что жить-то стало совершенно невозможно. Я об этом прямо в микрофон говорил…

Суркова. Ну, а к «Сталкеру» возвращаясь, какие формальные задачи вы решаете, каким образом собираетесь визуализировать материал?

Тарковский. Мне хотелось бы в этой картине, если удастся… целиком это не удастся… но поставить как раз этот самый вопрос и решить его в некоторой степени… Но я не знаю, в какой степени вообще нужно ставить эту проблему… Я хочу сделать фильм, где между кадрами не будет временного пространства, только внутри склеек. То есть если время проходит, то оно должно проходить…

Суркова…. адекватно…

Тарковский. Не совсем… У меня все-таки все действие происходит с утра до вечера…

Суркова…. тогда почти…

Тарковский. Не совсем «почти»…

Суркова. А как же?

Тарковский. Значит, надо как-то добиться ощущения протекающего времени внутри кадра, условного времени, но не за счет склейки. Склейка должна означать только продолжение действия в буквальном смысле этого слова, начиная всякий раз действие с того же самого места, на котором мы остановились. Например, у меня в картине не может быть, чтобы актер открывал дверь, а выходил уже из станции метро, понимаешь? Поэтому у нас декорация должна быть, скажем, в виде длинного коридора, где мы сняли бы, допустим, 5 полезных метров. Но мы не должны и не можем опустить что-то. Поэтому даже если будет пустой кадр без людей, то, видимо, где-то в конце этого кадра люди должны все равно появляться или… должны появиться в начале, но тогда время должно смотаться в конце. То есть даже если время разрушится внутри кадра, то оно должно замыкаться на следующем кадре, то есть, короче говоря, склейка – это не принцип временного отбора, то есть я не хочу ее использовать по такому принципу. Только в одном месте, когда герои к вечеру оказываются в кафе, одна-единственная скрепка будет видна, потому что иначе здесь ничего не поделаешь. Но это не нарушение. Это только лишний раз подчеркнет главный принцип. Не так важны пропорции и степень использования приема, сколько важен сам прием, чтобы провести его в нужной и жесткой последовательности. Даже нарушения могут помочь воспринимать это нарушение более целостно… посмотрим… посмотрим… И технически мы не знаем пока, как чего делать…

Суркова. А что вы имеете в виду?

Тарковский. Ну вот как, например, «намокает» писатель, а? Я не знаю, как все это делать… Но знаю только одно, что внешне это должно выглядеть так, словно он постарел лет на пять-семь… Но, чтобы все это было сделано негрубо… Во-первых, он облысеет – так что уже сильно изменится, а потом нужно будет сыграть, очевидно, анемию, усталость какую-то, просто влияние какое-то специальное Зоны – в каком-то таком контексте должно все происходить, а не просто «намокнуть» внешне, будто что-то нормальное произошло, под дождь попал… Не знаю… Пока еще не знаю, как это сделать… Не хотелось бы мне допустить никакой условности, но работать на каких-то понятных, доступных вещах… понимаешь? «НАМОКАЕТ» – ну, что тут, казалось бы, такого? А вместе с тем от этого должно быть страшно… Или работающий грузовик, оставшийся в Зоне? Ну чего здесь, в общем-то страшного? А страшно. И не надо научной фантастики… А может, и надо? Черт ее знает… Там в одном месте будет кусок, где они спят, а мы должны панорамировать над ними… так… условно… А потом это все происходит, и неясно… то ли это был сон, то ли просто прием, понимаешь ли? То ли хрен его знает что… Но чтобы за руку нас нельзя было схватить… Вот я хочу снять кадр метров на 150, на пол части(!), как Сталкер спит и что он слышит, то есть сон, который он слышит, но не видит…

Мы смотрим фотографии, и я замечаю, что «все герои – точно! – однотипные, немножко лысенькие сверху, малость облезлые»…

Тарковский. А потом, к концу, они вообще станут друг на друга похожими, точно у них что-то родственное появилось… Как у собак, которые начинают походить на своего хозяина. Идет собака, такая старая, толстая, маленькая, и хозяйка ее идет – старушка с вытаращенными глазами…

Суркова. А иногда старая собака с кривыми ногами, и такой же хозяин или хозяйка еле на ногах держится… самое страшное… и глаз тусклый…

Тарковский. И такое впечатление, что кто-то специально пустил собаку, будто в насмешку, чтобы подчеркнуть…

Суркова. Страшноватенько…

Тарковский (уже о возможной грядущей работе на телевидении в Италии). А вот если бы мне дали в Италии три часа, три часовых передачи по телевидению, то через год из этого можно было бы сделать киновариант…

Суркова. Ну а что это такое у вас