Том 3. Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Паганель, не без сожаления, согласился с доводами Элен, и разговор о положительных и отрицательных сторонах одиночества продолжался до тех пор, пока «Дункан» бросил якорь в миле расстояния от острова Амстердам.

Этот уединенный в Индийском океане архипелаг состоит из двух островов, находящихся приблизительно в тридцати трех милях расстояния друг от друга, как раз на меридиане Индийского полуострова. На севере расположен остров Амстердам, или Сен—Пьер, на юге — остров Сен—Поль. Но следует отметить, что географы и мореплаватели часто путают их названия. Эти острова были открыты в декабре 1796 года голландцем Фламингом, затем их посетил Д’Антркасто — командир кораблей «Эсперанс» и «Решерш», направленных на поиски без вести пропавшего Лаперуза. С этого времени начинается путаница в обозначении островов. Мореплаватель Берроу, Боуте—Бопре в атласе Д’Антркасто, затем Горсбург, Пинкертон и другие географы, описывая остров Сен—Пьер, называют его островом Сен—Поль и наоборот.

В 1859 году офицеры австрийского фрегата «Наварра» во время своего кругосветного плавания избежали этой ошибки, которую Паганель непременно хотел исправить.

Остров Сен—Поль, расположенный к югу от острова Амстердам, — необитаемый клочок земли, образованный высокой горой конической формы, видимо бывшим вулканом. Остров Амстердам, к которому шлюпка подвезла пассажиров «Дункана», имеет миль двенадцать в окружности. Его население состоит из нескольких добровольных изгнанников, привыкших к своей печальной жизни. Это сторожа рыболовных промыслов, принадлежавших так же, как и самый остров, некоему Отовану, коммерсанту с острова Реюньон. Этот не признанный великими европейскими державами властелин получает со своего владения до восьмидесяти тысяч франков в год от ловли, засолки и вывоза рыбы «чейлодактилис», в просторечии именуемой треской.

Этому острову Амстердам суждено было принадлежать к французским владениям. Сначала он принадлежал Камини — судовладельцу из Сен—Дени, который поселился на нем первым. Впоследствии по какому–то международному соглашению остров переуступили поляку, который стал возделывать его при помощи рабов–мадагаскарцев. Что француз, что поляк — разницы никакой, поэтому остров снова попал в руки Отована и сделался французским.

Когда 6 декабря 1864 года «Дункан» бросил якорь у острова, его население составляли три человека: один француз и два мулата; все трое были служащими коммерсанта–собственника Отована. Паганель таким образом мог пожать руку соотечественнику, почтенному господину Вио, человеку весьма преклонных лет. Этот «мудрый старец» чрезвычайно радушно принял путешественников. Тот день, когда ему довелось оказать гостеприимство любезным и к тому же культурным европейцам, был для него счастливым днем. Остров Сен—Пьер обычно посещают лишь охотники за тюленями и реже китобои — люди грубые и неотесанные.

Вио представил гостям своих подчиненных — обоих мулатов. Трое этих людей, несколько диких кабанов и множество водящихся в глубине острова простодушных пингвинов составляли все население острова. Домик, в котором жили трое островитян, был расположен в юго–западной части острова, в глубине естественной бухты, образовавшейся вследствие обвала горы. Еще задолго до «царствования» Отована I остров Сен—Пьер служил убежищем для потерпевших кораблекрушение. Паганель очень увлекательно рассказал об этом своим слушателям, озаглавив свой первый рассказ: «История двух шотландцев, покинутых на острове Амстердам».

— Дело было в тысяча восемьсот двадцать седьмом году. Английский корабль «Пальмира», проходя мимо острова, заметил поднимавшийся к небу дымок. Капитан приблизился к берегу и вскоре увидел двух человек, подававших сигналы бедствия. Он отправил за ними шлюпку, которая доставила на корабль Жака Пэна, двадцатидвухлетнего юношу, и Роберта Прудфута, мужчину сорока восьми лет. Эти двое несчастных почти потеряли человеческий облик. Они прожили на острове восемнадцать месяцев, страшно бедствуя, почти лишенные пресной воды, питаясь ракушками, вылавливая изредка на крючок из согнутого гвоздя рыбу или питаясь мясом убитого кабаненка, порой голодая по трое суток. Охраняя, подобно весталкам, костер, разожженный при помощи последнего куска трута, они не давали ему ни на мгновение угаснуть, а уходя, брали с собой горящий уголек, словно какую–нибудь драгоценность. Так жили они, страдая, лишенные всего. Пэн и Прудфут были высажены на остров шхуной, охотившейся за тюленями. Согласно обычаю рыбаков, оставленные на острове должны были прожить на нем месяц и, ожидая возвращения шхуны, топить жир тюленей и запасать шкуры. Но шхуна за ними не вернулась. Пять месяцев спустя к острову пристало английское судно «Гойе», направлявшееся в Ван—Димен. Капитан судна по какому–то необъяснимому жестокому капризу отказался принять шотландцев на свое судно. Он отплыл, не оставив им ни одного сухаря, ни огнива; и, несомненно, двое страдальцев вскоре погибли бы, если бы проходившая мимо «Пальмира» не подобрала их.

Второе приключение, записанное в истории острова Амстердам, — если только подобный утес может иметь историю, — это приключение капитана Перона, на этот раз француза. Началась эта история так же, как и предшествующая история двух шотландцев, и закончилась так же: добровольное пребывание на острове, затем свое судно, которое не возвращается, а через сорок месяцев к берегам острова случайно, по воле ветров, заносится чужое судно. Но пребывание капитана Перона на острове ознаменовалось еще кровавой драмой, странно похожей на те события, которые пережил герой романа Даниеля Дефо.

Капитан Перон приказал ссадить себя на остров с четырьмя матросами — двумя англичанами и двумя французами. Он намеревался охотиться в течение целых пятнадцати месяцев на морских львов. Охота была исключительно удачной, но когда истекли пятнадцать месяцев, то судно не возвратилось, а запасы провизии мало–помалу подошли к концу и между островитянами резко обострилась национальная рознь. Двое англичан взбунтовались против капитана Перона, и он неминуемо погиб бы, если бы матросы–соотечественники не пришли к нему на помощь. С той поры обе враждующие стороны день и ночь следили друг за другом. Не расставаясь с оружием, то побежденные, то победители, они влачили жизнь, полную лишений и тревог. Несомненно, в конце концов одна партия покончила бы с другой, если бы какое–то английское судно не подобрало и не доставило на родину этих несчастных, которых разделила на скале Индийского океана жалкая национальная рознь.

Таковы были эти приключения. Дважды остров Амстердам служил как бы отечеством заброшенным на него морякам, которых провидение дважды спасло от мук, голода и смерти. Но с той поры ни одно судно не потерпело крушения у этих берегов. Волны вынесли бы, конечно, на берег какие–нибудь обломки судна, а люди как–нибудь добрались бы на шлюпках до рыболовных промыслов господина Вио. А между тем старец, много лет пребывавший на острове, ни разу не имел случая оказать гостеприимство потерпевшим крушение. О «Британии» и капитане Гранте он ничего не знал. Очевидно, эта катастрофа не произошла ни у острова Амстердам, ни у острова Сен—Поль, часто посещаемого рыбаками и китоловами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});