Старый новый мир - Катруша Анна

– Правда? – восторженно переспросила Мята.

– Да.

– Не врёшь?

– Слово настоящего мужчины.

– Я сделаю это, чего бы мне это не стоило, и ты больше никогда не будешь называть меня этим ужасным прозвищем! – Мята ликовала. Это был её шанс избавиться от назойливого имени, и заодно впечатлить ребят. – А когда мы начнём эти равнины учить?

– Пфф… – ЭрДжей чуть не засмеялся вслух. – Равнины никогда, а уравнения… Всё зависит от тебя, но, думаю, затягивать не станем. Основы выучим и сразу к сложному.

– Да!

Альфред наклонился к ЭрДжею и спросил шепотом:

– Ты серьёзно собрался учить её этому?

– Конечно нет! Если она научится складывать и вычитать это будет чудом…

– Мята ваша первая ученица? – спросил Блюм.

– Я всегда давал советы, когда ко мне обращались, но учить не доводилось. Поэтому да, – ответил Альфред.

– А я однажды попытался учить горожан, но без толку. Сделал что-то вроде школы, обосновался на первом этаже одной из высоток. Сказал нужным людям, где и когда, чтобы они донесли до масс, а по итогу… Я хотел научить их основам – чтению и арифметике, или хотя бы элементарно в днях недели ориентироваться, во времени. Знаете, что мне ответили? «Зачем мне знать, сколько сейчас времени, если оно всё равно закончится?». Вы представляете? Я был готов учить их, терпеть их, и всё для того, чтобы им же было лучше, но нет, они в неведении предпочитают жить! И я забросил эту затею, ведь невозможно научить того, кто этого не хочет. До сих пор удивляюсь тому, как всё это было организовано в прошлом, ведь тогда читать умели все!

– Все? Это невозможно! – засмеялась Мята.

– Так было раньше.

– Ты серьёзно? И что, все-все были умными?

– Ну, это вряд ли… но, по крайней мере, были не так ограничены узким представлением о мире.

– Не опускай руки, – подбодрил его Блюм.

– Люди разучились учиться. Парадокс, но это факт. Лень приятнее труда, а смерть легче жизни – это всё, что они хотят знать.

– Самой природой нам заложено познавать, и стремиться к большему. Это никуда не делось, просто стало еле заметно тлеть, но у тебя получится разжечь этот огонь. Я в этом уверен.

– Спасибо за поддержку, малыш, но по правде говоря, иногда мне становится просто страшно. Когда задумываюсь о том, в каком состоянии мир, люди… Мне страшно думать о том, как бессмысленно они проживают свои жизни. Ничего не хотят, ни к чему не стремятся, ни о ком не заботятся… Меня одного не достаточно, чтобы разжечь этот огонь.

– Ты и не будешь один, – улыбнулся Фантаст. – Может, ты и не увидишь, как мир возродится, но в твоих силах посадить семена перемен и верить, что однажды они взойдут. Ты ведь и сам так думаешь. Ты не сдался, я вижу это по твоим глазам.

– И откуда только ты всего этого нахватался?.. – ЭрДжей сделал захват и начал взъерошивать непослушные волосы Фантаста.

– Перестань! – смеясь, протестовал Блюм.

– Да, малыш, я не сдался, но давай решать проблемы по мере их поступления. Для начала посвятим в ряды умных людей одну непоседливую, шумную, несдержанную… – Мята бросила на ЭрДжея шуточный разозлённый взгляд, – … но подающую надежды ученицу.

Она была удовлетворена таким окончание предложения.

– А ты сам-то не хотел бы научиться читать? – ЭрДжей обратился к Блюму.

– Я и так умею читать.

– Да ладно?

– Я читаю людей по их глазам.

– Всё с тобой понятно…

Блюм широко улыбнулся, довольный своим многозначительным ответом.

– Я смотрю, тебе понравился мой «захват истины».

ЭрДжей снова обхватил Блюма за шею, не давая возможности высвободиться и начал костяшками пальцев взлохмачивать его волосы.

Дурачась, Изобретатель забыл, что на его коленях лежал блокнот. Когда они боролись с Блюмом, он упал на землю и раскрылся. Альфред поспешил его поднять, чтобы искры от костра ненароком не попали на него. Запись, сделанная на раскрывшейся странице, привлекла его внимание. Посреди бесчисленного множества маленьких изображений атомных соединений, большими буквами была написана фраза:

– «Что внутри, то и снаружи». Что это? – спросил Ал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что? – переспросил ЭрДжей, всё ещё воюя с Блюмом, который не собирался так просто уступать в этот раз. – Что там?

– Фраза: «Что внутри, то и снаружи», – Альфред перевернул блокнот, чтобы ЭрДжей увидел запись.

– Ах, это…

– Где ты это услышал? – Блюм уже не сопротивлялся. Ему, как и Альфреду, было интересно услышать, что скажет ЭрДжей.

– Ну… Я это прочитал в записях одного учёного… Ну как, учёного. Ну да, он определённо был учёным. Это так, записал, чтобы подумать немного. Ничего особенного.

ЭрДжей забрал блокнот и поспешил спрятать его.

– Так а что это означает? – спросила Мята.

– Как бы тебе сказать, – начал ЭрДжей, – всё в мире состоит из элементарных частиц – атомов. Абсолютно всё – и дерево, и воздух, и огонь и рыжая голова Блюма в том числе. Мы, как и весь мир, состоим из одинаковых маленьких частичек. Поэтому, что у нас внутри, то и снаружи. Как-то так.

– Чем больше думаешь, тем дальше от истины оказываешься, – все вопросительно посмотрели на Блюма. – Да, мир действительно состоит из мельчайших частиц, но сейчас всё гораздо проще. «Что внутри, то и снаружи» означает, что мы живём в мире, и мир живёт в нас. То, что я уже сегодня говорил Мяте.

– Малыш, эти слова написал учёный. Вряд ли он имел в виду что-то настолько… абстрактное…

– Человек, в чьих трудах ты прочёл это, знал о неделимости человека и мира. Энергия вокруг – ничем не отличается от энергии внутри. Пусть вы мне и не верите, но внутри каждого из вас зреет мир, которым вы однажды станете.

Мята мечтательно подняла глаза к небу:

– Тогда в моём мире не будет мегаполисов, высоток и развалин. Там будет много озёр, лесов и полян с цветами. А ещё не будет зимы!

– А в моём люди будут магами, – удивил всех Альфред.

– Вот это поворот, – засмеялся ЭрДжей.

– Я не только медицинскую литературу читал. У меня есть несколько любимых художественных книг, и они рассказывают о вымышленных мирах. Я зачитал их до дыр! Я бы хотел побывать в таком мире, где есть магия, волшебники, друиды, фантастические существа… Где человек тесно связан с природой и черпает свои силы из неё, – увлечённо рассуждал Лекарь.

– Ну ладно, раз на то пошло, в моём мире будет куча роботов и сверх мощной техники. Научные центры, лаборатории, экспериментальные поля – этого всего будет в избытке. Мы будем строить космические корабли, и летать на другие планеты и в другие галактики!

– Вам это никто не позволит, – улыбаясь, ответил Блюм.

– Что значит, не позволят? Возьмём и полетим, куда нам надо.

– А далеко эта галактика ваша? – полюбопытствовала Мята.

– Ох, Перчик, даже не знаю, что тебе сказать с твоим умением считать только до пяти…

– Ну, скажи, сложно, что ли? Сколько сезонов туда идти? Больше пяти?

– Пешком? – ЭрДжей не сдерживал смех. – Ты собралась в другую галактику пешком добираться?

Блюм и Альфред тоже улыбались.

– Ну, это не честно! Чего вы все смеетесь? – надула щёки девочка.

– Мята, ближайшая галактика находится вооон там, – Блюм поднял указательный палец вверх, указывая на небо. – И человеку туда никогда не добраться.

– Ещё как добраться! – самоуверенно заявил ЭрДжей. – Вот верну электричество, и как полетим с соседями знакомиться.

Блюм и ЭрДжей перебрасывались шуточными фразами, а вот Мята сидела всё так же с надутыми щеками, – она снова не знала того, что знали остальные. Это её очень огорчало. Нужно как можно быстрее научиться читать, чтобы быть в курсе всего, о чём они говорят.

– Блюм, а ты чего молчишь? Какой мир ты бы хотел?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Фантаст очень удивился этому вопросу.

– Ох… – он почесал затылок и поднял глаза к небу. – Я был бы рад стать миром, в котором будут жить такие же чистый души, как ваши, так что, пожалуй… – Блюм остановился и задумчиво стал смотреть на огонь. – …Мир без войн и насилия. Мир без стран и лидеров. Тёплый мир с множеством морей и океанов. Люди в этом мире решали бы все свои конфликты песней или танцем. Соблюдали бы обряды, суть которых была просто в веселье. Дети бы рождались в любви и не знали голода, и никто бы не знал страданий… – он еле заметно улыбался и всё так же смотрел на огонь.