Сравнительный анализ политических систем - Чарльз Эндрейн

Согласно теории зависимости, контроль над развивающимися странами находится в руках отечественных капиталистов и ТНК., Автономия этих государств от класса капиталистов ограничена. Для того чтобы лишить капиталистов господства над государственной властью, марксисты — сторонники теории зависимости — выступают за сильную партию и государство, способное мобилизовать народ на осуществление социалистических задач. Государство отстранит от власти непроизводительную буржуазию, перераспределит власть и богатства в пользу народа, установит плановую экономику и уменьшит неравенство в международном масштабе — неравенство между ведущими странами капитализма и периферией.

Сторонники теории зависимости полагают, что в современной мировой капиталистической системе менее развитые страны сохраняют зависимость от ведущих стран в сфере торговли, инвестиций и займов, и это замедляет развитие промышленности. Развитие в центре порождает слабость полупериферийных и особенно периферийных стран с низким уровнем доходов. Экономическая зависимость от капиталистического центра приводит к неэквивалентному обмену, выгодному для индустриальных стран и невыгодному для развивающихся. Торговые отношения также вряд ли можно назвать взаимовыгодными. Импортируемое из ведущих капиталистических стран капитальное оборудование продается по более высоким ценам, чем продукты питания и сырье периферии. Отсюда возникновение платежного дефицита в торговле. Даже полуиндустриальные страны, экспортирующие промышленные товары в ведущие капиталистические страны, зависят от функционирования мирового бизнеса.

Капиталовложения ТНК имеют пагубные последствия для большинства развивающихся стран. Они замедляют долговременный (сроком более десяти лет) рост, так как при этом в индустриальные страны возвращается больше прибылей, чем реинвестируется на месте. Таким образом, отток капиталов превышает их приток. По мнению сторонников теории зависимости, торговля и инвестирование, осуществляемые ТНК, порождают экономические ожидания в среднем классе развивающихся стран, приобретающих вкус к «престижному потреблению». Возникающая тенденция к «обуржуазиванию» означает, что все меньшая часть прироста производства поступает в качестве капиталовложений в предприятия, машины и оборудование. Вместо этого представители среднего и высшего класса либо тратят деньги на предметы роскоши, либо доверяют свои сбережения финансовым институтам ведущих капиталистических стран. Вложения в страну нуждаются в займах, предоставляемых частными транснациональными банками, региональными банками развития, МВФ и Всемирным банком или правительствами ведущих капиталистических стран. Однако высокие процентные ставки, устанавливаемые ими, увеличивают внешний долг. Чтобы иметь возможность пользоваться их кредитами, развивающиеся страны должны проводить политику жесткой экономии — установить высокие процентные ставки, сократить правительственные расходы на социальные нужды, снизить налогообложение богатых и зарплаты рабочим. Подобная политика истощает экономику, снижает темпы роста, увеличивает неравенство в доходах и обостряет классовые конфликты внутри страны. Усиливаются государственные репрессии. А так как государству приходится выделять больше средств на военных и полицию, сокращаются фонды капиталовложений. Получение военной помощи от ведущих капиталистических стран усиливает власть бюрократического авторитарного государства. В силу всех названных причин зависимость от капиталистического центра замедляет индустриализацию большинства развивающихся стран. Классовая эксплуатация внутри страны увеличивает зависимость от иностранных институтов и обусловливает низкие темпы экономического роста и неравное распределени е доходов[177].

Радикальная теория зависимости лишь частично объясняет воздействие правительственной политики на социальные преобразования в «третьем мире». Согласно анализу, проводимому в рамках теории зависимости, классовая поляризация, мобилизация левых организаций и зависимость от капиталистического центра создают условия для системной трансформации. Однако лишь немногие из развивающихся стран столкнулись с классовой поляризацией. Гораздо более распространенной остается дифференциация по группам: сохраняют силу семья, род, этнические, региональные и религиозные объединения. Применение насилия внутри общин по своей распространенности, как правило, заслоняет антагонизм между капиталистической буржуазией и пролетариатом. Лишь в немногих странах левым профсоюзам и политическим партиям удалось мобилизовать неимущих. Иногда зависимость от капиталистического центра порождает быстрое промышленное развитие; так, в частности, произошло в таких восточно–азиатских странах, как Южная Корея, Сингапур и Тайвань. С помощью контроля над торговлей, инвестициями и кредитом правительственные чиновники новых индустриальных стран сохраняют за собой определенную свободу манипулирования иностранными институтами, благодаря чему зависимость порождает экономический рост, даже если он и не планируется ТНК или ведущими капиталистическими странами. Как и аналитики модернизации, сторонники теории зависимости считают экономический рост (накопление капитала) главной основой развития, но отмечают минимальное влияние неправительственных ассоциаций на местном уровне, особенно их воздействие на человеческое развитие[178].

Аспекты развития

Теоретики развития используют несколько эмпирических показателей для измерения параметров функционирования политических систем, как в социально–экономическом, так и в политическом плане. Права граждан характеризуют способность правительства вырабатывать консенсус. Экономический рост измеряет увеличение производственных ресурсов. Экономическое равенство указывает на распределение этих ресурсов. Введенный Программой развития Организации Объединенных Наций индекс человеческого потенциала отражает уровень достижений в рамках трех основных возможностей в области развития человека. Он учитывает показатели национального дохода (доля ВНП на душу населения), образовательного уровня (процент грамотности среди взрослых, среднюю продолжительность обучения) и средней продолжительности жизни; дает более полную картину человеческого развития, чем такие количественные показатели, как ВНП. Будучи дифференцирован по доходам, полу, индекс человеческого потенциала позволяет оценивать степень социально–экономического равенства[179].

Права человека

С точки зрения соблюдения прав человека и гражданских свобод согласительные системы занимают лидирующую позицию. Как сформулировал Чарльз Хумана, под человеческими правами подразумевается несколько позитивных и негативных свобод:

1) свобода передвижения, мирных собраний, получения информации, распространения идей, публикации независимых газет и книг, голосования на многопартийных выборах, создания ненасильственных политических оппозиций, участия в независимых профсоюзах и исповедания любой религии;

2) законное право получать бесплатную юридическую помощь, быть судимым открытым гражданским судом и иметь доступ к независимым судам;

3) свобода от рабства, государственного принуждения, смертной казни, необоснованного задержания, правительственной цензуры, принудительного членства в государственных организациях или партиях, принудительного вероисповедания или навязывания государственной идеологии в школах, незаконного полицейского обыска и захвата собственности, вмешательства государства в частные дела граждан;

4) равенство мужчин и женщин, а также различных этнических и религиозных групп.

За время, прошедшее со времен второй мировой войны, наибольшую приверженность этим правам человека проявили плюралистические демократии в Западной Европе, Северной Америке, Австралии, Новой Зеландии, Японии и в Коста–Рике. В них сложились культурные ценности, социальное структурирование и типы индивидуального поведения, способствующие установлению свободы выбора, легитимности групповых конфликтов и согласованию конфликтующих интересов. Плюралистические демократии обеспечивают больше, чем другие системы, свободу информации, равенства возможностей, участия в политике, соблюдения правовых процедур, а также свободу от пыток, жестоких наказаний, незаконных арестов и политических задержаний, лишения жизни. В отличие от них и элитистские мобилизационные, и бюрократические авторитарные системы подчеркивают приоритет государства над индивидуальной свободой. Народные (племенные) системы принижают значение индивидуального несогласия и утверждают безоговорочное подчинение заложенным в коллективизме единым сакральным ценностям. Для них социальный групповой плюрализм и индивидуальная политическая свобода означают эгоизм, уход от общества и угрозу существующей системе выживания[180].