Плетущая - Лия Арден

откровенности Рокеля. Способный испытывать страх, тревоги и сомнения младший сеченский княжич ушёл на войну и вместо него вернулся кто-то совсем другой. Ена не была уверена, радовали её эти перемены или пугали, но новый Рокель вызывал у неё совсем иные, незнакомые чувства.

Злат согласно кивнул, принимая условия.

Глава 24. Прошлое

Рокель забрал своих людей и ещё как минимум три сотни визинских дружинников. Вместе они отправились на северо-запад. Ена отговаривала и убеждала передумать, злилась на его самовольное решение, а к плетению до дрожи в руках боялась подходить.

«Я всегда возвращаюсь», – перед отъездом напомнил ей Рокель, когда Ена до побелевших пальцев вцепилась в его рубаху. Ей нравилась его новая, непоколебимая самоуверенность, но при этом она не могла забыть, что и его плоть рассечь не сложнее, чем у любого другого человека, а благосклонность богов и удача не вечны.

Ена осталась в Визне.

Её противостояние с Враном и Мстиславом потеряло былой смысл, не было забыто, но перестало занимать мысли из-за встречи с незнакомой ранее опасностью. Бояре, похоже, думали так же, или же Злат пригрозил, что с ними будет, если Ена пострадает. Она не знала точного ответа, но и искать не стремилась, занятая волнениями за Рокеля.

Месяца два послания от него приходили регулярно. Каждое письмо приносило неимоверное облегчение от мысли, что он жив, но сами вести тревожили.

От северных поселений мало что осталось. Самые малонаселённые деревни не были готовы к внезапной атаке. Их снесли буквально волной, а после мертвецы разбрелись. Они не были армией, не сражались единым строем и часто не имели никакой защиты. Но это не особо облегчало задачу, ведь победить противника можно лишь отсечением головы. А ещё Рокель рассказал, что почти каждый павший соратник спустя некоторое время становился его врагом. Он не сумел разобраться, почему какие-то погибшие остаются лежать, пока другие поднимаются и нападают на своих же. Это сильно подорвало боевой дух воинов, многим приходится биться против своих же друзей, братьев и отцов.

Нечисть разбредалась по земле, как звери. Отбившиеся группы или одиночки добирались не только до самой Визны, но схожие послания стали приходить из Сеченя и даже из южных княжеств. Среди людей началась паника.

Ужас сковал многих от осознания, что крепкие стены не уберегут от врага. Тот мог появиться в любом доме, где недавно кто-то умер. Мертвецы вставали прямо на своих поминках, распугивая и нередко убивая кого-то из своих родных. Поэтому всех умерших стали сжигать как можно быстрее. Впредь никаких могил, одни беспрерывно горящие кострища.

Из-за нападений к осени урожая собрали мало. Злат и Боярская дума готовились к тяжёлой зиме. Голод начнёт убивать бедняков, а чем больше смертей, тем больше оживших мертвецов.

К началу листопадов Злат уже держал Ену и всех членов своей семьи едва ли не под замком на княжеском дворе, намеренный таким способом сохранить их жизни. Злат всё чаще отправлял новых воинов Рокелю, который сдерживал огромное количество покойников севернее, и сам великий князь наконец взялся за меч, стараясь защитить Визну.

В середине осени от Рокеля перестали приходить письма.

Ена с замиранием сердца ждала неделю, две, месяц.

Шёпот о смерти Рокеля превратился в громкие предположения, а те медленно – в уверенный факт. Послания из Сеченя от Зорана тоже перестали доставлять. Ена держалась в здравом рассудке лишь на самоубеждениях, что посыльным просто не удаётся прорваться, что они погибают где-то по дороге.

Наступили холода, дожди иногда не давали жечь крады, но однажды уберегли город от масштабного пожара: несколько мертвецов встали прямо из погребального костра и разбежались по городу, воспламеняя всё, к чему прикасались. Пострадало с десяток домов.

Жители начали бежать из Визны. Собирали семьи и отправлялись южнее, надеясь там спрятаться от нечисти. Ена понимала их желание, но не поддерживала. Происходящее напоминало болезнь, очаг произошёл где-то на севере, и зараза распространилась по всем землям.

– Я хочу уехать, – сказала Ена, закончив накладывать повязку на зашитый порез князя на предплечье.

Злат выдавил благодарную улыбку, поправил рукав рубахи и накинул кафтан. Её фразу он проигнорировал либо пропустил мимо ушей, занятый своими мыслями. Выглядел великий князь неважно. На лице царапины от ногтей одного из мертвецов и синяк на скуле, под глазами залегли тёмные круги, щёки впали от постоянных тревог. Он держался как мог, не поддавался панике и придумывал всё новые способы защиты города от нечисти, однако Ена знала, что все эти меры скорее временная помощь. Зимой голод подкосит многих. Злат тоже знал, но держался. Если князя одолеет страх, то всё развалится.

Установившееся перемирие между ними было стабильным. Оказавшись в безвыходной ситуации, Злат сильно изменился, стараясь загладить перед Еной вину за последние годы. Его попытки были искренними и всё же не способными перекрыть все те жестокости, что он с ней сотворил, разве что общались они без былого презрения и колкостей, сплотившись перед новой опасностью.

Пока остальные наложницы и жена князя рыдали, перепуганные ожившими покойниками, Ена стала единственной из его гарема, с кем Злат мог поговорить о происходящем, а сама она получала столько новостей о происходящем за пределами Визны, сколько желала.

– Я не шучу, Злат. Я хочу уехать.

Князь замер, наконец действительно взглянув на Ену:

– Куда ты отправишься? На юг?

– Нет, в Сечень.

Он нахмурился, поняв всё без разъяснений.

– Я тоже верю, что Зоран не мог так легко умереть. Сечень достаточно крупный город с высокими стенами, но я отправил туда своих разведчиков, Ена. Город в осаде, поэтому если Зоран и жив, то не может нам написать. Мои разведчики не сумели к городу даже подобраться. Как ты намерена…

– Я найду способ.

– Ена, – Злат одарил её снисходительной улыбкой. – Ты не найдёшь. Я знаю, что в Сечене ты ни разу не была.

В груди у неё сдавило, сердце не ускорило свой ритм, но закололо болезненно, словно проткнутое десятками игл игольница.

– Найду.

– Твоё упрямство и самоотверженность похвальны, но ты погибнешь по пути.

Слова Злата не обидели, скорее всего, он говорил правду, но Ена не чувствовала ни страха, ни тревоги. Месть, которая ещё летом имела значение, теперь потеряла всякий смысл. Ей незачем было оставаться в Визне, здесь её никто и ничто не держало. Иногда ночами Ена не могла уснуть, проклиная день, когда Рокель её выкрал. Надо было соглашаться, дать себя увезти, но и Рокеля убедить поехать с ними. Поступи она так, сейчас он был бы жив,