Колечко с бирюзой - Валентина Мельникова

— Ну, что ж, если не понравится, то я не виновата, сам выбирал.

Наташа отошла за ближайшие кусты, убив тем самым двух зайцев: не видела, как Егор моется у колонки, иначе ее бедное сердце просто-напросто не выдержало бы еще одного искушения броситься ему на шею, а также смогла без смущения сбросить футболку и надеть на себя маечку. Некоторое время ушло на то, чтобы спрятать бретельки бюстгальтера, никак не умещавшиеся под ее тонкими лямочками. Наконец, после нескольких тщетных попыток ее усилия увенчались успехом, и Наташа вышла навстречу Егору. Он свистнул и отступил в сторону.

— Однако! — только и смог произнести. Все прелести мадам обрисовались столь рельефно, что даже у него, видавшего в жизни многое, пересохло во рту. Но отступать было уже поздно. — Ладно, сойдет! — проворчал он и отвел взгляд в сторону. — Давай бегом, пока опять на поиски не отправились!

Глава 9

В помещении шашлычной было прохладно, полутемно и очень шумно. Все столы были заняты, а приятели Егора оккупировали самый дальний угол и встретили их веселыми криками и единственным стулом.

— Ничего не поделаешь, — развел руками Степанок, — мы все в таком же положении, только особо толстым представителям прокуратуры сделали скидку. Сидений катастрофически не хватает. — Думаю, вы по-семейному справитесь с этой проблемой?

— Ох, Стасик, Стасик, гляжу, ты большой любитель созидания проблем, но где наша не пропадала! — Егор протиснулся к стулу, сел сам, притянул к себе Наташу, и она, к собственному удивлению, восприняла это спокойно и через секунду оказалась у него на коленях.

Все было понято окружающими совершенно правильно, и никто не обратил внимания на то, что и Егор, и Наташа на миг словно потеряли дыхание.

Рослый, худощавый кавказец с роскошными усами действительно принес эмалированное ведро сухого вина и ковшик. Затем появился и большой поднос по крайней мере с тремя десятками шампуров.

Степанок принялся черпать ковшом вино из ведра, выказывая при этом хорошие навыки, и, не пролив ни единой капли мимо высоких стеклянных бокалов, довел процесс до конца. Плотный игрок в очках, который удостоился чести сидеть на жестком сиденье в одиночку, выдал каждому по шашлыку.

Наташа то и дело сползала с коленей Егора — все пыталась устроиться поудобнее, пока, наконец, он не выдержал, подхватил ее за талию и прижал к своему животу. Коснувшись губами маленького уха, он прошептал:

— Еще одно ваше движение, и я лишусь возможности когда-нибудь по-настоящему жениться!

Наташа вспыхнула, сообразив, что доставляет ему беспокойство, и, судя по тому, что она вдруг ощутила, распалился он основательно. Выходит, все-таки реагирует на нее, и это была пускай маленькая, но победа!

Степанок, справившись с обязанностями виночерпия, поднял бокал:

— Давайте, друзья, выпьем за нашу встречу с самым неисправимым бродягой на свете, Егоркой Карташовым. Пусть ненадолго, но он опять с нами! — Он погрозил Егору кулаком. — Учти, черт копченый, за твою очаровательную жену мы будем пить сегодня отдельно, и не один раз!

…Давно Наташа не чувствовала себя такой счастливой! Да и Егор в компании бывших одноклассников и старых друзей стал совершенно другим человеком. Таким она его знала, любила и помнила все эти бесконечные пятнадцать лет! Он шутил, громко смеялся, подсовывал ей лучшие кусочки шашлыка и с отчаянной готовностью откликался на выкрики «Горько», на которые не скупились его прохиндеистые приятели. И Наташа понимала, что целует он ее не только для того, чтобы создать видимость счастливой пары молодоженов. Его рука то и дело скользила по ее талии вниз, нежно поглаживала обнаженную часть бедра…

Потихоньку Егор представил Наташе всех своих однокашников. Толстый субъект в очках, который специализировался на раздаче шашлыков, Юрий Монин, по прозвищу Гуд, был начальником следственного отдела районной прокуратуры. Сутулый, с рыжей бородкой, Фикус — директором местной школы. Маленький и юркий Костяныч (Наташа так и не поняла, прозвище это или фамилия) работал в местной газете фотокорреспондентом, а сидящий рядом с ним вальяжный красавец, которого все называли Скумбрией, оказался районным судьей. Седой, с бледно-голубыми глазами мужчина, который попеременно откликался то на свою странную фамилию Сибедаж, то на кличку Саботаж, то на имя Юрка, был тем самым игроком, который позволил Наташе выйти на поле. Служил он в налоговой полиции и поэтому с профессиональной настойчивостью добился от Наташи согласия выпить с ней на брудершафт, а потом склонил повинную голову:

— Прошу не казнить, а помиловать! Разводись скорее с Егоркой и выходи за меня! На кой ляд тебе этот неудобоваримый элемент!

Наташа обняла Егора за плечи и прижалась к нему:

— Ничего, справлюсь как-нибудь, и менять пока ни на кого не собираюсь!

— Успокойся. — Егор ласково поцеловал ее в ухо. — Грозный дядя шутит, но если он еще раз полезет к тебе целоваться, учти, рога ему пообломаю. Саддам, принеси-ка еще шашлыков! — крикнул он хозяину.

— Его из-за усов Саддамом прозвали? — спросила Наташа.

— Из-за них родимых. Раньше он на Сашку откликался, но шашлыки были ужасные, шашлычную иначе, чем бомжатником не называли. Теперь он ее в аренду взял, порядок навел, так что усы, имя и хороший шашлык прямо пропорционально между собой связаны.

Саддам поставил на стол очередной поднос, выбрал самый аппетитный на вид шашлык, быстро обсыпал его какой-то пахучей травкой, намазал горчицей и подал Наташе:

— Это за мой счет самой красивой из всех женщин, которых я видел в этом заведении.

— Ну, Саддам, оказывается, ты у нас романтик! — Костяным подмигнул хозяину шашлычной. — Пора тебе, брат, диссертацию уже писать, например, «О влиянии прекрасных женских глаз на скорость роста усов у лиц кавказской национальности»!

Саддам молча улыбнулся, видно, привык к шуткам под этими сводами, и направился в сторону кухни. Но внезапно остановился на полпути, выглянул в окно, стремительно вернулся обратно:

— Ребята, там Пеликан приехал на трех машинах и с двумя «быками» идет сюда.

— Живо за стойку и сиди там, не высовывайся! — приказал ему Степанок и посмотрел на приятелей. — Интересно, что еще эта гнида задумала?

От входа, оскалив в улыбке все тридцать два, тщательно отремонтированных зуба, к ним подошел Пеликанов. Два мордоворота с полусонными, на первый взгляд, физиономиями устроились за ближним к бару столиком.

— Господи, кого я вижу! — Радости Пеликана, казалось, не было предела. — Все мои бывшие корешата туточки! Только почему-то при встрече никто руки не подает, брезгуют старым Пеликанычем. А только зря! Вдруг невзначай первым человеком в районе стану, тогда с этой самой руки кушать придется, конечно, если придется! Я ведь тоже могу эту самую руку не подать!