Денарий кесаря - Санин Евгений

            Выйдя из храма, он достал телефон и – словно с обрыва ныряют в ледяную реку, быстро набрал самый родной на земле номер…

            - Да? – почти тут же отозвалась мама.

            - Мам, здравствуй! Это я… – радуясь и в то же время, ворочая слова, словно тяжелые глыбы, сказал он и услышал в ответ сначала громкое: «Ой, Стасик! Здравствуй!» - А потом чуть потише, это мама кричала отцу: «Сережа, это – сынок!»

            - Ну, как ты? – снова обращаясь к нему, спросила мама.

            - Все хорошо! Сегодня выезжаю домой! – сглотнув мешавший говорить комок, сказал Стас и спросил первое, что пришло в голову:

            - А почему вы мне не звонили?

            - А зачем? – удивилась мама. – Мы и так знали, что у тебя все хорошо!

            - Как это знали? Откуда?!

            - Так ведь Леночка чуть ли не каждый час нам звонила и даже телеграмму дала, что у тебя все в порядке. Вот мы и не хотели тебя беспокоить. Хотелось, чтобы ты, как следует, отдохнул. В том числе и от нас. Нам же ведь главное знать, что ты жив, здоров и все у тебя в порядке!

            - Вы это… мам… пап… вы простите меня! – попросил Стас, которому трудно было дышать, но легко стало на душе,  и услышал взволнованное:

            - Да что ты, сынок? Конечно, конечно! Ты случайно не болен?

            - Да нет – скорее, наоборот! – засмеялся он и пообещал: – Я дома… дома все расскажу!

            Выключив телефон, Стас направился к храму и вдруг приостановился.

            «Леночка? – озадаченно хмыкнул он. – Звонила?!»

            И только тут до него дошло! Он вспомнил то, как Лена обнулила его счет… как, не желая лгать, уклонилась от ответа, кому звонила… как вдруг перестала просить его дать знать о себе родителям… Ай, да Ленка! Ну, конечно же, это ее рук дело!

            «Только откуда у нее деньги на междугородние переговоры и телеграмму? – вдруг, недоумевая, подумал Стас. - Не иначе, как последние, что в доме были, на них пустила… И телефон, наверное, за что-нибудь у подруги брала!»

            Времени для ответа на эти вопросы уже не было. Надо было спешить, пока не закончилась исповедь.

            Войдя в храм, Стас нашел взглядом стоявшую на клиросе Лену и, увидев, что она тоже во все глаза смотрит на него, шутливо погрозил ей телефоном. Она сразу обо всем догадалась и заулыбалась так, что он без всяких слов понял - мир полностью восстановлен и здесь!

9

- Ну вот и я тоже исповедовал Бога! – прошептал Стас.

            Все дальнейшее происходило, словно во сне.

            Стас благословился у отца Михаила на причастие. Отстоял всю службу как будто на одном дыхании, причастился, на этот раз перед Ваней, потому что тот держал красный плат. И, поцеловав Крест в руках священника, вышел из храма.

            Друзья встали рядом.

            - Ты прямо на станцию? – деловито спросил Ваня.

            - Нет, мне сначала на могилку отца Тихона надо зайти! – ответил Стас.

            - А не опоздаешь?

            - Ничего! И на опаздывающие поезда тоже опаздывают! – усмехнулся Стас. – Сам видел!

            - Я бы тебя проводил, но мне нужно еще отцу Михаилу помочь! – виновато сказал Ваня.

            - А у меня на клиросе спевка перед Рождественской службой! – вздохнула Лена.

            - Да ладно вам! Не на век же прощаемся! – успокоил друзей Стас и попросил: – Вы лучше вот что сделайте! Ты, Вань, скажи таджикам, пусть они в наш дом перебираются и там спокойно живут. Да скажи, чтобы свет больше не боялись включать! А ты, Ленка, отдай моего котенка дяде Андрею.

            - Да ты что? Он же не возьмет, скажет: аллергия от него, блохи…

            - А ты скажи, что он целебный, – сказал Стас и, перехватив недоверчивый взгляд Лены, объяснил: – Правду говорю! Он вчера мне коленку вылечил! Да и еще! Это тебе… вам! На память…

            И протянул Лене свой телефон.

            - Да ты что, Стасик! – даже испугалась она, но он сам вложил ей его в руку:

            - Держи-держи! Как обращаться с ним ты уже знаешь, сотрешь все ненужное. А я тебе сразу же из Москвы позвоню!

            Стас попрощался с друзьями и вышел из церковной калитки. Ваня был прав, нужно было спешить. Поезда не всегда ведь опаздывают! Но, увидев проходящего мимо храма Юрия Цезаревича, он приостановился и вежливо поздоровался с ним.

            - Стас? – сразу узнал его директор школы.

            - Он самый!

            - Ну, как живешь? Как учеба?

            - Лучше всех! – улыбнулся Стас.

            - Это хорошо! Помнится, ты еще в первый раз произвел на меня самое лучшее впечатление, – одобрил директор и, заметив, где они стоят, поморщился: – Только не понимаю, зачем тебе нужно ходить в храм? Ваня и Лена – понятно. Не совсем благополучная семья, нищета. Отец выпивает. Низкий уровень развития. Но ты ведь – очень разумный, подающий большие надежды юноша! Ну, право, зачем это тебе?

            Стас молча посмотрел себе под ноги, а потом смело поднял глаза на Юрия Цезаревича и сказал:

            - Я тут недавно стихотворение сочинил. Помните, вы мне когда-то говорили, что жить нужно для того, чтобы оставить свой след на память людям?

            - А-а, да-да! – важно закивал директор.

            - Вот я и решил оставить! Можно, я вам вместо ответа его прочту?

            - Конечно! – охотно согласился Юрий Цезаревич. – Люблю поэзию. Ведь это – высшая форма организации человеческой речи! Вершина, так сказать, словесности!

            - Вы случайно не учителя литературы сейчас подменяете? – невольно улыбнулся Стас.

            - Нет, а что? – не понял его директор. – И вообще сейчас ведь каникулы. Так что двоек ставить не буду – читай!

            - Хорошо, стихотворение называется "Обман!", кивнул Стас и начал:

                                               Как уводили нас от Бога –

                                               За годом год, десятки лет,

                                               Уча со школьного порога,

                                               Что Бога не было, и нет!

            Принявший позу, чтобы удобней было слушать, директор насторожился, а Стас продолжал:

                                               Как уводили нас от веры,

                                               Икон, молитвы и Креста,

                                               Считая дни от новой эры,

                                               А не от Рождества Христа!..

            Улыбка медленно сползла с лица директора. Он уже с ужасом смотрел на Стаса. «Совсем, как министр на Василия Ивановича!» – невольно подумал тот и с болью продолжил:

                                               И мы без истинного Света,

                                               Взрослея, становились злей…

            Юрий Цезаревич, резко отвернувшись, зашагал прочь. И Стас прокричал ему вслед:

                                               О, Господи, прости за это

                                               Обманутых учителей!

            Не оборачиваясь, директор школы скрылся за поворотом.

            - Ну вот и я тоже исповедовал Бога! – прошептал Стас и уже почти бегом направился по дороге, ведущей на кладбище…

10

Стас опустился на колени и прошептал…

            На могилке отца Тихона горели свечи.

            Поблагодарив старца, Стас хотел сразу уйти, но тут появился Соколов-старший с охранником. Охранник снова вез его, но в руках бывшего министра были костыли. Опираясь на них, он сошел с коляски, и пока охранник набирал в ведро землю со снегом, неотрывно смотрел на фотографию отца Тихона… Заметив Стаса, он с доброй улыбкой многозначительно поднял палец:

            - Помни, Божие – Богови!

            Едва они ушли, как в калитку вошла Настя. И почти сразу за ней – Градов. Вместе с ним ворвался порыв ветра, резкий, колючий, который погасил все свечи.

            - Ах, вот оно что! – увидев на фотографии лицо отца Тихона, сразу догадался обо всем он и злобно прошипел:

            - Ничего! Я его и здесь уничтожу!

            И схватив красивую женщину за руку, насильно потащил за собой.

            Будь Стас постарше и крепче, он обязательно вступился бы за Настю. Но чем он пока мог помочь ей?..

            Чем?

            Стас опустился на колени и прошептал:

            - Отец Тихон! Не за себя – за нее прошу… Помогите ей! И вообще, если можно, остановите вы этого Градова! Ну сколько уже можно ему сеять вокруг себя зло?..

            Попросив отца Тихона, он стряхнул с колен снег, поднял глаза и изумился:

            Свечи горели!

            Стас постоял еще немного: свечи продолжали гореть!