МИР ТЕСЕН - Дэвид Лодж

— Я тоже! — восклицает миссис Финкельперл;- Но мне смерть как хочется увидеть остров Иннисфри! «Бобы посажу на лужайке, грядку, две или три, и в улье рой поселю пчелиный». Захвачу-ка я из автобуса курточку — вроде как холодает.

Перс соглашается с ней, невзирая на то, что курточка миссис Финкельперл из красно-зеленого нейлона и отделана ярко-синим кантом. Потом он подошел к лодочникам:

— Кажется, мы заказывали четыре лодки, — говорит он.

— Ага, но лодка Пэдди Мэлона прохудилась, — объяснил один из мужичков. — Да не бойся, и трех хватит. Как-нибудь уместятся.

— А что с погодой? — спросил Перс, снова взглядывая в небеса. — На западе затягивает, да?

— Погода продержится еще часа два, — заверили Перса лодочники. — Пока видать Бен-Бульбен, можно не беспокоиться.

Разумеется, лодочники блюли свой интерес, поскольку отмена экскурсии стоила бы им половины заработка не считая чаевых. Однако профессор МакКриди не разделял опасений Перса — уж очень ему не хотелось разочаровывать слушателей школы. «Давайте поторопимся — решительно сказал он, — собирайте их и рассаживайте по лодкам».

И вот, громко смеясь, переговариваясь и давая друг другу советы, американские толстухи в цветастых ветровках и пластиковых босоножках полезли в лодки, которые придерживали за борта стоящие в воде и ухмыляющиеся лодочники. В своей лодке Перс оказался нос к носу с мистером Максвеллом. Всего экскурсантов тридцать шесть человек, по двенадцать на лодку, не считая двух гребцов. Многовато. Лодки низко осели в воде — не вытягивая руки, Перс мог коснуться ее поверхности.

Поначалу все шло хорошо. Мужички гребли уверенно и размашисто; лодки затеяли игру в догонялки, а пассажиры весело подбадривали своих гребцов. Бившая о борт легкая волна обдавала их мелкими освежающими брызгами. Но потом, по мере того как берег удалялся и терялся из виду, а впереди проступали очертания острова Иннисфри, воздух начал сгущаться, а ветер заметно крепнуть. Перс озабоченно поглядывал на горизонт, который опасно приблизился. Бен-Бульбен уже не просматривался. Солнце скрылось за черной тучей, и вода из голубой стала свинцовой. Лодки закачались на возросшей волне, плеща холодной водой в седоков, которые жались друг к другу и испуганно взвизгивали. Перс, сидящий на носу лодки, в два счета промок до нитки.

— Надо поворачивать назад! — крикнул он гребцам.

Один из них, покачав головой, прокричал в ответ:

— При таком ветре не повернуть. И мы уже полпути одолели.

Однако остров все еще был мучительно далек. Он был окутан пеленой дождя, который теперь накрыл и пассажиров, хлестнув их по лицам колючей ледяной водой. Промокшие насквозь, они уже не жаловались, когда волна заливала лодку. Вне себя от страха, они сидели по колено в воде, вцепившись в борта и с отчаянной надеждой вглядываясь в лица лодочников, которые из последних сил гребли навстречу ветру. Под тяжестью воды лодки осели еще ниже, и кое-кто из пассажиров пытался вычерпать ее туфлями и пляжными шляпами.

Оттого ли, что в их судне было больше щелей, или груз тяжелее, или маломощнее гребцы, но лодка Перса стала заметно

отставать. Миссис Финкельперл с закрытыми глазами нараспев, как молитву или мантру, повторяла строчки из «Острова Иннисфри»:

И там я найду покой, ибо медленно, как туман, Сходит покой к сверчкам утренней росной пылью…

Вдруг мощный вал захлестнул лодку, и цитата захлебнулась. В бессолнечном свете очки мистера Максвелла стали прозрачными, и в глазах его читался панический ужас. Ухватив Перса «цепкою рукою» старого морехода[62], он хрипло прокричал:

— Мы идем ко дну?

— Да что вы, — возразил Перс, — мы в полной безопасности.

Однако тон его был неубедителен. Лодка настолько осела в воде, что теперь больше походила на ванну. На лбу у гребцов выступили вены; пытаясь удержать на плаву отяжелевшее судно, они чуть не в дугу гнули свои весла до острова оставалось не меньше ста метров. Многозначительно переглянувшись, лодочники перестали грести. Один из них крикнул Персу:

— Мы набрали слишком много воды, сэр!

— Говорил я вам: мы тонем! — завопил Максвелл, еще крепче вцепившись в Перса. — Спасите!

— Ради бога, возьмите себя в руки! — сердито сказал Перс, пытаясь высвободиться из его цепкой хватки.

— Но я же не умею плавать! Я утону! Где другие лодки? Спасите! Помогите!

— Как вам не стыдно думать о собственной шкуре, когда в лодке женщины! — вознегодовал Перс.

— А как я могу утонуть, когда на моей совести тяжкий грех?! — лицо Максвелла перекосило от страха, — Этот шторм Господь посылает мне в наказание!

— Но тогда он несправедлив по отношению к нам, — резко ответил Перс, всматриваясь сквозь дождь в берег острова, до которого благополучно добрались две другие лодки.

— Дамы и господа? Давайте дружно крикнем: Помогите! — призвал пассажиров Перс. — Три, четыре!

— По-мо-ги-те! — закричала лодка нестройным хором. Молчал лишь Максвелл, по-видимому, потерявший надежду. — Да, это Божья кара, — простонал он. — Господь хочет утопить меня в озере Слайго, в том самом месте, где я обманул несчастную девушку. Я и знать не знал, что мы попадем сюда, когда записался в школу.

— О какой девушке вы говорите? — спросил Перс.

— Она была горничной, — хныкал Максвелл, размазывая по лицу не то слезы, не то капли дождя, не то озерную воду. — В гостинице, где я останавливался несколько лет назад, когда посещал летние курсы по Йейтсу. Я писал диссертацию о влиянии кельтской мифологии на его раннюю поэзию.

— Идите вы к черту со своей диссертацией! — закричал Перс. — Как звали ту девушку?

— Бернадетта. Фамилии не помню.

— МакГарригл, — сказал Перс. — Фамилия такая же, как и у меня.

Внезапно отпустив Перса, Максвелл тупо на него уставился.

— Правильно. Бернадетта МакГарригл. А вы откуда знаете?

В тот самый миг их лодка медленно пошла ко дну под жалобные крики остальных пассажиров, которые, впрочем, тут же обнаружили, что барахтаются на глубине не больше полуметра вблизи от берега. Гребцы с других лодок заспешили на помощь и, посадив на закорки пожилых и немощных, перенесли их на сушу. Персу пришлось тащить на себе Максвелла, который вцепился ему в шею мертвой хваткой и ни за что не хотел отпускать рук.

— С каким удовольствием я утопил бы вас в этом озере, — прорычал Перс. — Но так вы слишком легко отделаетесь. Вы загубили жизнь моей двоюродной сестре. Сделали ей ребенка и бросили ее.

— Я за все заплачу! — взмолился Максвелл. — Если надо, я женюсь на ней!

— Как же! Очень ей нужен такой подонок! — сказал Перс.

— Я возмещу ущерб! Я отпишу свое имущество в пользу Бернадетты и ребенка!

— Вот это другое дело, — сказал Перс. — Завтра утром мы в Слайго зафиксируем все у нотариуса. Подпишем, заверим и скрепим печатью. А я доставлю документ адресату.

Спустя два дня Перс летел в самолете из Дублина в Лондон — в кармане у него лежала заверенная нотариусом бумага, согласно которой профессор Сидни Максвелл из Колледжа — Святого Завета, город Атланта, штат Джорджия, признавал отцовство Фергуса, сына Бернадетты МакГарригл, и гарантировал содержание, позволяющее ей оставить настоящее место работы. Профессор МакКриди отпустил Персана сутки из летней школы, и теперь он намеревался снова обратиться к миссис Газгойн, чтобы узнать у нее адрес Бернадетты или попросить переслать ей письмо. Но, войдя в знакомое здание на Сохо-сквер, он обнаружил, что кабинет, в котором он общался с миссис Газгойн, теперь занимает туристическое агентство. «„Девушки без границ"? — спросила его секретарша. — Я о таком агентстве не слышала, правда, я здесь работаю всего вторую неделю. Дорин, тут джентльмен ищет агентство „Девушки без границ"-ты что-нибудь знаешь о нем? Нет, она тоже не знает. Спросите в видеопрокате на первом этаже». Перс спросил в видеопрокате на первом этаже: там его приняли за полицейского и сначала предложили взятку, но потом, выяснив что к чему, послали подальше. Никто в здании и слыхом не слыхивал об агентстве «Девушки без границ», не говоря уже о его настоящем местонахождении. Так что Перс решил вернуться в Ирландию и начать поиски через рекламу в газетах и журналах шоу-бизнеса.

В Хитроу Перс ехал на метро. Настроение у него было неважное не только потому, что не удалось напасть на след Бернадетты, но и потому, что поездка напомнила ему об Анжелике. Хотя все лето он думал о ней каждые пять минут. Его просьба к Богу, повешенная на доске в часовне Святого Георгия, осталась без ответа — даже та ее часть, которую он обратил к самому себе: «Милосердный Боже, дай мне силы забыть Анжелику». Но как можно забыть это прекрасное лицо, эту точеную фигуру? Ее темные волосы, которые так сияли и струились по плечам на приеме с хересом или развевались за спиной на беговой дорожке кампуса; ее агатовые глаза, строгие и внимательные в конференц-зале или завороженные его стихотвореньем на снегу… Или те же глаза, пустые и стеклянные на фотографии в кабаре «Голубые небеса». Выходя из вагона, Перс раздраженно помотал головой, пытаясь прогнать от себя последнее видение — он даже рассердился, что позволил себе воскресить его в памяти.