Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход - Раймонд Чэндлер

не было. Ни капли. Это одно из немногих достоинств умелой работы пешней.

Я коснулся шеи лежащего. Она еще не успела остыть. Солнечные лучи сместились от рукоятки пешни к его левому уху. Я отвернулся и оглядел комнату. Телефонный аппарат был вскрыт. В углу валялась гидеоновская Библия. Письменный стол хранил следы обыска. Я подошел к чулану и заглянул в него. Только постельные принадлежности да чемодан, который я уже видел.

Ничего такого, что могло бы представлять интерес. Я поднял с пола жесткополую шляпу, положил ее на стол и вернулся в ванную. Теперь меня занимало, удалось ли убийцам найти то, что они искали. Времени у них было в обрез.

Я старательно обыскал ванную. Снял крышку с бачка и спустил воду.

Пусто. Заглянул в водослив. Нитки с привязанным к ее концу предметом не было. Обыскал комод. Там оказался только старый конверт. Отбросил крючки оконных сеток и пошарил под наружными подоконниками. Поднял с пола Библию и перелистал ее снова. Осмотрел три картины и обследовал кромку ковра. Он был плотно прибит к стене, в углубления от гвоздей набилась пыль. Лег и осмотрел пол под кроватью. Тоже ничего, кроме пыли. Встал на стул и заглянул в абажур. Только пыль и дохлые мотыльки. Оглядел постель. Она была застелена горничной, и с тех пор к ней никто не прикасался. Ощупал подушку под головой мертвеца, потом достал из чулана вторую и ощупал швы.

Ничего.

Пиджак доктора Хэмблтона висел на спинке стула. Я обыскал его, почти наверняка зная, что ничего не найду. Кто-то перерезал ножом подкладку и набивку под плечами. В кармане оказались спички, две сигары, темные очки, свежий носовой платок, корешок билета в кино, маленькая расческа и запечатанная пачка сигарет. Я внимательно осмотрел пачку на свету. Не похоже было, чтоб ее вскрывали. Распечатал, порылся внутри, но обнаружил только сигареты.

Оставалось обыскать только самого доктора Хэмблтона. Я повернул его и обшарил карманы брюк. Мелочь, еще один платок, тюбик зубной пасты, спички, кольцо с ключами, расписание автобусов. В бумажнике из свиной кожи оказались конверт с марками, еще одна расческа (этот человек очень заботился о своем парике), три плоских пакетика с белым порошком, семь визитных карточек с надписью «Доктор Дж. У. Хэмблтон, Калифорния, Эль Сентро, Гастин-билдинг, приемные часы 9-12; 14-16, и по назначению, телефон Эль Сентро 50-406». Ни водительских прав, ни страховой карточки, никаких документов, удостоверяющих личность. В бумажнике лежало сто шестьдесят четыре доллара. Я сунул бумажник на место.

Взяв со стола шляпу, я осмотрел наружную и внутреннюю ленты. Бант, судя по обрывкам ниток, был отпорот кончиком ножа. Внутри банта ничего не было.

Ничего не говорило о том, что его распарывали и сшивали снова.

Напрашивался следующий вывод. Если убийцы знали, что ищут, то это можно было спрятать в телефонной коробке, тюбике зубной пасты или банте шляпы. Я зашел в ванную и поглядел в зеркало на голову. Из ранки все еще сочилась тонкая струйка крови. Я снова омыл шишку холодной водой, стер кровь туалетной бумагой и спустил бумагу в унитаз. Вернулся и встал над доктором Хэмблтоном, размышляя над тем, в чем же он мог оплошать. На простака он не походил. Лучи солнца переместились в дальний конец комнаты и падали уже не на кровать, а в неубранный пыльный угол.

Внезапно я хмыкнул, наклонился и торопливо, с неуместной усмешкой, сдернул с доктора Хэмблтона парик и вывернул его наизнанку. Все оказалось очень просто. К подкладке парика липкой лентой был приклеен прикрытый целлофаном кусочек оранжевой бумаги. Я отодрал его, развернул и увидел, что это квитанция из фотостудии Бэй-Сити. Сунул ее в свой бумажник и тщательно натянул парик на лысую голову покойного.

Комнату я бросил незапертой, поскольку запереть ее было нечем.

В коридор по-прежнему несся оглушительный рев радио, и к нему присоединялся громкий пьяный смех.

Глава 10

Работник фотостудии Бэй-Сити ответил мне по телефону:

— Да, мистер Хикс. Готовы. Шесть увеличенных отпечатков на глянцевой бумаге с вашего негатива.

— Когда вы закрываетесь? — спросил я.

— Минут через пять. Открываемся утром в девять.

— Тогда я зайду утром. Спасибо.

Повесив трубку, я машинально полез в прорезь и обнаружил там чей-то пятицентовик. Подошел к буфетной стойке, взял чашку кофе, сел и стал потягивать его, прислушиваясь к жалобным гудкам автомобилей на улице. Было время возвращения людей с работы. Раздавались свистки. Гудели моторы.

Визжали старые тормоза. С тротуара доносился глухой нескончаемый топот ног. Только что пробило половину шестого. Я допил кофе, набил трубку и прошел полквартала обратно к отелю «Ван Нуйс». В холле вложил оранжевую квитанцию в лист бумаги и написал на конверте свой адрес. Прилепил на конверт марку заказной доставки и опустил его в почтовый ящик у лифта.

Потом снова пошел в кабинет Флэка.

Как и в прошлый раз, я закрыл дверь и сел напротив него. Флэк с тех пор, казалось, даже не шевельнулся. Он угрюмо мусолил все тот же окурок сигары, и глаза его были все так же пусты. Чиркнув спичкой о стол, я разжег погасшую трубку. Флэк нахмурился.

— Доктор Хэмблтон не отзывается на стук, — сказал я.

— А? — Флэк тупо посмотрел на меня.

— Номер триста тридцать второй. Помнишь? Он не отзывается на стук.

— Ну и что — мне на стенку лезть? — спросил Флэк.

— Я стучал несколько раз. Никакого ответа. Решил, что, может, он принимает ванну, хотя ничего не было слышно. Ушел, походил, потом снова стал стучать. Опять никакого ответа.

Флэк достал из жилетного кармана часы-луковицу и поглядел на циферблат.

— Черт, — сказал он. — Еще целый час сидеть, даже больше. Я голоден как волк.

— Еще бы. При такой напряженной работе тебе бы надо подкрепиться. Так номер триста тридцать два тебя совершенно не интересует?

— Ты говоришь, что постояльца там не было, — раздраженно сказал Флэк. — Ну и что? Не было, так не было.

— Я не говорил, что его не было. Я сказал, что он не отвечает на стук.

Флэк подался вперед. Очень медленно вынул изо рта окурок сигары и положил в стеклянную пепельницу.

— Продолжай. Может, мне станет интересно, — сдержанно сказал он.

— Может, поднимешься, убедишься сам, — сказал я. — Может, ты давно не видел первоклассной работы пешней.

Флэк положил руки на подлокотники и крепко стиснул их.

— Уфф, — издал он недовольный звук. — Уфф.

Встав, он выдвинул ящик стола. Достал оттуда большой вороненый револьвер, открыл его, осмотрел патроны в барабане, заглянул в ствол и резко закрыл снова. Расстегнул жилетные пуговицы и сунул револьвер