Покойник в кювете - Станислав Николаевич Савицкий

все-таки введите меня в курс дела.

Ефим Ильич посмотрел на Сергея поверх очков.

— Ну что ж, ввожу. Убит молодой человек, Василий Соколов, двадцати шести лет от роду. А там, — Ефим Ильич кивнул головой в сторону гостиной, — сидит его жена. Людмила Сергеевна Соколова. Покойник… Теперь уже покойник, — поправился Ефим Ильич, — был убит… Покойник был убит…

Как-то нелогично получается. Разве можно убить покойника? Ефим Ильич покачал головой.

— Да, язык не всегда логичен. Но ведь не скажешь «то, что было раньше человеком, было убито».

Сергею было не до лингвистических выкладок судмедэксперта, и он нетерпеливо спросил:

— И всё-таки как он был убит?

— Ударом острого предмета в шею. Удар пришелся в сонную артерию.

— Такой удар требует определенного навыка, — сказал Сергей.

— Тебе лучше знать.

— А острый предмет, очевидно, был нож?

— Возможно. Или нечто подобное, — ответил Ефим Ильич.

Сергей невольно улыбнулся. В отделении все знали склонность Ефима Ильича быть осторожным в суждениях, и в очередной раз он не отступил от своего правила.

— А где покойник? — спросил Сергей, оглядываясь по сторонам.

Из гостиной донесся стон.

— Извини, Сереженька, у меня на руках пациентка. Она сейчас во мне остро нуждается. А ты пока пройди на кухню. Там тебя дожидается свидетельница.

Ефим Ильич вернулся в гостиную к сидевшей на тахте с запрокинутой головой Людмиле Соколовой.

На кухне за столом Сергей увидел немолодую женщину. Это была соседка по лестничной площадке. Она рассказала, как, выходя из дома, увидела незакрытую дверь в квартире Люды и Васи Соколовых, обождала минуту, другую, окликнула их, не получив ответа, заглянула в квартиру.

То, что она увидела, потрясло ее.

Вася лежал на полу весь в крови. Рядом с ним лежала Люда. В руках у нее был зажат пакет с покупками. Часть из них вывалилась на пол. Оба не подавали признаков жизни.

Соседка сбегала за нашатырным спиртом и привела Людмилу в чувство. Для Василия спирт оказался не нужен.

— Он был уже там, откуда не возвращаются, — сказала она, и на глазах у нее навернулись слезы.

По ее словам, возле головы Василия образовалась лужа крови. Он не дышал. Открытые глаза были тусклыми и безжизненными.

— Значит, убийство произошло в прихожей, — сказал Сергей, не обращаясь к соседке. Тем не менее она сказала:

— Надо думать.

— А кто в ней навел порядок? Людмила Соколова?

— Нет! Что вы? Правду сказать, я с самого начала хотела было подтереть кровь, — уж больно жуткая была картина, — но Людмила не дала мне это сделать. Сказала: нет, надо дождаться полиции. Это уже потом, когда мне разрешили прибрать, я протерла пол тряпкой, а сумку с продуктами собрала и поставила в угол в прихожей. Она и сейчас там стоит… Людмила ничего не могла делать, — добавила соседка. — Всё ходила, как сомнамбула. А как увидела снова кровь — так сразу в обморок.

— А кто вызвал полицию?

— Я.

— Понятно. Кто вам разрешил пол протереть?

— Тот, что вам дверь открыл.

— Понятно. Скажите, Елизавета Григорьевна, вы случайно никого не заметили на лестничной площадке? — спросил Сергей и услышал вполне ожидаемый ответ:

— Нет. Если вы имеете в виду посторонних.

— А знакомых?

Соседка улыбнулась.

— Тоже нет.

Больше вопросов к свидетельнице у Сергея не было, и он отпустил ее восвояси.

В углу прихожей на полу лежал пакет с продуктами. Обычный набор. Ничем не примечательный. Судя по нему, семья Соколовых жила в среднем достатке.

Сергей посмотрел в сторону гостиной и встретился взглядом с Ефимом Ильичом. Судмедэксперт кивнул головой и прошел к нему в прихожую.

— Можно с ней поговорить? — спросил Сергей, не сводя глаз с сидевшей на тахте с безучастным видом молодой женщины.

— В общем-то да. Я сделал ей укол. Только не злоупотребляй. Она очень слаба. Еще бы! Такое пережить.

— Понял. Но начну я с вас, Ефим Ильич. Какого черта вы распорядились вытереть пол в прихожей?

Ефим Ильич ожидал этот вопрос и, мягко улыбнувшись, сказал:

— Сереженька, я ни в коем случае не имел в виду посягать на твои прерогативы. Но деятельная соседка здесь столько натоптала, что все равно бы ты ничего интересного для себя не увидел. А разносить кровавые следы по всей квартире я не видел смысла.

— Значит, ничего, кроме чистого пола, у меня с места преступления нет?

— Ну почему же? Наш фотограф всё зафиксировал в наилучшем виде. В том виде, в каком мы застали прихожую в момент приезда. Во множестве ракурсов. Так что у тебя будет полная картина. Ничуть не хуже, чем если б ты всё увидел в натуре.

— Пожалуй, вы правы.

Ефим Ильич скромно промолчал.

— Кто еще был с вами в бригаде?

— Как кто? Как ты уже понял, наш фотограф и, конечно, эксперт-криминалист. Он снял отпечатки, где только мог. Только вряд ли они тебе помогут.

— Где они сейчас?

Ефим Ильич посмотрел на часы.

— Должно быть, уже сопроводили покойного в морг и теперь, я думаю, у нас в отделении.

— Понял. Что с женой покойного?

— В полном твоем распоряжении. Мужественная женщина. И все-таки не перегружай ее. Я тебя подожду на кухне. Если что, зови меня. По моей части, естественно.

Сергей вошел в гостиную. Людмила Соколова поднялась ему навстречу.

Это была довольно привлекательная женщина лет двадцати пяти. Невысокого роста, с изящной фигурой. Темные волосы в короткой стрижке подчеркивали тонкие черты лица. На лице макияжа не было. Веки распухли от слез. Глаза были серые. Над верхней губой он разглядел едва заметную родинку.

Сергей представился, и Людмила Соколова протянула ему руку.

— Как мне обращаться к вам? — спросил он.

— Как вам будет удобнее. Если по имени-отчеству, то Людмила Сергеевна. А если просто, то Люда.

— Понятно. Мы сейчас с вами можем поговорить, Людмила Сергеевна? — спросил Сергей и добавил: — Если это возможно, конечно.

Она кивнула головой и показала на журнальный столик в углу, рядом с которым были два кресла.

— Мы можем сесть там.

Сергей не сразу приступил к разговору, давая Людмиле Сергеевне возможность собраться с мыслями и внутренне подготовиться к непростому разговору.

Он обвел взглядом комнату. У стены напротив стояла горка, сверху донизу заставленная хрусталем. Рядом с ней был музыкальный центр, по дизайну прекрасно гармонировавший с овальным столом и стульями с изогнутыми ножками. На этом его достоинства исчерпывались, поскольку, по его мнению, это была весьма заурядная установка. Очевидно, Василий Соколов был не бог весть какой меломан, и музыкальный центр выбирала его жена. Под обстановку. Гладкие стены комнаты были выкрашены в белый цвет. Их украшали два эстампа. На одном была изображена просека в осеннем лесу. На