Таинственный след - Кемель Токаев

Присутствующие переглянулись. Кроме подполковника Колпашникова и майора Бугенбаева никто не понял, о каком деле идет речь и в чем оно заключается. Но спрашивать никто не стал — не принято. Каждый делал свое дело и умел молчать.

В конце своей речи полковник сказал, глядя на Кузьменко:

— Вы займитесь покровской историей. Следы бандитов, ограбивших сберкассу, еще не обнаружены. Советую связаться с товарищами в Киргизии. Дорог, ведущих из города, не так уж много. Скорее всего, они бежали в сторону Фрунзе. К нам приезжают товарищи из Москвы. Составьте заранее план действий. Потом поговорим более подробно.

На этом собрание закончилось.

Спускаясь по лестнице, Кузьменко увидел Байкина, прохаживающегося по коридору. Кожаш знал, что полковник проводит оперативное совещание и был обижен — его туда не пригласили. Это заметил Кузьменко и почувствовал уже знакомое раздражение. Проходя мимо Кожаша, он сказал:

— Лейтенант Байкин, зайдите ко мне!

Сухой тон майора еще больше усилил обиду Кожаша, но ответить дерзостью он не решился. Снова перешел на прежний, заискивающий тон:

— Хотите мне задание дать, товарищ майор?

— Садись, Кожаш, — майор предложил лейтенанту папиросу. — Мы достаточно намучились с поисками Петрушкиной. Никому не было ни дня покоя. Теперь это дело закрыто. Можете возвращаться в свое отделение и приступить к своим непосредственным обязанностям. Я уже говорил об этом с начальником отделения. Он ждет вас.

— Вы правы. Из-за этой старухи мы и Петрушкина замучили. Он себе места, бедняга, не мог найти. Все это из-за старшего лейтенанта Майлыбаева. И такой самоуверенный себялюбец не понес никакого наказания? Как же, товарищ майор?

— За что его наказывать?

— Вы делаете вид, что не замечаете, товарищ майор. Он же Маслову так защищал, даже когда нашли вещи. Разве это не преступление?

— Маслову освободил я. Меня и обвиняйте.

Байкин сник, но продолжал льстивым голосом:

— Вы честный и доверчивый человек. Такт не позволяет вам обидеть кого-нибудь. Но мы-то из-за этого прицепились совсем к невинному человеку.

— Кто виноват, а кто не виновен, покажет время, — и Кузьменко сказал про приказ полковника. — Теперь вы больше не ходите в поселок мясокомбината, держитесь подальше. Дело Петрушкина закрыто, поняли?

Кожаша этот разговор не удовлетворил. Он понял, что майор сказал ему далеко не все. В душе он чувствовал сильную неприязнь и к майору и к Талгату. Выходя из управления, он встретил Карпова:

— Здравствуй, Кожаш! Как дела? Поздравляю с общей радостью! — он пожал Байкину руку.

Сердце Кожаша радостно забилось. Он с надеждой посмотрел на капитана.

— Меня? С чем, Григорий Матвеевич?

— А ты не слышал? Майлыбаеву присвоили звание капитана.

— Кому? Майлыбаеву, говорите? Капитан?! — У Кожаша отвисла челюсть. Он побледнел. — Да за что?

— Ты не был на оперативке?

Кожаш не мог сказать, что его не позвали.

— Полковник дал срочное задание, я и не успел на собрание. Пришел, когда уже началось. Заходить неудобно было. — Он старался отвечать спокойно, но новость жгла его огнем. Неприязнь перерастала в ненависть, в черную зависть. — Сейчас майор Кузьменко говорил что-то о деле Петрушкина. Я задумался и не понял его толком.

— Прости, Кожаш, ничем не могу быть полезен. Я ведь тоже не был на собрании. Сам только что услышал.

Неожиданная новость, которую сообщил Карпов, вошла в сердце Байкина занозой и застряла там. Где же справедливость? Где? Надо что-то делать. Что-то предпринять. Надо помешать триумфу Талгата. О, как ненавистно это имя! И он — капитан! Кожаш задумался. Вдруг он вспомнил про Сауле. Байкин дошел до угла, где стоял телефон-автомат, и позвонил в приемную начальника управления.

— Саулеша? Это ты? Кожаш говорит. Здравствуй, душа моя! Как учеба? Молодец девочка! Ну-у, эти три-четыре года пролетят — не заметишь как. Да-а! И мы получим молодого, опытного юриста. Рад за тебя. Саулеша, мне очень надо с тобой поговорить. Когда мы сможем встретиться? Сегодня, говоришь? Сейчас я занят. Выполняю приказ полковника. Встретимся вечером, ладно? Буду ждать в «Арале».

В тот же вечер Кожаш встретил девушку на мосту, ведущем в ресторан на островке.

— Я не опоздала? Как всегда, когда торопишься, ни одного троллейбуса нет. Шла пешком.

— Я бы все равно не устал ждать, как бы ты ни задерживалась.

Сауле удивилась, покраснела. Кожаш взял ее под руку и с важным видом повел в ресторан. Народу было немного. В глубине зала в полумраке сидело три-четыре посетителя, слышались голоса из беседки, закрытой вьюном и хмелем. Кожаш посмотрел в сторону беседки и среди мужчин в тюбетейках увидел Анастасию. Анастасия, заметив Кожаша, заговорщицки подмигнула ему и лукаво улыбнулась. Кожаш побледнел от ревности. Не хотелось ему, чтобы Анастасия сидела среди этих базарных торгашей. Но пришлось сдержаться.

— Вы знакомы с той женщиной? Она, кажется, с вами поздоровалась.

— Кто ее знает, разве можно всех упомнить? — равнодушно сказал Кожаш и, чтобы вызвать ревность Анастасии, решил сесть к Сауле поближе, но девушка отодвинула стул. Кожаш растерялся. Злыми глазами посмотрел он на Сауле и буркнул:

— Съем я тебя, что ли, недотрога!

Сауле вспыхнула, крепко закусила губу. Тогда Кожаш изменил тактику и стал вести себя так, словно только сейчас познакомился с этой девочкой. Сауле сидела напротив. Кожаш наклонился вперед, вытянул шею, заговорил шепотом. Со стороны могло показаться, что он говорит девушке слова ласковые, волнующие девичье сердце, приятные ей. А говорил он вот что:

— Сауле-джан, ты не знаешь, какие вопросы рассматривались на совещании у полковника?

Кожаш замечал, что девушка неравнодушна к Талгату. Если разговор был о Талгате, если о нем отзывались хорошо, то она не преминет рассказать. А уж знает-то наверняка.

— А я не знаю. Что там рассматривали? — спросила Сауле у него самого.

Байкин успокоился. Значит, Карпов зря говорил. И, улыбаясь, он посмотрел на Сауле, заговорил о том важном для него, ради чего он и пригласил девушку сюда.

— Нельзя так, Сауле! Если ты не будешь знать такие новости, то отстанешь от жизни. Ушками не надо хлопать. Не для того они такие красивые.

— Я вас не понимаю, агай. Какое отношение ко мне имеет сегодняшнее собрание?

— А я-то думал, что ты знаешь. Ты, оказывается, и не слышала, что речь шла о Талгате. Интересно!

— Талгат? Что с ним? — она невольно схватила Кожаша за руку.

Кожаш скосил глаза: видит ли Анастасия. Сауле трясла его за руку.

— Ну, говорите же! Что там было? Талгат провинился?

Байкин вздохнул:

— Эх, Саулеша, ребенок ты еще. Многих вещей не понимаешь, — он вложил в свою ладонь ее тонкие пальчики и погладил их. — Трудно говорить плохое о товарище, с которым вместе работаешь. Сама знаешь, я Талгата уважаю. Никогда ему зла не желал и пакостей не делал, но его поступки просто выходят за все рамки.

Сауле испугалась:

— Что же он сделал?

— Это долгая история, Сауле. До этой минуты я никому ни слова не сказал об этом. Ты сама спросила, поэтому и говорю тебе, — Кожаш залпом выпил фужер пива и налил портвейна для Сауле, но она даже не шевельнулась. Вытерев салфеткой губы, Кожаш продолжил рассказ.

— Ты слышала, наверное, что здесь пропала одна старуха? Да, жена одного бедняги, который работает на мясокомбинате. Когда несчастный человек пришел с заявлением к Кузьменко, тот сказал ему: «Брось переживать! Она где-нибудь у знакомых, а ты панику поднял». Словом, не придал значения этому. За это дело взялся я и вскоре пришел к выводу, что старуха убита. Это свое мнение я доложил полковнику. Он со мной согласился. Тут же дал задание всем оперативным работникам. Мы стали искать убийцу старухи. Легко ли найти человека, если ничего о нем не знаешь? Время шло. Боясь гнева полковника, Кузьменко и Талгат изготовили фальшивый документ и стали преследовать невинного человека, мужа той старухи, калеку, больного инвалида. Красиво? Я настаивал на том, что преступник совсем другой человек. Конечно, чтобы не быть голословным, я собрал кое-какие доказательства. Все со мной согласились. В конце концов нашли преступника. Вернее преступницу.

— Что за ужасное злодейство! За что же было убивать бедную старуху?

— Слушай, Сауле, самое интересное дальше будет, — и Кожаш ласково пожал ей локоть. — Когда дело дошло до задержания преступницы, стали, как по волшебству, возникать разные препятствия. Может, хотели узнать ее связи, думал я, а потом уже арестовать? Но дни проходили, а преступница ходит на свободе. Я до сих пор удивляюсь этому.

— Кто же она, эта женщина?

— Вся беда в этом, Сауле, что она молодая и красивая женщина. У меня язык не поворачивается назвать ее убийцей. У нее есть свой дом, большой, как дворец. Живет богато.

— Нехорошее это богатство! Ворованное, видать! Добра от него не будет!

— Конечно, иначе откуда у молодой вдовы, одинокой женщины, столько добра! При обыске в ее доме нашли сумку и шаль убитой старухи. И все же ее оставили на свободе. Разгуливает себе среди честных людей и никого не боится. Я прямо поражен был, почему ее не арестовали? А потом присмотрелся и увидел, что ей есть на кого опереться. Майор-то человек прямой и доверчивый, Талгат как-то сумел его убедить и толкнул на ложный путь.