Утоли мои печали - Алюшина Татьяна

Но все эти судорожные мысли, стремительно проносящиеся у нее в голове, были всего лишь слабой попыткой сознания защититься от невероятно чувственного воздействия, которое Вершинин на нее производил. Марьяна никогда ранее не испытывала ничего подобного в присутствии мужчины, потому растерялась и сделала тот самый шаг назад.

А Вершинин шагнул вперед, оказавшись совсем рядом, и произнес что-то тихим, убийственно эротическим голосом, открыто заигрывая с ней, и она увидела совершенно ясно, как его карие глаза в тот момент, теплея, стали менять свой цвет, удивительно позеленев.

Что она говорила ему и где нашла силы противостоять этому эротичному натиску, перевести все в шутку и напустить на себя ироничную недоступность – один Создатель знает! Но она шла за Григорием, смотрела в его спину и четко понимала, что пропадать ей совершенно!

Марья еще попыталась как-то сопротивляться мощному чувству, но случился тот обед, на котором она поняла все про Виталия, и два напряженных дня подготовки к его разоблачению – приезд оперативников, ее разговор со следователем и дача показаний, тяжелое ожидание экспертизы и, наконец, и сам юбилейный банкет.

Ах, как же ей не хотелось делать это заявление и самой произносить разоблачительные речи, но Глафира Сергеевна попросила, а Иван настаивал.

И от этих переживаний Марьяна совсем позабыла контролировать свои эмоции, и, получив свободу, те заполонили ее сознание и ее девичье сердце.

Весь обед она чувствовала Григория рядом, ей даже казалось, что локоть ее левой руки и предплечье нагреваются от его близости, а когда она приступила к своему прокурорскому «выступлению», то четко ощущала напряжение Вершинина… и его поддержку!

У нее возникло чувство, что Григорий подпитывал ее своей энергией, прямо физическое ощущение, словно обнял, прикрыв собой и защищая. Скорее всего, ей это просто так казалось, но когда она вскочила с места и кинулась к Виталию, Марьяна определенно чувствовала Вершинина как охраняющую, защищающую силу.

Это особое ощущение! Невозможно передать словами. Но она его совершенно ясно чувствовала – всего! И телесно, и духовно!

Как потом случилось в бане, и после…

Как он пришел поговорить, а она не могла, испытывала сильнейшее желание смыть с себя всю эту черноту того, с чем пришлось столкнуться.

А потом Григорий постучал к ней в баню – и они стояли оба и ждали, что она решит, и оба понимали, что именно она сейчас выбирает. Марьяне казалось, что она чувствует, как Вершинин затаил дыхание, ожидая этого ее решения.

И тот момент, который перевернул все, когда она омывала ему ноги!

Марья даже предположить не могла, что эта, казалось бы, простая процедура окажется такой сакральной, мощной, наполненной древней мудростью, дотянувшейся до них двоих и коснувшейся их своей силой.

Она не стала ему объяснять, что по законам русичей только жена имела право омывать ноги мужу, а незамужним девицам это категорически запрещалось, но… мы все же не в древности.

В тот момент, когда Марьяна опустила руки в воду и начала массировать пальцами его стопу, ей каким-то мистическим образом вдруг передались его ощущения, и она почувствовала всю глубинную красоту этого момента и его невероятную эротичность.

А когда Марьяна посмотрела Григорию в глаза, то увидела, что они снова потемнели до карего цвета.

Обалдеть!

И тогда ей открылась истина – насколько это ее мужчина!

А после было то невероятное соединение в полной, кромешной темноте, когда они могли только чувствовать – телами, кожей. Душой…

Она уехала на следующий день. Поняла, что не хочет видеть всех тех его родственников, что еще вчера обвиняли Григория в смерти деда, выслушивать их фальшивые извинения, да и вообще находиться среди народа.

Даже решилась сама ехать на машине – вот как хотелось сбежать!

А Поленька сразу просекла все ее душевные состояния.

– Марьяша, – улыбалась она, когда подруги накрывали на стол, – кажется, ты полюбила?

– Это так заметно? – смутилась Марьяна.

– Это всегда заметно, – засмеялась Полина.

А как Вершинин ворчал, когда остановил ее посредине улицы в воскресенье вечером!

А какие у них были две последние ночи! Полные тайны, нежности, страсти и любви… даже если он не понял, что любви.

Нет, про это, пожалуй, лучше не вспоминать! – одернула себя Марьяна.

Она не удивилась, что Вершинин перед отъездом ни намеком не дал ей понять, что будет какое-то продолжение или что у них есть перспектива. Не удивилась. И четко понимала, что это не от трусости или мужской пресловутой нерешительности в вопросе женитьбы и серьезных отношений – нет.

А вот что за причина? Вот с этим мужчина пусть разбирается сам.

Вчера Глафира Сергеевна сообщила ей, что Григорий приезжает в Москву, будет защищать докторскую диссертацию, а потом приедет к ней в усадьбу на несколько дней.

Это здорово, делилась радостью старушка, она как раз запланировала очень важное мероприятие, в котором должна участвовать вся семья!

Опять их семья, тоскливо подумала Марьяна.

Ей о своем приезде и столь важном событии, как защита диссертации, Григорий Павлович по каким-то причинам не сообщил, хотя они вчера с ним разговаривали. Типа сюрприз, что ли? Хотя, это именно то общение, которое он установил сразу – никаких разговоров о своих делах и жизни.

Ну-ну! – усмехнулась Марьяна.

Чуть больше чем за два месяца, которые прошли после его отъезда, Григорий Вершинин всячески пытается уверить себя и Марьяну, что их связывает только легкая ненавязчивая дружба.

«Интересно, – подумала Марьяна, усмехнувшись, – насколько хорошо у него получается убедить в этом себя самого?»

Хреново у него получалось!! Хреново!!

Вернее, совсем не получалось! Во время каждого такого легонького разговора с Марьяной ему приходилось жестко контролировать свои эмоции и все, что он говорит, прямо артистом разговорного жанра заделался!

Мать бы вот все это!!

Вершинин хотел ее ужасно – вот только видел ее лицо на экране по скайпу. И вспоминал, как дурак, все их ночи. И этот «не бывающий» в природе оргазм, который они испытывали вдвоем!

Трындец до чего дошел!

В первый же день по приезде Григорий объяснился с Анной. Впрочем, ничего особо объяснять не пришлось, она и сама обо всем догадалась сразу же, с порога, когда он чмокнул ее в щечку.

– Вершинин, – спросила она, пристально вглядываясь в выражение его лица, – ты влюбился, что ли?

– Да, – отрезал он себе все пути к маневрированию.

– Настолько серьезно? – расспрашивала Анна.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});