Дядя самых честных правил 5 - Александр Горбов

сейчас…

— Аполлинарий Крисанфович, снова вас прерву.

Я встал и вышел к доске. Взмахом small wand’а развеял слово и повернулся к классу.

— Судари и сударыни! Те, на кого сейчас укажут, должны будут встать и пройти со мной. Не надо бояться, — я ободряюще улыбнулся девчушке с испуганным личиком, — я просто поговорю с вами.

После моего кивка, Сашка с Таней прошлись по рядам и показали тех, кто среагировал на эфир.

— Ты тоже, — я поманил хулигана, — прошу всех следовать за мной.

Я вывел подростков на крыльцо школы и кивнул на ступеньки.

— Садитесь.

Семь орков смотрели на меня в лёгкой растерянности, не зная, чего ожидать от «барина». А вот хулиган лыбился во все тридцать два зуба, довольный, что избежал ответа у доски.

— Я верно угадал, Разумник?

Опричник-учитель кивнул.

— Всё так, Константин Платонович. Кроме него, — он указал на хулигана, — Ванька Черницын слишком шебутной, чтобы учиться. Ни одного Знака запомнить не смог.

Хулиган встретился со мной взглядом. Шмыгнул носом и утёрся рукавом рубахи.

— Неправда ваша, — буркнул он обиженно, — всё я запомнил, только вы меня выгнали, дяденька Разумник.

— Вот и проверим, — я усмехнулся, — сейчас все по очереди покажут мне выученные Знаки.

Пятеро пареньков и три девчушки справились с заданием на пять с плюсом. Разумник оказался талантливым преподавателем и сумел заложить в них отличную основу деланной магии. Конечно, теоретической подготовкой там и не пахло, но практическое начертание было вбито в рефлексы. Всего пять Знаков, зато без единой помарки. Даже хулиган Ванька Черницын показал себя не хуже остальных.

— Мои поздравления, — я кивнул Разумнику, — у вас призвание к преподаванию деланной магии. Я могу рассчитывать, что вы продолжите подбирать новых учеников?

— Конечно, Константин Платонович, — опричник расплылся в улыбке, — учить мне нравится гораздо больше, чем убивать.

— Вот и отлично. Но этих учеников, уж простите, я у вас заберу.

— Никаких возражений, — он поднял ладони, — мне в радость передать их вам. Видя успех ваших учениц, даже не сомневаюсь, что вы дадите этой молодой поросли гораздо больше, чем мог бы я.

На следующий день я вызвал в усадьбу их родителей и договорился: в дни, когда нет школы, юные дарования будут работать в мастерских. Оплату им положили рубль в месяц, для начала, так что никто не остался в накладе.

Веточки лозы, которыми они пользовались вместо small wand’ов, как и Разумник, я заменил на карандаши. Они позволяют работать гораздо тоньше, хоть и проводят эфир немного хуже, чем нормальный прибор. Но право на собственный small wand им ещё предстоит заслужить.

Дней десять Сашка, Таня и я натаскивали юные дарования на требуемые для зажигалок Знаки. В конце я принял у них экзамен и выдал уже настоящее задание.

Пока крестьяне раскачивались с производством заготовок, на их изготовление Прохор поставил двух подмастерьев. Так что дело постепенно пошло, набирая ход. В результате, когда Ванька Щербатый приехал за товаром, мы сгрузили ему почти сотню изделий.

В самом начале я провёл с Черницыным отдельную беседу. Как взрослому объяснил без недомолвок — хочешь достичь чего-то большего, чем пахать землю, возьмись за ум. Никакого баловства и глупостей во время работы, после первого же замечания он вернётся в деревню к родителям. К моему удивлению, он внял с первого раза. Шуточки всё равно откалывал, но исключительно за пределами мастерской. Стоило же переступить её порог, как он преображался и вёл себя как настоящий мастер. Видя его старание и смекалку, я бы предрёк ему большое будущее.

* * *

Магия так и не желала пробуждаться. Приближался конец сентября, а во мне всё ещё было глухо, как в погребе. Только ночами снился воющий Анубис, летящие «молоты», покалывание силы на кончиках пальцев и вкус эфирного «перегара» на языке. От таких снов я просыпался с мокрым от пота лбом и долго лежал в темноте, не в силах заснуть.

В очередной раз очнувшись от подобного кошмара, я встал, зажёг свечу и спустился на кухню. Выпил чуть тёплого чая, посидел, глядя в окно, и задумчиво сжевал ватрушку, попавшую под руку. Честное слово, знал бы заранее, чем всё обернётся — выгнал бы Лукиана с порога. Пусть «ущербный», по его словам, Талант, но он у меня был! Я мог на равных сражаться с неслабыми магами, на войне отлично справлялся. А сейчас? Я чувствовал себя голым и беспомощным. Надо или трясти монаха, чтобы вернул Талант, или придумывать обходные пути с деланной магией. Жаль, но шансов взять Лукиана за горло у меня не было — силён гад. Так и придётся обходиться Знаками и Печатями.

Отогнав мрачные мысли, я пошёл обратно к себе в надежде заснуть.

— Шрррх! Шрррх!

Мыши? Нет, никаких мышей быть не может! Последнюю Мурзилка сожрал ещё летом. А что тогда? Держа свечку на вытянутой руке, я пошёл на звук.

Долго плутать не пришлось — шорохи доносились из подвала. Кто-то скрёбся там в глубине, будто сотня мышей-переростков. И видимо, не в первый раз: дверь в подвал была заколочена двумя досками крест-накрест, а сверху ещё и перетянута цепью.

— Ну уж нет, так не пойдёт. В моём доме можно скрестись только с моего разрешения.

Не успел я подумать о топоре для распечатывания подвала и «громобое» для всего остального, рядом послышалось лёгкое покашливание.

— Мне тоже интересно, что там.

Киж протянул два «громобоя», а сам взялся за дверь.

— Оно только ночью скребётся, — отдирая доски, заметил мёртвый поручик, — а днём тихо сидит. Думаю, там какая-то тварь, созданная Василием Фёдоровичем. Костяная гончая или гаргулья.

— Отец Лукиан говорил, что костяные гончие — это выдумки.

Киж на секунду обернулся и с сарказмом ответил:

— Ну, древнему некроманту, конечно, виднее, чем обычному мертвецу. Куда мне до его знаний.

Цепь, глухо звякнув, упала на пол.

— С вашего разрешения, Константин Платонович, я первый.

Возражать я не стал. Взвёл курки «громобоев» и пошёл вслед за Кижом вниз по лестнице.

Глава 39

Руки и письма

Киж остановился на последней ступеньке лестницы и еле слышно выдохнул:

— Ах ты ж в гробину мать, господи прости, через шляпочку! Ёж вашу кашу под коленку через коромысло, черепушку подмышку да налево с предподвыпердом в правую ноздрю! Бабушку мою в ребро через семь гробов за самоваром в тринадцатую становую кость!

Мертвец сплюнул и матерно выругался. Я заглянул ему через плечо и еле сдержался, чтобы не добавить десяток загибов к сказанному.

В первую секунду мне показалось, что каменный пол подвала покрыт червями. Толстыми, белёсыми, суставчатыми, слепо тычущимися в разные стороны. Я моргнул, вглядываясь в отвратительное зрелище, и понял — это не черви, а пальцы!

Подвал был заполнен