Джон Картер – марсианин - Эдгар Райс Берроуз

же кабине, которая доставила нас наверх. Там мы вошли в подводную лодку, которая через длинный туннель глубоко под поверхностью Барсума доставила нас в бассейн, из которого мы отправились в храм Иссы.

С этого острова на небольшом крейсере нас перевезли на далекий остров Шадор. Здесь оказалась небольшая каменная тюрьма, и при ней стража из шести чернокожих. Никакой церемонии при нашей передаче не произошло. Один из чернокожих огромным ключом открыл дверь темницы, мы вошли, дверь закрылась, замок щелкнул, и мною снова овладело страшное чувство безнадежности, которое я уже испытал в таинственной комнате, затерянной в толще Золотых Скал под садами святых жрецов.

Но тогда со мной был Тарс Таркас, теперь же я был совершенно один, со мной не было друга. Я снова начал раздумывать о судьбе великого тарка и его прекрасной спутницы Тувии. Если даже каким-то чудом они спаслись и люди пощадили их жизнь, разве мог я надеяться на помощь, которую, я знал, они с радостью оказали бы мне?

Как могли они догадаться о моей судьбе, проведать о том, где я нахожусь? Никому на Барсуме и не снилось, что существует место, подобное этому. И даже знай они точное местоположение моей темницы, разве это помогло бы мне? Кто мог проникнуть в подземное море, оберегаемое могучим флотом перворожденных? Нет, мое дело было безнадежно!

«Ну, все равно я должен сделать все от себя зависящее», – подумал я и, поборов отчаяние, решил исследовать свою темницу.

Ксодар сидел, опустив голову, на низкой каменной скамье, почти в середине комнаты. Он не проронил ни слова с того времени, как Исса разжаловала его.

Строение не имело крыши, стены были высотой в тридцать футов. Посередине были два небольших окна с прочными решетками. Темница была разделена перегородками высотой в двадцать футов на несколько камер. В нашем отделении больше никого не было, но две двери, которые вели в другие комнаты, были полуоткрыты. Я вошел в одну – она была пуста. Я прошел через другие комнаты и наконец в одной из них нашел мальчика – красного марсианина, спящего на каменной скамье.

Другой мебели, по-видимому, не полагалось.

Очевидно, мальчик был единственным пленником, кроме нас. Я нагнулся и посмотрел на него. Было что-то странно знакомое в его лице, однако я не мог его узнать. Черты мальчика были очень правильны и необычайно красивы, но он казался типичным представителем своей расы.

Я не будил его. Сон в темнице – бесценный дар. Мне случалось видеть мужчин, буквально зверевших, если товарищи по камере будили их не вовремя.

Вернувшись к себе, я нашел Ксодара сидящим в том же положении, в каком я его оставил.

– Послушай! – вскричал я. – Нечего унывать! Это ни к чему не ведет! Никакого позора не было в том, что тебя победил Джон Картер. Ты видел сегодня, с какой легкостью я справился с Туридом, и ты помнишь, как я убил троих твоих товарищей на палубе крейсера.

– Лучше бы ты и меня убил тогда вместе с ними!

– Перестань! – воскликнул я. – У нас есть надежда! Мы оба великие бойцы. Почему бы нам не завоевать себе свободу?

Он посмотрел на меня с изумлением.

– Ты не знаешь, что ты говоришь, – ответил он. – Исса всемогуща. Исса всеведуща. Она слышит слова, которые ты говоришь. Она знает мысли, которые рождаются в твоей голове. Идти против ее приказаний – кощунство!

– Вздор, Ксодар! – воскликнул я нетерпеливо.

Он в ужасе вскочил со скамьи.

– Проклятие Иссы падет на тебя! – прошептал он. – Через миг ты будешь повержен и погибнешь в страшных мучениях!

– Неужели ты и правда веришь этому, датор? – спросил я его удивленно.

– Верю, конечно. Кто осмелился бы сомневаться?

– Я сомневаюсь, Ксодар; более того, я отрицаю ее всемогущество, – сказал я. – Ты говоришь мне, что она знает даже мои мысли? Что мне до этого? Красные люди уже много веков обладают способностью читать мысли. Они обладают еще другой удивительной силой: скрывать свои мысли так, чтобы никто не смог прочесть их. Первому секрету я научился много лет назад. Второму мне учиться не пришлось; на всем Барсуме нет человека, который сумел бы узнать, что у меня в голове, и ваша богиня не сможет проникнуть в тайник моего сознания так же, как не сможет прочесть и твоих мыслей, если ты не у нее на глазах. Если бы она догадалась, о чем я думаю, то боюсь, что ее гордость сильно пострадала бы в ту минуту, когда я обернулся и по ее приказу взглянул на священное видение ее лучезарного лика.

– Что ты хочешь сказать? – прошептал он испуганным голосом и так тихо, что я еле услышал его слова.

– Я хочу сказать, что она показалась мне самым безобразным существом, которое я когда-либо видел.

Минуту он смотрел на меня, пораженный диким ужасом, а затем с криком «богохульник» бросился на меня. Я не хотел больно ударить его, да в этом и не было необходимости. Он был безоружен и, следовательно, совершенно безопасен для меня. Я просто схватил его запястье левой рукой, размахнулся своей правой над его левым плечом, зацепил его левым локтем под подбородком и прокрутил назад. Он беспомощно повис, глядя на меня в бессильной ярости.

– Ксодар, – сказал я, – будем друзьями. Нам придется, быть может, целый год прожить вместе в этой маленькой комнате. Мне жаль, что я оскорбил тебя, но я не мог себе представить, что тот, который так жестоко пострадал от несправедливости Иссы, все еще верит в ее божественность и непогрешимость.

Я хотел бы сказать тебе еще несколько слов, Ксодар, и поверь, не для того, чтобы оскорбить тебя снова, а для того, чтобы ты признал факт, что, пока мы живы, мы сами являемся господами нашей судьбы – мы, а не какой-нибудь бог!

Вот смотри: Исса не поразила меня и не спасла своего верного Ксодара из рук богохульника, который поносил ее божественную красоту! Нет, Ксодар, поверь: Исса – простая смертная. Только бы выбраться из ее лап, и она больше не сможет причинить нам вреда.

С твоими знаниями этой необыкновенной страны и с моими знаниями внешнего мира два таких бойца, как ты и я, смогут пробить себе путь к свободе! Даже если мы умрем во время этой попытки, разве память о нас не станет светлее? Разве лучше оставаться здесь, ожидая бесславной смерти раба? Разве лучше зависеть от жестокого, несправедливого произвола той, кого ты полагаешь богиней, или смертной, как думаю я?..

Выговорив это, я поставил Ксодара на