За тридевять планет - Георгий Попов

— Да, ты права — старая. И я тоже буду старый… Но это ничего не значит. Сюда прилетит мой сын и женится на твоей дочери, и возьмет ее с собой на Землю… А разве это не одно и то же?

Даша утвердительно закивала головой. Я был рад, что все кончилось как нельзя лучше.

— Ну вот, умница! — сказал я, беря Дашу на руки. — Я тоже ведь люблю тебя… И насчет кривых ног — это я так, сдуру, ты не верь… Ноги у тебя чудесные! Если бы я жил здесь, на этом шарике, поверь, и минуты не стал бы колебаться… Мы с тобой, Даша, нарожали бы кучу детей — я люблю детей — и воспитали бы их настоящими людьми. Но я, кажется, заговорился? Пора, Даша, пора!.. Ты знаешь, где стоит мой корабль? Интересно, кто тебе сказал? Гоша, Сашка, Федька? Ни тот, ни другой, ни третий? Кто же тогда?.. Ну, да это уже не имеет значения. Я хочу сказать — послезавтра не приходи меня провожать, не надо! Во-первых, учти, слишком близко подходить нельзя — обожжет, — а, во-вторых… я не хочу, чтобы ты лишний раз волновалась.

И я зашагал дальше. Отойдя шагов десять, я оглянулся. Вдали, среди громадных лиственных и хвойных деревьев, виднелась стройная фигурка в белом. Это была Даша. Она стояла, привстав на цыпочки, и махала руками.

VIII

Прошло около часа, как я приземлился на какой-то странной планете. Когда я летел сюда, в космос, никакой планеты на пути не было видно, и вдруг… Я даже вздрогнул от неожиданности. Что делать? Переключив корабль на ручное управление, я стал медленно снижаться и скоро почувствовал под собою нечто твердое.

— Ну, Эдя, кажется, тебе опять пофартило, — сказал я вслух, прислоняясь к иллюминатору.

Замечу кстати, что наедине с самим собой разговаривать вслух просто необходимо. Космос коварен прежде всего тем, что человек не чувствует движения. В конце концов начинаешь думать, будто все время болтаешься на одном месте. Есть от чего сойти с ума! И вот тут-то бодрые, даже патетические разговоры с самим собой оказываются подслащенной пилюлей.

С этой целью надо вообразить собеседника и помаленьку, исподволь, донимать его каверзными вопросами.

Диалог может выглядеть примерно так.

— Ну, жив? — спрашиваешь, воображая человека, которому полет въелся в печенки.

— А то нет? — отвечает тот еле-еле.

— Это, брат, тебе не в министерском кресле сидеть, не какие-нибудь бумажки подписывать!

Ты, конечно, понимаешь, что министра в космос не пошлют, ему и на Земле, дай бог, работенки хватает. Но тебе очень уж хочется поболтать именно с министром, калачом тертым, и ты воображаешь министра.

Впрочем, после пребывания на той, второй планете (я стал звать ее второй планетой в отличие от Земли, которая для меня навсегда останется первой) нужда в министрах и прочих чинах отпала сама собой. Мне приятнее было обращаться мысленно к тому, второму Эдьке Свистуну и болтать с ним на всякие темы. Да это и проще было. Попробуйте вообразить министра, которого вы и в глаза не видели. А Эдькина внешность мне была известна во всех подробностях. Ведь он — это я, а я — это он.

— Да, пофартило, — продолжал я, всматриваясь в розовое безмолвие.

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь! — смеется второй Эдька Свистун.

— Конечно, говорить «гоп» рановато, но уже одно то, что мы не завязли в этом киселе, а обрели некую твердь, что-то значит! Признаться, риск был громадный!

— Еще бы!

— Но теперь все в прошлом. Теперь, дорогой мой, надо как-то выяснить, обитаемая эта планета или необитаемая. И если обитаемая, то какова степень цивилизации живых существ, которые здесь обитают. Если они, эти существа, все еще на четвереньках ползают, тогда привет! Гусь свинье не товарищ.

Слово «кисель» у меня вырвалось не случайно. Действительно, эта, третья планета была окутана плотным туманом, похожим на густой розовый кисель. Разглядеть что-либо сквозь это невообразимое месиво было невозможно. Туман, туман… Кажется, прыгни в него и завязнешь, как в трясине. Я думал, вот-вот разойдется, рассеется… Как бы не так! Минул час, а кругом все та же довольно жуткая картина. Проще всего было нажать на кнопку с надписью «Старт» и лететь дальше.

Однако желание узнать, что это за планета (любопытство — двигатель прогресса, это давно известно), взяло верх. Я остался.

Чтобы не терять времени даром, я стал продолжать эти записки. Писать было страшно неудобно [15]. Корабль совершенно не приспособлен для такого рода занятий.

Даже столика сносного нет! Я вынул контейнер, положил его прямо перед собой на колени, на контейнер — бумагу, и пошло.

До корабля я добрался в сумерках. Посидел, прислушиваясь к шуму сосен, и полез в свою космическую обитель. Ну, вот и кончилось мое пребывание на этой планете. Сейчас я подберу веревочную лестницу, закрою наглухо люк и навсегда отрешусь от мира сего.

Веревочную лестницу я действительно подобрал (она могла еще пригодиться), а люк закрывать не стал. Мне хотелось еще подышать здешним воздухом, который вобрал в себя запахи берез, сосен, чистейшей речки Бурлы и такого же чистейшего озера Песчаного, словом, всего того, чем красна эта земля.

Признаться, было очень грустно. Вот прилетел на совершенно незнакомую планету, где все как у нас, не успел обжиться и сойтись с людьми, и снова в путьдорогу.

Теперь мне начинало казаться, что я зря не открылся. Люди здесь толковые, ну, свозили бы в Сибирскую академию наук к товарищу Лаврентьеву (здешнему товарищу Лаврентьеву, разумеется), ну, сняли бы на пленку, показали по телевидению… Удовольствие невелико, правда, зато сколько впечатлений!

Я представлял, как меня везут на машине сначала в Камень-на-Оби (по сему случаю не пожалели бы и машины с двигателем внутреннего сгорания, черт побери), потом на ракете с подводными крыльями дальше, до самого академгородка, расположенного на берегу моря.

Народу — сосновой шишке упасть некуда. В толпе я узнаю Лаврентьева и Келдыша (президент из Москвы прилетел) и, конечно же, несметные полчища хроникеров, репортеров, фотокорреспондентов и кинооператоров… О Русь!

Ракета не успевает причалить, как раздаются аплодисменты, возгласы: «Ура, Эдя!» — вспыхивают блицы, сверкают объективы фото- и киноаппаратов… Здорово, а? Но, увы, ничего этого я не увижу и не узнаю. Я еще на этой планете, но меня уже отделяет от нее стена толщиной… [16] думаю я. Вот сейчас я устроюсь поудобнее, посплю малость, часиков пять-шесть, а проснусь — и кнопку нажимать пора. «Старт!» — и мой чудо-корабль преодолеет здешнее притяжение и, постепенно набирая скорость, полетит, полетит, полетит…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});