Иной путь - Влад Верещагин

   Что-то с этими "аарн" было не так. Что-то в них было пугающее Повелителя, что-то угрожающее его планам. Они были опасны. Вернее, даже не они - их лидер, этот Станислав. Без лидера они рассыплются, разойдутся, станут нормальными, обычными людьми и разделят их участь. Надо только убрать всего одного человека. Ветровский, пожалуй, гораздо опаснее Черканова. По большому счету, Черканов как раз никакой угрозы не представлял, и Дориан исподволь натравливал на него Велеса лишь для того, чтобы сломать довольно стойкие принципы паренька. Напрямую невозможно, больше того - слишком высок риск, что мальчишка его раскусит. А вот так, кружным путем... Сначала он примет для себя, что кое-какие преступления можно оправдывать целью, ради которой они совершаются. Одно убийство - и он примет. А потом очень, очень быстро привыкнет оправдывать так все.

   Жаль, не удастся натравить Велеса на Ветровского. Ну, по крайней мере - пока. Что ж, пусть наблюдает и докладывает пока что, а там - посмотрим, решил Повелитель, отвлекаясь от своих мыслей и прислушиваясь к дальнейшему рассказу юноши.

   - Благотворительность, опять же. Сейчас, например, они собираются провести какой-то там вечер, а на вырученные деньги купить нужные вещи для детских домов. В общем, на мой взгляд, эти аарн просто психи-идеалисты, но психи не опасные. Наблюдать за ними мы, естественно, будем, но предпринимать что-то против я пока не вижу смысла.

   - Согласен. Но наблюдай пристально и обо всем докладывай.

   - Хорошо, учитель.

   - Если на этом все, то я вынужден прощаться. Извини, у меня еще очень много дел...

   - Да, конечно! Мне, в общем-то, тоже пора.

   - Я свяжусь с тобой, когда придет время следующей встречи. А ты... знаешь, а скажи-ка мне название и автора той запрещенной книги. Посмотрю хоть на какой почве эти твои идеалисты выросли.

   - Не помню я их, - признался Велес, но заметив недовольство на лице Дориана, тут же добавил. - Но я могу завтра в универе уточнить и сообщить вам.

   - Хорошо, так и сделай. Следи внимательно за Ветровским и постарайся разобраться, что за зверь такой этот Черканов. Все, до встречи, Велес.

   - До встречи, учитель...

IV. V.

Ты знаешь все, что надо знать

Я знаю чуть больше, чем надо...

   - Да все яснее ясного с этим убийством, - горячился лейтенант Мельницкий. - Парень его кончил, как пить дать!

   - Доказательства? - майор закурил, откинулся на спинку стула.

   - Какие еще нужны доказательства? Мы взяли его прямо над трупом!

   - Доказательства. Хотя бы какие-нибудь.

   - Да он сам признался! Капитан Краснов спрашивал - твоих рук дело? Он кивал! Я вам говорю, дело ясное!

   - Ясное только то, что тебе, лейтенант, очень не хочется начинать карьеру с висяка, - спокойно отозвался майор, стряхивая пепел прямо на потертый линолеум. - Значит, так: пока не предоставишь мне по этому делу доказательств - либо вещественных, либо свидетельских показаний - даже не пытайся выдвигать обвинения Ветровскому. А сперва вообще неплохо бы парнишку допросить.

   Лейтенант вздохнул. Он уже понял, что так легко отвертеться не выйдет.

   - Хорошо, давайте допросим. Здесь или...

   - Здесь, чего бегать лишний раз?

   Арестованного привели через пять минут. Выглядел тот, мягко говоря, неважно: покрасневшие белки глаз, слипшиеся сосульками волосы, синяки под глазами, огромный кровоподтек на скуле и яркая ссадина на лбу. "Работу капитана Краснова видно сразу" - недовольно подумал майор, присматриваясь к подозреваемому.

   Юноша был смертельно бледен, а в глазах застыло странное чувство, которое никак не поддавалось точному определению. Некая смесь из детской обиды, боли утраты, ненависти к убийце, мрачной решимости, глубокого одиночества и еще - обреченная покорность судьбе. Потухшие это были глаза. И уж точно не чувствовалось, что их обладателю всего лишь шестнадцать лет.

   - Итак, господин Станислав Вениаминович Ветровский, студент первого курса психологического факультета высшего института Петербурга, зачем вы убили вашего приемного отца? - будничным тоном спросил Мельницкий, вроде как отстраненно глядя в окно, но в то же время краем глаза наблюдая за реакцией обвиняемого.

   Майор только головой покачал - молод еще лейтенант, и постоянно забывает о существовании такой штуки, как презумпция невиновности. Против Ветровского ничего не было, и оба это знали.

   Сперва Стасу показалось, что он ослышался. Они что, и в самом деле полагают, что это он убил Вениамина Андреевича? Но оба полицейских выглядели вполне серьезно, да и неуместна была бы подобная шутка.

   Но на сильные эмоции юноша сейчас был не способен. Это несколько часов назад, когда он очнулся в отдельной камере, придя в себя после успокоительного, и осознал, что произошло, тогда да - готов был кататься по полу, выть, кричать и ненавидеть все, что только можно было ненавидеть. Вот только скованные за спиной руки и затекшее в неудобном положении на жестких и холодных нарах тело не желали слушаться, а за решеткой негромко переговаривался с кем-то по мобилу дежурный. Стас не хотел, чтобы кто-то видел его таким, и просто около часа лежал, невидяще глядя в стену и не замечая, как лицо становится мокрым от слез.

   Сейчас же, услышав это невозможное, идиотское обвинение, он едва не рассмеялся - горько, сквозь все еще застывшие в горле слезы.

   - Я не убивал его, - просто ответил он, почти не переменившись в лице.

   - Согласно показаниям капитана Краснова, при задержании вы утверждали обратное.

   - Я ничего не утверждал. У меня был шок, истерика. Потом мне вкололи успокоительное, я был не адекватен и не мог отвечать на вопросы, - безэмоционально проговорил Стас, не глядя ни на одного из полицейских.

   - Как в таком случае вы объясните свое появление рядом с трупом?

   - Я возвращался домой. Вениамин Андреевич, скорее всего, вышел в магазин что-нибудь купить. Я решил срезать, и пошел через дворы и переулок. Когда зашел в переулок - увидел тело, и сворачивающего за угол человека. Я подошел к лежащему, хотел спросить, не нужна ли помощь. Потом узнал его, и... - светлые ресницы дрогнули, юноша почти незаметно прикусил губу, пытаясь удержать рвущуюся из глаз боль.

   - Почему вы шли со стороны переулка, а не от метростанции?

   Вопросов было много, они повторялись, переплетались, взаимоисключались... Молодой полицейский явно решил попрактиковаться в методиках ведения допросов. Стас не возражал - ему было все равно. Методично отвечал, не сбиваясь и не путаясь в показаниях, равнодушно смотрел в стену. Через полчаса попросил дать ему сигарету.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});