48 законов власти - Роберт Грин

Я скорее предам весь мир, чем позволю миру предать меня.

Военачальник Цао Цао, 155—220

Соблюдение закона (2)

Много лет Чезаре Борджиа воевал за власть над значитель­ной частью Италии во имя своего отца, папы Римского Александра. В 1500 году ему удалось захватить Романью. Этой провинцией в Северной Италии долгие годы правила череда алчных господ, умножавших свое личное богатство. Не имея полиции или других дисциплинарных сил, Романья скатилась к полному беззаконию, целыми областями управляли воры и враждующие между собой семьи. Чтобы установить порядок, Чезаре назначил главным комендантом города некоего Ремирро де Орко, властного и жестокого человека, по словам Никколо Макиавелли. Чезаре дал де Орко не­ограниченные полномочия.

Приступив к делу с энергией и решительностью, де Орко установил жестокий, безжалостный порядок в Романье и вскоре устранил почти всех нарушителей закона. Но в своем рвении он порой заходил слишком далеко, и спустя один-два года местное население стало бояться и ненавидеть его. В декабре 1502 года Чезаре предпринял решительные действия. Сначала он постарался, чтобы стало известно, что он неодобрительно отзывается о жестокости и зверствах де Орко. Затем 22 декабря по его приказу де Орко был помещен в тюрьму города Сезена, а когда на следующий день после Рождества горожане проснулись, на городской площади их ожидало странное зрелище: обез­главленное тело де Орко, облаченное в роскошные одежды с пурпурным капюшоном, насаженная на пику голова, окровавленный нож палача и плаха возле головы. Макиавелли так заканчивает свои комментарии к этому событию: «Жесто­кость этой сцены ошеломила людей и вызвала их удовлетворение».

Толкование

Чезаре Борджиа был истинным мастером в играх власти. Он всегда планировал свои действия на много ходов вперед, расставляя соперникам хитроумнейшие западни. За это Макиавелли превозносил его в своей книге «Пра­витель».

Чезаре предвидел будущее Романьи с удивительной ясностью: только безжалостное правосудие было способно установить порядок в провинции. Процесс затянется на многие годы, и вначале люди будут приветствовать порядок. Но постепенно у него появится все больше врагов, и граждане начнут взывать о смягчении такого мучительного для них порядка. Сам Чезаре не хотел поэтому, чтобы его имя ассоциировалось с этим жестким законопорядком, ведь ненависть народа вызвала бы впоследствии множест­во проблем. Вот он и выбрал человека для выполнения грязной работы, зная наперед, что, когда работа будет сде­лана, голова де Орко закрасуется на пике. Кандидат на роль козла отпущения в этом случае был намечен с самого начала.

Если в случае с Цао Цао козлом отпущения стал совершенно невинный человек, то в Романье он был опасным оружием из арсенала Чезаре, с помощью которого Чезаре удалось сделать черновую работу, не обагрив кровью собственные руки. В этом втором варианте важно отделить себя от этого человека — либо бросив его на произвол судьбы, либо даже, как сделал Чезаре, самому свершив над ним акт справедливого — в глазах всех —возмездия. Вы должны не только не быть замешаны в деле, но и произвести впечатление человека, способного навести порядок.

Афиняне постоянно содержали за счет государства немалое количество опустившихся и бесполезных существ; а когда над городом разражалось какое-либо бедствие — чума, засуха или голод... [этих козлов отпущения] выводили... и приносили в жертву, обычно побивая камнями за пределами города.

Из «Золотой ветви»

сэра Джеймса Джорджа Фрейзера,

1854–1941

Ключи к власти

Использование козлов отпущения старо, как сама цивилиза­ция, примеры можно найти в истории самых разных на­родов по всему миру. Основная идея, стоящая за этим, — переадресовка своей вины и греха другому — предмету, животному или человеку, который или которого затем наказывают или уничтожают. Иудеи использовали живого козла (отсюда и термин «козел отпущения»), на его голову священник возлагал обе руки, исповедуясь в грехах сынов Израилевых. Таким образом грехи переносились на животное, после чего его уводили и бросали в лесу.

У афинян и ацтеков козла заменяли люди, часто те, которых кормили и содержали для этой цели. Поскольку считалось, что боги насылают голод и чуму на смертных в наказание за проступки, люди страдали не только от самих голода и чумы, но и от чувства вины и раскаяния. Они освобождали себя от вины, перенося ее на невинного, чья смерть должна была удовлетворить божественные силы и изгнать зло.

Это, по сути дела, очень и очень типичная человеческая реакция — не заглядывать в глубь себя, совершив ошибку или преступление, но озираться по сторонам и возложить вину и осуждение на кого-то, кто подойдет для этой цели. Когда в Фивах свирепствовала чума, Эдип повсюду искал ее причину, только не в самом себе и не в собственном грехе инцеста, которым как раз и разгневал богов, вызвав бедствие. Эта подспудная потребность перевести вовне свою вину, проецируя ее на другое лицо или объект, имеет огромную власть, и люди с умом знают, как этим пользоваться.

Жертвоприношение — ритуал, возможно, самый древний из всех ритуалов, а ритуал — тоже источник силы. Вспом­ните, как в убийстве де Орко Чезаре Борджиа распорядился символично расположить его тело. Обставив всё столь драматично, как бы совершив ритуал, он сконцентрировал вину на де Орко. Граждане Романьи отреагировали мгновенно. Поскольку для нас так естественно искать не внутри, а снаружи, мы с готовностью принимаем вину козла отпущения.

Кровавое заклание козла отпущения выглядит вар­варским пережитком прошлого, но практика эта живет и в наши дни, хотя бы фигурально или символически. Пока власть имущие должны выглядеть безгрешными и никогда не совершающими ошибок, до тех пор козлы отпущения будут нужны миру. Какой современный лидер признает вину за свои деяния? Он ищет, кого осудить, ему нужен козел отпущения, чтобы принести жертву. Когда «культурная революция» Мао Цзэдуна с позором провалилась, великий кормчий не принес покаяния китайскому народу. Вместо этого, как до него Цао Цао, он выставил козлов отпущения, в том числе своего личного секретаря и высокопоставленного члена партии Чен Пота.

За Франклином Д. Рузвельтом закрепилась репутация честного человека и политика. На протяжении своей деятельности, однако, и он не раз сталкивался с ситуациями, в которых порядочное поведение могло повлечь за собой политическую катастрофу, но в то же время невозможно было позволить, чтобы его уличили в нечистоплотности или игре против правил. По этой причине в течение двадцати лет его секретарь Луис Хоуи играл при нем роль де Орко. Это он вел все тайные дела, манипулировал прессой, занимался закулисными интригами и коварными маневрами. И какая бы ошибка ни была совершена, какой бы нечистый трюк, противоречащий тщательно создаваемому имиджу Рузвельта, ни становился достоянием общественности, Хоуи служил козлом отпущения и никогда не жаловался.

Помимо перенесения на него вины, козел отпущения может служить инструментом для устрашения и предупреж­дения. В 1631 году был предпринят заговор с целью отстранения от власти французского кардинала Ришелье. Этот заговор известен теперь под названием «День простофиль». Попытка почти удалась, поскольку в ней приняли участие представители высших эшелонов государственной власти, включая королеву-мать. Но Ришелье устоял благодаря удаче и тем, кто молчаливо ему потворствовал.

Одной из ключевых фигур заговора был Мариллак, хранитель печати. Ришелье не мог заключить его в тюрьму, не вовлекая короле­ву-мать, это было бы слишком опасно. Поэтому он избрал целью брата Мариллака, маршала армии. Этот человек не участвовал в заговоре. Ришелье, однако, боясь, что могут быть и другие заговорщики, особенно в армии, решил устрашить их показательной казнью. Он судил брата по сфабрикованным обвинениям и потом казнил его. Таким образом, он косвенно наказал истинного виновника, хотя тот и был защищен от прямой угрозы расправы, и предупредил всех потенциальных заговорщиков, что он не остановится ни перед чем, даже казнью невиновного, ради сохранения власти.

В самом деле, часто на роль жертвы для заклания выбирают именно самого невинного. Эти люди недостаточно влиятельны, для того чтобы сопротивляться, а их наивные протесты можно трактовать как доказательство их вины. Но следует соблюдать осторожность и чувство меры, чтобы не создать образ мученика. Важно, чтобы вы выглядели жертвой, несчастным вождем, которого подвели и даже предали негодные приближенные. Если ваш козел отпущения выглядит слишком слабым, а наказание непомерно жестоким, вы можете пасть жертвой собственной комбинации. Иногда необходимо подобрать на эту роль кого-то посильнее — того, кто в конце концов вызовет меньше симпатий.