Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I - Джон Гай

был его родственником, Сесил – личным секретарем, Тинн – управляющим, а Вулф – бывшим флотским капитаном. Хотя в поведении Сомерсета не было ничего противозаконного, его высокомерие и неучтивость вызывали негодование. Адресованные ему докладные записки ставили дела короля в один ряд с его собственными. Пэджет, например, писал ему о «вашей работе в парламенте», «ваших международных отношениях», «вашем долге», «ваших военно-морских силах», «вашем предписании по религии» и т. д. Советники сетовали, что со времен Уолси документы не «составляли так величаво».

Однако Сомерсет добился того, чего не удалось достичь Уолси: он правил и при дворе, и в Вестминстере. Он сделал Стэнхоупа своим человеком при дворе, повысив того до главного джентльмена личных покоев и джентльмена стула. Соответственно, Стэнхоуп заменил Дэнни на посту управляющего королевской казной. Он также хранил «сухую печать» подписи Эдуарда – новая печать позволяла Сомерсету подтверждать финансовые операции и набирать войска. Более того, имея в своем распоряжении королевскую подпись, протектор имел и возможность королевского волеизъявления, стал квазикоролем[477]. Тем не менее Совет встревожился, когда Сомерсет отдал приказ не пропускать ничего за настоящей подписью Эдуарда без его визы и поставил печать на частично заполненные указы. Когда же Сомерсет при помощи печати сформировал армию против мятежников Кетта, его противники сочли эти действия первым шагом к «защите» короля от них самих. Единовластие Сомерсета (так же, как и его политика) спровоцировало контрпереворот Уорика.

Обстановку портила и фракционность. За несколько дней до смерти Генриха VIII Уорик склонил Томаса Сеймура, брата протектора, очень огорченного тем, что его не назначили в Регентский совет, заявить свои права на опекунство над Эдуардом, поскольку он тоже был дядей принца. Сначала Уорик вовлек Сеймура в борьбу за опекунство, а потом сказал Сомерсету: «Разве я не говорил вам не раз, что он будет… завидовать вашему положению… он не остановится до тех пор, пока не опрокинет вас снова»[478]. Сомерсет дал своему брату место в Совете и назначил того лорд-адмиралом, однако между ними был вбит клин. Это требовалось для новой политической игры Уорика: он знал, что ему нужно внести раскол между братьями, чтобы продвинуть собственную карьеру. Его цели получили перспективу после смерти Екатерины Парр[479], когда Томас Сеймур замыслил жениться на принцессе Елизавете. К Рождеству 1548 года поползли слухи, что она беременна от лорд-адмирала, который ничего не сделал, чтобы прекратить эти разговоры; он даже поощрял такие сплетни. Он также добивался поддержки Райотсли в заговоре против брата, намекая, что это позволит смещенному лорд-канцлеру вернуть себе должность[480]. Однако Райотсли был куда более проницательным и опытным политиком. Он не только не присоединился к Томасу Сеймуру, но и донес на него, а за эту услугу лорд-протектор Сомерсет вернул его обратно в Совет! Сеймура арестовали 17 января 1549 года и обвинили в государственной измене по тридцати трем статьям. Это отдавало преувеличением, однако протектор опасался, что противники нанесут ему удар через брата. По этой причине Сеймура объявили вне закона в парламенте без всякого судебного разбирательства; его казнь состоялась 20 марта того же года.

Ключ к стратегии Сомерсета – его личные качества. Он был нерешительным, но упрямым, надменным, склонным к навязчивым идеям. Стремясь казаться добродетельным и заслужить широкое уважение, он добивался народного уважения, подслащивая свою врожденную жестокость разговорами о милосердии и справедливости. Частично это отдавало ренессансным самопиаром, частично он так желал задать тон правлению. Все же альтруизма там не было: более любого другого политика эпохи Тюдоров, за исключением последнего фаворита Елизаветы второго графа Эссекса, Сомерсет ставил знак равенства между своим честолюбивым замыслом и общественным благом. Он содействовал работе комиссий по огораживанию и налогу на овец, якобы стараясь защитить бедных от богатых, однако его истинные взгляды совершенно соответствовали времени – характерные для аристократии, стяжательские, авторитарные[481]. Тех, кто ошибочно полагал, что общественное устройство Англии находится на повестке дня, объявляли бунтарями. Если Сомерсет не сразу реагировал на бунт, то не из милосердия, а от нерешительности и сильного желания не отвлекаться от своей всепоглощающей навязчивой идеи – завоевания Шотландии.

Шотландия имела ключевое значение. Тогда как для Генриха VIII шотландские дела уступали первое место его французским кампаниям, для Сомерсета дело обстояло ровно наоборот. Он намеревался выиграть войну, начатую Генрихом VIII, и заставить Шотландию выполнить условия Гринвичского мира; отстоять давние притязания Эдуарда I на сюзеренитет; объединить две короны и навязать Эдуарду VI брак с малолетней Марией Стюарт. Разумеется, он понимал, что Англия не может себе позволить постоянно вторгаться в Шотландию, чтобы принуждать к исполнению соглашений. По этой причине его военная стратегия состояла в том, чтобы создать и содержать в Шотландии постоянные гарнизоны, укомплектованные англичанами или иностранными наемниками.

Напав на Шотландию в сентябре 1547 года, он сначала выиграл битву при Пинки-Клё, затем построил крепости и разместил там войска. Форты в основном располагались на границе с Англией и на восточном побережье. Однако замки Данбара и Эдинбурга не пали, и можно высказать сомнения по поводу местоположения гарнизонов Сомерсета: в частности, хотя главная крепость в Хаддингтоне находилась всего в 18 милях от Эдинбурга, снабжать ее продовольствием было затруднительно. Вся польза постоянных гарнизонов сводилась к нулю, раз армии требовалось каждый год наступать на Шотландию для их освобождения. В этом случае дело было в плохом знании топографии Сомерсета и спешке при строительстве новых фортов. К тому же он не позаботился осуществить морскую блокаду залива Ферт-оф-Форт и неверно оценил силу франко-шотландской дружбы.

До июня 1548 года французы оказывали Шотландии незначительную помощь, но 19 июня около 6000 первоклассных солдат с осадными орудиями высадились в порту Лейт залива Ферт-оф-Форт. Французы поставили свои гарнизоны в местах, куда стремились англичане, и захватили несколько английских позиций. Военно-морская некомпетентность Сомерсета теперь дорого ему обошлась, а его ответные военные действия неожиданно привели к обратным результатам. Сомерсет отправлял армии в Шотландию в августе 1548 года, январе и июле 1549-го, и французы для безопасности морем увезли Марию Стюарт во Францию, таким образом лишив протектора основного raison d’être (смысла) ведения этой войны. В результате он перешел к оборонительной стратегии: многие гарнизоны вывели обратно в Англию, а те, что сохранили, приходилось защищать, даже если они уже не приносили существенной пользы[482].

Военные расходы за время правления Эдуарда VI составили £1 386 687 (включая военный флот и фортификации). Сомерсет потратил £580 393 на войну с Шотландией, только на войска – ошеломляющие 351 521 фунт стерлингов. Английская система набора личного состава, которую Уолси инспектировал, но затем пренебрег ею, не могла обеспечить достаточного количества солдат для регулярной армии, поэтому протектор нанял 7434 наемника – итальянцев, испанцев, немцев, венгров, албанцев и ирландцев. (Когда условия службы ухудшились, даже наемники отказывались