Мои Предки-Немцы Поволжья (СИ) - Ebermann Katharina

Ленa Классен/- моя мама/ стихи «Голод» и «Бич»это о ней/

На работе Агнейта спросила  совета у местных женщин и одна предложила отправить дочь Лену в няньки. Конечно, это тяжело для голодного ослабленного ребёнка, но это был шанс, что она может выжить. Агнейта теперь делала всё не осмысленно, а по принципу выживания. Чтобы не расжалобить девочку, чтоб она не расплакалась и не дрогнуло сердце у матери, Агнейта вышла с ней за ворота и показала напрпвление в какую сторону идти и кого спросить в деревни. Лена смотрела на мать не понимая почему её отправляют, где же понять ребёнку, что было в эту минуту у матери на сердце. Агнейта стояла не шевелясь, она молилась, просила Бога простить её что сама послала дочь в неизвестность, но других шансов выжить у них не было. Санки были пустыми и Лена быстро добралась до деревни в каторой она будет домовничать. Дорогой она не раз садилась на эти жи санки отдохнуть. Но она уже знала, что нельзя засыпать, а то можно и не проснутся. Дом, куда она пришла, был такой же как все в деревне, убогий и покасившейся, как будто их так специально строили, только не знали в какую сторону его поведёт, вот и стояли они в доль дороги кривые и косые как и изгороди вокруг них, так и дороги, даже зимой тропинки протоптаные между этими домами были тоже кривыми. Хозяйка её встретила без особых эмоций, так как будто она здесь уже давно и чтото не так сделала. Потом показала ей угол где она может распологатся и хотела вести в сарай показывать работу, ну тут к Лене подошёл хозяин, это был ещё молодой мужчина, он смотрел на девочку добрыми глазами и предложил пройти к столу. Что она наверно с дороги устала и проголодалась. То что устала это не то против значения проголодалась, она уже не помнит того времени когда можно было о чёмто ещё думать, всегда сначала получались мысли о полной чашки супа о вкусных маиных булочках, но она прогоняла такие мысли, они нагоняли слёзы. А тут её спарашивают хочет ли она есть. Хозяйка поставила на стол котелок картошки, положилила ломотик хлеба, это потом она узнает, что хлеб был тоже из картошки, а на уголок стола она налила маленькую лужицу чегото жолтенького, потом тоже узнает что это было домашнее растительное масло, но это потом, а сейчас она показала Лене как надо это есть, что надо картошкой макать в масло и в прикуску брать хлеб. Лена ещё почти не знала русский. Да и каkой тут перевод, надо всё скорей съесть. В котелке оставалось ещё немного картошки, ох как ей хочется её прибрать для мамы, для Андрюшки её брата, он тоже хочет есть. Хозяйка молча смотрела, а хозяин видно понял её и объяснил как мог, что они дадут ей с собой потом. Хозяйка молча постукала её по плечу и повела за собой, она водила и показывла Девочки что она должна делать, Лена не всё понимала она шла молча сытая по горло, вот когда сбылась её мечта, Работа была обыкновенная деревенская, но совсем не обыкновенная для этого хрупкого ребёнка что совсем из другого мира, там всё было нитак и там она была ещё ребёнком, ходила в школу, а тут горы картошки, свиньи, корова, куры, потом они зашли домой, где истерично кричал ребёнок, оказывается, когда она закончит во дворе и уберёт в доме ей надо будет нянчится с этим красным от крика ребёнком, потому что её и взяли в няньки, а всё остальное это благодарственная помощь хозяйки.В первый день тётя Мотя, так звали хозяйку, делала всё вместе с Леной, но потом девочка должна делать одна. Вечером она добралась до своего угла. Там стояла деревянная не то лавка, не то деревянная кушетка, но для Лены было всёравно что, она  уснула,наверно не положив ещё голову на подушку. Т. Мотя разбудила её рано, Лена не сразу вспомнила с просони где она и зачем её разбудили. Позвтракали они очень быстро и пошли в сарай. И чистить вёдрами картошку, и тереть её на тёрке, а потом стряпать из этого хлеб, это было ничто перед тем когда она заканчивает работу по дому и должна идти нянчится.Хозяйский ребёнок был  вообше не управляем, он мог залести под койку и там изо всех сил бится головой об пол, порой до крави разбивал голову. Лена думала, наверно он выбил себе все мозги потому такой дурной. Неделя прошла как в тумане. В конце недели  хозяин уложил на её санки картошку, капусту, морковку,брюкву всего было почти мешок и ещё отдали остатки хлеба из картошки от прошлой недели. Лена схватила за верёвку свои санки и почти бегом побежала домой. Она и не думала садится отдыхать, веть она шла домой и везла им еду. Лена толкнула двери и к ней  стремглав бросился на встречу брат Андрей, мать тоже заметив её шла к ней. Они обнялись, мать прижала её к себе. Заносили санки все вместе, Сколько радости было когда доставали содержимое мешка.  Выходной пролетел быстро. Ей надо идти назад. Как было не охото уходить, она пошла молча не поварачиваясь Вторая неделя тянулась дольше, ей хотелось домой. Хозяйка , как и её сынок тоже стала какойто ненормальной.  Теперь уже после каждого выходного Лена шла  из дома со слезами. И уже не раз упрашивала мать не отправлять её туда. Лучше голодать чем туда идти. Нет не потому что Агнейта была бесчувственной, она понимала, что если она не отправит дочку, то дома она их не прокормит, просто у них ничего нет. Там тяжело но она накормлена и привозит с собой . Других возможностей у них просто небыло.  Хотя Лена знала что всё равно надо идти, на всякий случай всё же поплакала и не получив внимания молча побрела прочь. Дня через два утром её почемуто разбудил хозяин. Он сказал что она может идти домой, что, наверно она больше не будет здесь работать. Во дворе стояли уже приготовленые, увязаные санки. Нагружены они были много больше чем всегда. Хозяин сказал иди девочка к своей мами. Лена постояла в растеряности, даже огляделась, както не обычно что нет т. Моти , хозяйки. Хозяин заметил её замешательство и сказал, что её больше нет.Лена не всё поняла и не сразу, слово нет она расценила как здесь с ними нет, а слово повесилась она вообще не знала, и всю дорогу повторяла чтобы не забыть сказать матери почему нет её хозяйки.

Депортация немцев СССР

Однако репрессии в отношении немцев в тридцатые годы не идут ни в какое сравнение с самым настоящим геноцидом, развернувшимся после упразднения в августе 1941 года Автономной Республики Немцев Поволжья. Ликвидация немецких сел на Волге, на Украине, на Кавказе, в Ленинградской области и других местах, поголовная депортация и физическое уничтожение сотен тысяч ни в чем не повинных людей, безусловно, является одним из тягчайших преступлений против человечества, не имеющим ни правовых, ни тем более моральных оправданий, режима, жертвами которых становились целые народы. Депортация российских немцев началась еще до принятия знаменитого Указа Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» от 28 августа 1941 года – даты, которая навсегда стала для российских немцев Днем скорби и памяти. Однако еще в июле 1941 года началось выселение немцев из европейской части СССР и с Кавказа, причем депортация осуществлялась под видом эвакуации из опасных вследствие военных действий зон. В августе 1941 года немцы были высланы с Крымского полуострова, затем немецкое население было депортировано из Украины и, наконец, с Волги. Немецкое население ликвидированной АССР в полном составе было депортировано в Сибирь, Казахстан и другие республики Средней Азии. В указе от 28 августа, подписанном Калининым и Горкиным, делалась попытка подвести некоторое подобие правовых оснований по этот откровенно преступный акт: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья». Под этим фальшивым предлогом были приняты «карательные меры против всего немецкого населения Поволжья» (так и написано!). Местами для «расселения» немцев должны были стать «изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей, Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности». В действительности же с начала 1942 года все немцы-мужчины в возрасте от 15 до 55 лет и женщины от 16 до 45 лет, имевшие детей старше трех лет, были мобилизованы в так называемые рабочие колонны, позже получившие название «трудармии», которые были расформированы только в 1947 году. Выжившим после непосильного труда разрешили вернуться в места высылки– на Урал, в Сибирь, в Казахстан, где находились их родственники.