Россия и последние войны ХХ века - Ксения Мяло

Весь ход событий, последовавших за прекращением собственно военных действий, подтверждает обоснованность такой гипотезы. Но до прекращения огня еще надо было дожить, а при этом не следует забывать, что одновременно обстреливались также Григориополь, Дубоссары, села Парканы, Копанка. Кишинев явно не собирался ограничиваться отторжением лишь Бендер, и только масштабность боевых действий в этом городе позволила на какое-то время ослабить внимание к общей картине.

Практически потеряв к 21 июня контроль над большей частью города, молдавская сторона перешла к планомерному уничтожению не только промышленности Бендер, но также жилого фонда (к концу военных действий он был разрушен почти на 50%) и социальной инфраструктуры. По сообщению пресс-центра ПМР, в одном из телефонных разговоров, о котором стало известно из радиоперехвата, министр безопасности Анатол Плугару дал распоряжение подчиненным: "Даже если не удастся захватить город, ничего сепаратистам не оставлять".

Артобстрелом и поджогами были уничтожены или сильно повреждены хлопкопрядильная фабрика, детский сад № 5, комбинат "Фанер-деталь", железнодорожная больница, завод "Прибор", хлебокомбинат, молочная кухня, баня, несколько кинотеатров, торговые склады и базы, разграблена известная обувная фабрика "Флоаре". Обстрелу подвергались пожарные машины и машины скорой помощи. Участились случаи грубейшего террора и издевательств по отношению к гражданскому населению. Так, ночью 21 июня жителей микрорайона Ленинский (ул. Дружбы, 42) выгнали на улицу и заставили танцевать. Многие жители села Гыска были вывезены в неизвестном направлении и пропали без вести. Зафиксировано несколько случаев расстрела - именно расстрела, а не гибели при обстреле - несовершеннолетних. Сегодня почти достоверно известно, что в Каушанах располагалась база "эскадронов смерти", где чудовищным пыткам и казням подвергались мирные граждане - даже не ополченцы и даже не с целью получения от них сведений, но для "повязывания кровью" членов банд. Был открыто виден почерк засылаемых МНБ спецгрупп, официально именовавшихся "группами по борьбе с терроризмом", которые тот же Плугару аттестовал так: "Мы оказывали и будем оказывать помощь набирающему темпы массовому движению сопротивления в Приднестровье".

Примерно тогда же прозвучал взрыв на территории инженерно-саперной части 14-й армии; по сведениям из хорошо информированных источников, он был делом одной из действовавших в Приднестровье диверсионных групп. При взрыве пострадали 28 российских военнослужащих, но Россия, как и в случае объявления ей войны президентом Снегуром, отклонилась от внятной реакции и никоим образом не изменила своей, в целом, прокишиневской позиции.

Решение о вводе миротворческих сил России в регион (ликование этого дня в Бендерах можно сравнить лишь с сохраненными кинохроникой эпизодами встреч Красной армии в годы Великой Отечественной войны) было принято лишь под давлением обстоятельств: конфликт грозил охватить весь регион. Украина, как уже говорилось, была крайне встревожена активизацией Черноморского казачества, блестяще проявившего себя летом 1992 года в Приднестровье; в Румынии, для которой вступление в НАТО еще даже не маячило на горизонте, также далеко не все разделяли крайнюю точку зрения сторонников "Великой Румынии". К тому же последние начинали откровенно высказывать свои притязания и на территории, вошедшие в состав Украины все в том же 1940 году. Транслировавшая эти настроения газета Народного Фронта Молдовы "Цара" писала, даже не думая о том, сколь двусмысленно звучат эти речи применительно к самой Молдове, с ее притязаниями на Приднестровье: "...Нормами международного права не предусмотрено обязательное признание территориально-административных делений внутри самих государств. Иными словами, в случае распада одного государства необязательно, чтобы государственные единицы, возникшие в результате этого распада, признавали бывшее административно-территориальное деление".

Вывод? Вот он: "Следовательно, провозглашение 12 сентября 1991 года Украиной бывшей административной границы между УССР и МССР в качестве государственной границы не имеет никакой юридической силы" (курсив мой К.М.). В этих условиях, когда еще не обозначились контуры новых надгосударственных структур стабильности, продолжение войны становилось опасным для всего региона. 26 июля смешанная четырехсторонняя комиссия (дипломаты России, Украины, Молдовы и Румынии) встретилась с руководителями исполкома Бендерского горсовета В.В. Когутом и В.И. Харченко, в начале июля была достигнута договоренность о прекращении огня, однако она постоянно нарушалась молдавской стороной, продолжавшей планомерное уничтожение экономической и социальной инфраструктуры города. 23 июля 1992 года приднестровская сторона пошла на беспрецедентный - и вызвавший немалое негодование у многих гвардейцев и ополченцев - шаг, запретив, после подписания соглашения о перемирии, личному составу защитников Бендер отвечать на провокационные выстрелы. Возникла какая-то "третья сила", в один из дней из стрелкового оружия обстрелявшая одновременно позиции молдавского ОПОНа и Черноморского казачьего войска с целью вызвать перестрелки. Тираспольские казаки, невзирая на запрет, подавили эти огневые точки.

А 1 августа в соответствии с договоренностью, достигнутой между президентами России и Молдовы, и решением смешанной контрольной комиссии о прекращении огня и разводе вооруженных формирований конфликтующих сторон началась подготовка к выводу из Бендер 2-й механизированной бригады ПМР. 102-й мотострелковый батальон из состава этой бригады в полном составе был передан миротворческим силам. С 19.00 появление в Бендерах людей с оружием категорически запрещалось. Одновременно начался вывод вооруженных подразделений Молдовы и ПМР.

Перемирие или мир?

Последующие месяцы отмечены стремительным восхождением звезды генерала Лебедя, начало политической карьеры которого неразрывно связано с Приднестровьем, где в первый год своего пребывания на посту командующего 14-й армией он был предметом едва ли не религиозного поклонения. Таковым он стал по целому ряду причин: в силу решительно заявленной им жесткой позиции в поддержку ПМР, что по тем временам воспринималась как сенсация, а также потому, что именно после его назначения командармом произошло реальное разделение конфликтующих сторон. Наконец, не в последнюю очередь благодаря оригинальной и казавшейся невероятно смелой манере высказывать свое мнение, он стал восприниматься как демиург не только желанного мира, но и самой победы. Ведь хотя в официальной лексике все избегали этого слова, было ясно, что, по сути дела, речь идет именно о победе ПМР, сумевшей на этом этапе отстоять себя; однако парадокс этого первого этапа пребывания Лебедя в Тирасполе состоит в том, что он появился здесь (вначале тайно, как некий "полковник Гусев") тогда, когда "блицкриг" был уже отбит собственными силами Приднестровья.

Впрочем, в самом по себе таком переносе всех заслуг на одного человека, как бы ни казалось это несправедливым, не было ничего удивительного: подобное неоднократно случалось в истории. Однако наивная восторженность помешала большинству приднестровцев (большинству, но не всем - в то время я общалась с достаточно широким кругом осведомленных людей в ПМР и говорю не с чужих слов) задаться вопросом относительно той странной, развязной свободы высказываний генерала Лебедя в адрес Кишинева, которая никогда бы не сошла с рук его предшественнику Неткачеву. Она вызывающе и даже нарочито контрастировала с прокишиневской позицией официального руководства России, чьим назначенцем он был. Притом был вряд ли случайно: позиция, занятая А. Лебедем в августе 1991 года, изначально соединила судьбы его и Б.Н. Ельцина.

А молчание последнего в ответ на странные, поначалу вызвавшие почти истерическую реакцию не только в Кишиневе, но и на Западе пресс-шоу генерала давало основания думать, что речь идет о некоей новой стратегии действий в отношении Приднестровья. Довольно быстро это поняли и в Кишиневе, где первоначальный неподдельный испуг вскоре сменился крепнущим пониманием того, что в Тирасполе появился скорее союзник, нежели противник.

Возможно, этой догадкой, а также, не исключено, конфиденциальной информацией, полученной из Москвы, можно объяснить непостижимый на первый взгляд отказ Кишинева от использования той силы, о наращивании которой сообщал на протяжении июля Военный Совет 14-й гвардейской общевойсковой армии.

В начале месяца им было принято обращение к главам правительств и народам СНГ, где сообщалось, в частности: "В течение последних трех дней в зоне конфликта осуществляются интенсивные полеты авиации ВВС Республики Молдова и Румынии (курсив мой - К.М.). Средствами противовоздушной обороны зафиксированы полеты до 30 воздушных объектов с направления аэродрома Маркулешты и до 10 воздушных объектов со стороны Румынии. Эти факты начисто перечеркивают протест МО РМ о неиспользовании ВВС в конфликте с Приднестровьем...Отмеченные 24.06.92 г. полеты не оставляют сомнений в том, что ведется планомерная и целенаправленная разведка целей и подготовка массированного применения ВВС Молдовы в зоне конфликта, что многократно увеличит и без того многочисленные жертвы среди мирного населения.