Камень судьбы - Тимур Туров

– Сатра, ты проиграл! – произнес дьявол голосом, от которого кровь застыла в жилах гауптштурмфюрера. – Тебе не выстоять против меня. Ты выбросил всю свою силу. Печатный Камень отныне принадлежит мне. С его помощью мы замкнем источники Германии, и сила наша возрастет многократно.

– Ты сильный маг, дейвона, – кивнул здоровяк, перехватывая лопатку. – Но ты совершил ошибку.

– Какую? – Тонкие серые губы изогнулись в ироничной улыбке.

– Ты недооценил своего противника и оставил свидетеля, – последовал кивок в сторону Клауса. – Он сейчас видит нас такими, какие мы есть, Пелена более не властна над ним.

– Не смеши меня, козлоногий, – резко ответил дьявол. – Тебе не одолеть меня, а значит, никаких свидетелей не будет.

– Ты совершил ошибку… – басом повторил здоровяк. – Ты подошел слишком близко…

И в следующее мгновение он прыгнул на противника, занеся лопатку для рокового удара. Дьявол выкрикнул какие-то слова, и яркое пламя вспыхнуло на кончиках его пальцев, но тот, кого он называл сатра, уже обрушил окровавленное лезвие на рогатую голову.

Яркая вспышка осветила снег, изувеченные трупы стрелков, серые камни. Клаус закрылся ладонью, а когда отнял ее от лица, то увидел перед собой здоровяка, внимательно рассматривающего его. Желтые звериные глаза без белков заглянули, казалось, в самую душу гауптштурмфюрера.

«Я все же пожму руку Джеку Лондону», – подумал Клаус, сунул ствол «парабеллума» в рот и нажал на спуск…

Сатра Ксенф одиноко горбился у костра. Бойцы их отряда, посланные за смарагдом, погибли. «Коричневые», что шли за камнем под водительством дейвона из вражеского лагеря, из проклятого всеми ордена, тоже мертвы. Он остался один. Один – но с добычей.

Выкатив на широкую ладонь изумруд, сатра некоторое время разглядывал его.

– Я назову тебя «Смарагд Ксенфа», – прогудел над заснеженным берегом озера низкий голос. – И клянусь памятью моего отца, никто из отправивших меня сюда тебя не получит. Ты – мой! Ты сделаешь Владыкой меня, и я стану Ксенфом из Ксенфов!

Он еще долго сидел у огня и, скрежеща зубами, выталкивал из себя пули. Окровавленные смятые кусочки свинца падали в подтаявший снег. Глеб понимал, что сатра использовал какую-то магию, заживляющую раны. Когда на смуглой коже остались лишь розоватые шрамы, Ксенф вновь взял в руки изумруд.

– Ты сменил множество владельцев. Но я намерен положить этому предел. Отныне ты будешь принадлежать моему роду. В час моей кончины я передам тебя своему сыну, а он – своему. Я еще не знаю, как я это сделаю, но я сделаю.

Поцеловав камень, Ксенф убрал его в серебристый футляр. Сатра ждала долгая дорога домой…

«Он действительно стал Владыкой клана, – мысленно обратился Глеб к смарагду, ожидая, что удивительный камень откликнется, как это уже не раз бывало. – Игрок назвал мне имя его сына. Но ему сейчас нельзя…»

«Он знает, – пришел ответ. – Аскет не совсем прав, но в главном он не ошибся: ты должен пройти по лезвию меча над пропастью, заполненной кипящей лавой. ЕГО нельзя отдавать сейчас, но ЕГО необходимо отдать до того, как начнется настоящая война. Иначе погибнут сотни…»

«Ты все знаешь, ты все понимаешь. Тебе открыто прошлое и будущее. Помоги мне!» – буквально взмолился Глеб.

«Ты преувеличиваешь ЕГО возможности, – отозвался смарагд. – ОН не может прямо влиять на события. ОН не может думать и понимать. ОН – не смертный. ОН даже не знает, что произойдет через час. Возможно, одной из заинтересованных сторон надоест ждать. Возможно, кто-то попытается захватить ЕГО силой».

«Но никто из этих сторон – ни Дэфтер, ни Скулария – не знают, что ты здесь!»

«Это не так. Тебя ищут. Будь готов – за тобой могут прийти в любой момент».

«И что делать?»

«Ничего. Сохранять спокойствие. Игрок помог тебе, а большего, чем он, не сможет сделать никто».

Открыв глаза, Глеб несколько секунд смотрел на грязную стену камеры. Как всегда после сна, навеянного изумрудом, он не вполне отдавал себе отчет в том, что ему сказал камень, а что просто пригрезилось утомленному мозгу.

«Что он сотворил со мной? Что?» – Глеб провел руками вдоль тела, потом несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь вспомнить, что делал и говорил элохим.

Но память в этот раз подвела – от разговора остались какие-то ошметки, обрывки фраз. А концовка и те часы, что он провел непонятно где, и вовсе слились в одно блеклое пятно.

И тут ему почему-то припомнились запахи корицы и лаванды, наглухо задернутые шторы в спальне, сиреневый ночник и ласковая девушка Лика, оказавшаяся пожилой женщиной, «словотворящей ведьмой».

Интересно все же, кто ее хозяева?

В замке загремел ключ. Глеб быстро поднялся, сжал кулаки. В голове застучало:

«Вот и все! Вот сейчас в камеру войдет Скулария или угрюмые сатра с топорами…»

Дверь распахнулась. Охранник встал на пороге, пропуская внутрь лысого Черепкова. На толстяке белел фартук, в руках он держал стакан и миску. В коридоре виднелась тележка с посудой и дымящейся кастрюлей.

– О, старый знакомый, – ухмыльнулся Черепок. – Жратва приходит точно по расписанию.

Он поставил стакан с чаем и миску с кашей и куском хлеба на край топчана.

– Спасибо, – выдавил из себя Глеб и, сердясь на себя за испуг, нарочито грубо, с вызовом спросил: – А чего, сгущенки не будет?

– Охренел? – удивился Черепок. – Поназакрывали дебилов…

– Разошлись! – предостерегающе крикнул охранник. – Черепков, выходи давай!

– Да все путем, начальник. Просто придурок этот рамсы попутал…

Он вышел из камеры, дверь захлопнулась. Глеб сел на топчан, с жадностью выпил полстакана теплого, отдающего веником чая и захихикал. За ним пока не пришли. Пока не пришли…

Глава 14

– Не пришел твой «коричневый», – спокойно глядя на серую воду пруда, сказала Скулария. – Ни вчера, ни сегодня. И где он – я не знаю.

Акунд молча пожал плечами.

Новая машина, достаточно скромный, но вместительный и комфортабельный «Ниссан Мурано», стояла на краю аллеи. Редкие прохожие обходили ее стороной. Акунд знал, что виной тому особое заклинание, наложенное верог. Сама Светлана сидела на переднем сиденье рядом с водителем, неподвижная и безгласная.

– Да, похоже, я его недооценила… – Скулария, расположившись на заднем диване в довольно фривольной позе, потянулась, точно сытая кошка. – Есть какие-нибудь соображения по поводу того, где нам теперь искать этого Глеба Погодина?

Акунд снова пожал плечами. Он и вправду не знал ответа на этот вопрос. Скулария отбросила со лба прядь рыжих волос, искоса посмотрела на хмурого сатра:

– Кстати, а зачем вы шли к Аскету?

– Я хотел узнать, кто из клана Ксенфа нанимал «Силлипитирью» в Десятилетней войне.

– Ну, теперь ты это знаешь…

– Знаю, – вяло кивнул Акунд. – Может быть, он пришел, но не видит нас?

Скулария покачала головой:

– У меня здесь шесть агентов. Он не приходил и не придет. Что-то случилось. – Сатресса тронула верог за плечо: – Извести всех, что наблюдение снимается. И усиль группу, контролирующую особняк Дэфтера. Особое внимание его личной охране. Как только кто-нибудь из них покинет дом, пусть садятся ему на хвост.

– Да, госпожа.

Достав из рукава шубки телефон, девушка набрала номер, коротко передала слова Скуларии и начала принимать доклады от агентов. Это заняло не больше минуты.

– Госпожа, все исполнено. Мы можем возвращаться?

– Пожалуй. – Скулария опять бросила косой взгляд на Акунда. – Ты готов занять трон Владыки Ксенфов?

– Да.

– Тогда думай, Всеотец тебя раздери! – неожиданно взорвалась сатресса, толкнув Акунда в плечо. – Или ты считаешь, что это должна делать только я?! Нам нужно как можно скорее добыть камень! Без него ничего не получится.

Он перехватил руку Скуларии, сжал – и тут же с криком отпустил. Нечто очень быстрое выскочило из запястья сатрессы, оставив на пальцах Акунда глубокие порезы.

– Ты что?! – спросил он.

– Не забывайся, милый. Будешь распускать руки – можешь потерять голову. В конце концов, в истории ведь были кланы сатра, управляемые женщинами, – с обворожительной улыбкой промурлыкала Скулария.

Когда двое высоких широкоплечих мужчин вошли в помещение дежурной части Мещанского ОВД, знакомый Глебу майор с красными глазами готовился передавать дела сменщику. К вечеру в дежурке стало попросторнее – всех задержанных ночью по плану «Перехват» отпустили, завсегдатаи из числа местных алкашей мирно спали на отполированных множеством тел скамейках «обезьянника», а серьезных происшествий на территории ОВД, слава богу, не произошло.

На мгновение застыв у дверей, чтобы сориентироваться, мужчины двинулись к стеклянной перегородке. Майору они сразу не понравились – слишком спортивны для своего возраста и стиля одежды. Такие строгие темно-серые костюмы обычно носят или дипломаты, или разведчики, что, в принципе, зачастую одно и то же.