Капитан «Аль-Джезаира» - Вернер Лежер

Кроме Роже в Ла-Кале был еще и Клод. За это время он превратился в статного юношу. Таким должен быть теперь и Ливио. Отеческие отношения к мальчику переросли у Луиджи постепенно в настоящую мужскую дружбу, глубокую и искреннюю. С Клодом, несмотря на его юные годы, можно было говорить о самых серьезных вещах.

Но не долго оставался Луиджи на сей раз в городке искателей кораллов. И виной тому был Клод. Луиджи любил его, мальчик платил ему тем же, и Парвизи видел в нем Ливио. Это было слишком для сурового мужчины.

Дальше! Дальше!

Лишь несколько дней спустя, после отчаянной скачки, раненое сердце вновь забилось равномерно, и Эль-Франси снова стал выдержанным, рассудительным охотником, исполненным одной задачей — найти сына.

В 1817 году, на краю пустыни, до обоих друзей дошла весть, заставившая их насторожиться

Омар-паша устранен. Отважного и решительного в делах дея, которого не смогли одолеть до конца даже англичане, сбросили его собственные люди. Его же янычары ворвались во дворец и свергли великого, могущественного владыку. Закованного в цепи, подгоняемого ударами плетей, бывшего дея вытащили на базарную площадь его столицы Алжира и удушили. Мало кто из его предшественников на алжирском троне кончил по-иному.

Дей умер! Да здравствует дей! Да здравствует Али Ходжа-паша, новый дей!

Новый человек на троне. Будет ли он следовать тем же путем, что и Омар-паша? Лучше или хуже он, чем покойный?

Али Ходжа-паша — еще один чистый лист для Луиджи Парвизи и Селима… Пока что в истории алжирских деев, работорговцев, пиратов, предателей, самовластных тиранов новое — только имя. Время золотыми или кровавыми литерами впишет в книгу судеб деяния этого человека.

* * *

— Эль-Франси? Ты Эль-Франси? Пойдем с нами в нашу деревню!

Мальчик засиял, услышав имя незнакомца. Вот он какой, этот прославленный охотник!

— Ты хочешь меня привести? — улыбаясь, спросил Луиджи.

— Конечно! Идем!

— Как тебя зовут, дружок?

Крепкий, бодрый паренек нравился Парвизи.

— Али.

— Тогда — вперед! Веди нас, Али.

Деревня засуетилась.

— Эль-Франси пришел!

Радостная весть полетела от хижины к хижине. Эль-Франси, друг и помощник всех арабов и берберов, кумир маленького отважного Омара, снова появился наконец в их деревне.

Молодежь не давала гостю прохода. Его осаждали вопросами и просьбами. Луиджи радовал восторг парней.

Старики, много лет назад уже встречавшиеся с гостем, с улыбкой наблюдали за происходящим. Гм-м-м, однако и для Эль-Франси время не прошло бесследно. Неудивительно. Постоянные схватки с хищниками, взбудораженные нервы — не опоздай, не промахнись: пантера или лев уже изготовились к прыжку. Чуть промедлил — и конец… Всегда смерть перед глазами. А вечные скитания в любую погоду? Все это неизбежно меняет облик человека. По Эль-Франси это особенно заметно: он изменился до неузнаваемости.

И еще кое-что бросилось в глаза людям: конечно, Эль-Франси, как и прежде, очень волнуют повседневные заботы местных жителей, но сверх того он говорит теперь с ними и об отношении к туркам. Делает он это, однако, очень осторожно, не выставляя себя открыто врагом чужеземных властителей. Как ни говори, сам-то он тоже ведь не араб, не бербер или негр, а — чужеземец. Ни разу он не сказал: «Беритесь за оружие, освобождайтесь от давящего вас гнета». Нет, сам он этого не говорит, но осторожно подводит к тому своих друзей и почитателей. Решения они должны принимать сами.

Али сразу отвоевал себе место по правую руку от охотника. Кто привел Эль-Франси в деревню? Он. Вот ему и полагается почетное место. Остальные молча признавали это, хотя и не без некоторой зависти. Слева сидел Селим. Жители деревни отлично понимали, что не менее известный и любимый спутник великого охотника никак не слуга ему, а верный, преданный друг, и не давали негру даже пальцем шевельнуть. Они сами позаботились о лошадях, приготовили для гостей хижину, расстарались с едой и питьем.

Между Луиджи и Селимом оставалось немного места. Узкое пространство, однако не настолько, чтобы туда не втиснулся еще один парень: Ахмед. Исполин-негр с улыбкой слегка подвинулся, увидев умоляющие глаза своего маленького собрата. Он обнял мальчика рукой, и тот сидел, притихнув, как мышка, слушая вместе со всеми рассказы Эль-Франси.

Луиджи не давали прерваться. Сегодня был праздник, великое событие для подростков. «Выкладывай все до конца!» — горели желанием их глаза.

— Мой друг Омар тоже мечтал стать таким великим охотником, как ты, — вставил свое слово Али. — Верно, Ахмед?

— Да, он очень хотел этого, — подтвердил друг.

— А почему он не хочет этого теперь?

Пришлось и друзьям рассказать, как все было.

«Пусть себе поговорят, — подумал Луиджи, — я пока обдумаю новую охотничью историю. Все равно из этого окружения скоро не выберешься». Везде то же самое, лучшие его друзья — мальчишки.

— Его угнали отсюда! — прозвучали горькие, осуждающие слова. — Омар был нашим лучшим другом. Он выручил меня однажды из большой беды, как и ты, жертвуя собой ради друга.

Угнали… У Луиджи стояло в ушах только это слово, мозг напряженно работал.

— Угнали? Кто?

— Люди дея, которые и привезли его сюда раньше.

Парвизи показалось, что опрокинувшееся над деревней безоблачное чистое небо сразу вдруг будто подменили. Тяжелые, черные, грозные лохмотья туч побежали по нему, затмили сияющее солнце. Всего на секунду. Потом оно снова засияло пронзительным, жарким глянцем…

Что такое с Эль-Франси? Он уже не разговорчивый, добродушный друг, он уже суровый охотник, высматривающий опасную дичь.

— Кто был этот Омар? — коротко, резко прозвучал вопрос. Дети не заметили, каких сил стоило их обожаемому Эль-Франси хоть немного скрыть волнение. Селим понял все. Его залихорадило, как и друга. От ответа мальчика зависело все их предприятие: конец всего, или начало новых поисков.

Гость впился глазами в глаза Али. Тот даже испугался. Наконец он заговорил.

— Чужой мальчик, не мог даже говорить по-арабски.

— Сколько ему было лет?

— Ну, как мне и Ахмеду.

— Ливио! — воскликнули разом друзья. Радость, надежда и разочарование прозвучали одновременно в этом возгласе. Найти мальчика, найти Ливио — и не иметь возможности задушить в объятиях, взять в охапку, расцеловать, приласкать. Ужасное состояние.

— Ливио? Да, Эль-Франси, иной раз, когда Омар только что появился у нас, он называл себя так. Потом уже — никогда, — вспомнил Ахмед.

И Луиджи Парвизи вспомнил, что Аббас бен Ибрагим, мавр, тоже любопытствовал, удастся ли христианского ребенка превратить в араба. Его сын Ливио — больше не Ливио, позабыл все, позабыл родителей, родину, и даже то, что стоит выше них. Он стал Омаром, одним из тех, кто вокруг него, магометанином, человеком, чей склад мышления совсем иной, чем у европейцев.